Ознакомительная версия.
Какое участие в строительстве клуба принимал Владимир Пьянков, я не знаю, не помню, но в самой организации работы клуба проявились его незаурядные организаторские способности, не будет преувеличением сказать – его талант. Он разыскал ребят, владеющих музыкальными инструментами, и привлёк их в небольшой джаз-оркестр. А так как сам музыкальной грамотой не владел, нашёл и музыкального руководителя, такого, как и он сам, энтузиаста. Через небольшой промежуток времени существования нового клуба был подготовлен большой концерт самодеятельности под руководством Владимира Пьянкова, где на себя он взял весь конферанс. Участвовал и я в некоторых номерах парного конферанса, очень модного в то время на эстраде. Не знаю, кто придумал или подсказал применение технического новшества: микрофона. Обычно в залах весь расчёт делался на акустику этого зала, поэтому без сильного громкого голоса на эстраде было делать нечего. Микрофон помогал реализовывать вокальные данные голосам не сильным, но задушевным, этаким камерным. Концертировали в самодеятельности только одни ребята, контингент студентов был чисто мужской. Правда, была одна девушка, принятая на обучение, в виде исключения, как воспитанница детского дома. Она и училась в одной группе с Пьянковым. Для самодеятельности она оказалась полностью непригодной, несмотря на все попытки Пьянкова использовать её в разных амплуа эстрады, разумеется. Но Пьянков и тут нашёлся.
Во дворцах культуры на танцевальных вечерах часто разыгрывались призы на лучшее исполнение песни и танца, или другое какое проявление таланта. Вот такую исполнительницу Пьянков приглашал на танец и лукаво интриговал обеспечить ей успех при проявлении её таланта, при исполнении песен с использованием микрофона. Таким образом, Пьянков разбавил мужