Ознакомительная версия.
Света же сидела на кухонном диване, перед телевизором, посматривала на платье и старательно потребляла купленные ко дню рождения конфеты. Платье смотрело на нее с укоризной и как будто даже покачивалось.
– Я не могу брать себя в руки в таких условиях, – оправдывалась Светлана, разворачивая очередную пересахаренную курагу.
Современная наука уже выяснила и довела до сведения общественности, что сухофрукты в шоколаде ничуть не полезны для здоровья, даже наоборот, способствуют развитию сахарного диабета. Однако Светлане сейчас на это было совершенно наплевать. Завтра ей предстояло обзвонить всю родню, включая маму с папой из Самары, и сказать, что праздника не будет. И объяснить, почему. А что тут можно объяснить? Что их семья трещит по швам? Что Светлана, кажется, больше ничего не хочет? Что сын ночует у друзей, а дочь смотрит на все вокруг с разочарованием и считает всех их неудачниками? От всех этих мыслей только болела голова, так что Светлана предпочла ни о чем не думать, только лопать конфеты, сколько бы после них ни осталось лишних килограммов, и смотреть на голоногих девиц. Чем не прекрасный вечер. Часам к двенадцати она практически доела второй пакет, почувствовала ненависть и к фруктам, и к шоколаду, и особенно к самой себе. На этой веселой ноте она заснула, замотавшись в клетчатый полиэстеровый плед. На кухонном диване, конечно. С ней это в последнее время случалось все чаще.
Когда именно стало ясно, что что-то не так, Константин не помнил. Кажется, смутные ощущения и вопросы появлялись довольно давно, однако в его жизни всегда было так много работы, усталости, каких-то других мыслей, что проблемы, связанные с домом, если и возникали в его голове, то в лучшем случае откладывались на потом. В худшем же выбрасывались оттуда за ненадобностью. Константин привык считать свою семейную жизнь успешной, сложившейся и во всех смыслах замечательной. Кому еще так повезло с женой? У кого такие чудесные дети? Конечно, Кирюшка в последнее время все чаще приводил отца в бешенство, но, по большому счету, и эти приступы омерзительного поведения можно было отнести на счет переходного возраста и нашего «ужасного времени» с обилием жестоких, развратных фильмов, заполонивших экран, где прыгают голые тетки с силиконовыми сиськами. Вся эта порнуха, желтуха и безнравственность – куда тут деваться молодому парню? Поневоле сбрендишь. В армию ему надо, там из него сделают человека.
– И ты отправишь его в армию? – в ужасе переспрашивала его мать, Ольга Ивановна.
– А что тут такого? – пожимал плечами Константин. Он сам когда-то прошел военные сборы. Три месяца в ракетных войсках в офицерском звании – у них в институте была военная кафедра. И что? Он же не уклонялся от своего долга. И потом, кто мешает Кирюшке перестать таскаться с этим мерзким Бенькой, распущенным и избалованным до невозможности своей взбалмошной стервой-мамочкой, и поступить в институт. Да, сейчас это не дает освобождения, только отсрочку. Но ведь есть разница: уйти в армию в восемнадцать или в двадцать пять? Кто тебя обидит, если тебе уже под тридцать?
– А слышал, как в армии сейчас убивают солдат? – мастерски поддевала его бабуля.
В ее арсенале всегда имелось неограниченное количество страшилок на любую тему. Она выписывала несколько газет и журналов, от содержания которых можно было на месяц потерять сон. Бабуля штудировала все со старанием первокурсника, запоминала и потом пересказывала, внося смуту и разрушая душевный покой. Конечно, Константин Кирюшку любил. Когда тот был еще маленьким, сидел в беленьких ползунках на полу в общаге и сосал погремушку, сердце Константина заходилось, как при аритмии. Хотелось прижать его к себе и никогда-никогда не отпускать.
Теперь ситуация стала несколько иной, Кирюшка вырос и даже перерос отца примерно на полголовы. Отрастил волосы до плеч и отказывался их стричь, игнорируя все насмешки. Наспех ел и запирался в своей комнате, в своем углу, с наушниками и отсутствующим взглядом. Спросить про уроки было вообще невозможно.
– Что ты лезешь в мою жизнь?! – моментально начинал кричать сынок.
– Имею право. Пока ты живешь на мои деньги…
– Разве это деньги?! – ехидствовал Кирилл, приводя отца в ярость.
Вот это нелепое подростковое презрение ко всей жизни, прожитой Константином, было самым невыносимым. Что может знать о жизни этот щенок, этот глупый мальчишка, который и копейки еще не заработал? Откуда этот гонор, такая уверенность, что все вокруг что-то ему должны? Впрочем, на этот вопрос ответ находился быстро. Все из-за Орловичей. Если бы с его лучшим другом не носились с такой одержимостью, если бы Лерка не портила парня так вызывающе! Самое интересное, что Бенька-то неплохой парень, если вдуматься. И сколько Константину приходилось встречаться с ним, было ясно, что вопреки, именно вопреки усилиям бешеной мамаши Бенька вырос куда более адекватным, чем Кирилл. Бенька принимал с одинаковой ласковой улыбкой и машины, и удочки для рыбалки, и забавные копеечные открытки. Он не измерял жизнь деньгами, хотя никогда ни в чем не знал отказа ни от Леры, ни даже от собственного отца, покладистого подкаблучника Мишки. Константин до сих пор переживал и не мог понять, как же это так, почему Мишка дал своей бывшей так легко и выгодно соскочить. Их развод – что-то вопиющее. Все, что было нажито, осталось Лере, включая и Беньку, а Михаилу отдали все долги и проблемы.
– Ты добренький простачок. Мной бы твоя Лера так крутить не смогла, – возмущался Константин, когда они с Мишкой встречались.
– Ты просто не знаешь ее. Она несчастная женщина, – вступался Мишка. – А Беня – все, что у нее есть.
– А у тебя? Что есть у тебя? Одинокий, без квартиры. Беньку видишь раз в год. Кто знает, как его там растит этот новый придурок? – язвил Костик. Нет, Мишкин развод он решительно отказывался понимать. И говорил, что это было не расторжение брака в классическом понимании этого слова, а именно развод – на деньги, причем на большие.
– Ты за Беньку не волнуйся. Он отличный парень, – качал головой Михаил.
И, надо признать, это действительно было так. Он прекрасно учился, не курил (в отличие от Кирилла, как подозревал Константин), не грубил никому, уважал отца. Даже в походы с ним ходил, не отмазывался. И любил долгие философские разговоры у костра. Все это, надо признать, удручало Константина. Как он когда-то мечтал, что в один прекрасный день они с Кирюшкой вот так посидят у костра, поговорят по душам, да и просто помолчат. А он, паразит, отца за человека не считает. Что такое? Никому бы в этом не признался, но все эти тонкие и толстые намеки на его несостоятельность, неуспешность, насмешки со стороны сына были обидны до слез. И что тут скажешь?
Да, миллионов не нажил. Да, квартира маловата, да еще и с бабушкой. А что поделаешь, когда квартиры в Москве стоят, как небольшой остров в Тихом океане. Ипотека? Посмотрел бы он, как Кирюшка справится с этой самой ипотекой. Это ж не кредит, а смертная казнь. Тридцать лет и три года! Нет, в эту каторгу впрягаться Константину не хотелось. Зато он построил отличную дачу. С водопроводом, септиком, с банькой, которую, на минуточку, Костя сделал буквально своими руками. С елочкой, которую можно было наряжать во дворе. И он, и Светлана эту дачу просто обожали. И дети там летом отдыхали просто отлично. Так разве мало, к сорока-то с небольшим?
Но сыну-то на это все наплевать. У него-то свои представления о мире. И в его представлениях все ему должны. Откуда только он такой взялся! И что он думает, что выйдет в мир и тут же поймает удачу на крючок? Да, кажется, Кирюшка думал именно так, не отягощая себя вопросами о том, как именно и в какой, собственно, области должен прийти успех. Он просто излучал уверенность, настолько же непрошибаемую, насколько и не основанную ни на чем. И уж где он этому выучился, вообще было непонятно. Даже его обожаемый Беня был другой.
К примеру, когда вышла вся эта история с чертовым Кирюшкиным днем рождения, именно Бенька и спас ситуацию. Когда Константин бушевал и метался по квартире, как разъяренный тигр, именно Беня взял на себя функции переговорщика. Договорились, что вся родня приедет и будет гулять дома, с «Наполеоном», салатом оливье и разговорами о детстве, пеленках и погремушках, а молодняк (отдав дань уважения старшим в виде пары часов за столом) отправится на дачу, с пакетами еды, по сугробам.
– Не спалите мне там дом, – в конце концов сдался Константин, мечтая только о том, чтобы прекратился этот дикий спор, эта ругань. Хочет праздновать один – черт с ним, пусть празднует. Лишь бы не позорил перед семьей. Понаедут ведь все.
– Мы сначала посидим у вас, а потом уедем на дачу, на все выходные, – говорил Беня, убирая в процессе передачи информации всю ненормативную лексику с обеих сторон.
Константин же вел переговоры через жену. В общем, договорились кое-как, пережили совершеннолетие. И когда пришло время забирать новую папину машину из салона, вроде как сынок успокоился. Ходил, конечно, смурной, но не ругался, в открытые перепалки не вступал. Константин к нему тоже не лез, честно говоря, не слишком понимая, что и как говорить этому практически незнакомому, патлатому хмурому подростку, о котором он, по большому счету, ничего не знал. Как будто кто подменил ребенка, и из любимой, родной и знакомой гусеницы вылупилась неизвестная и какая-то ядовитая бабочка. Лети, моя милая, лети. Крылышки не опали.
Ознакомительная версия.
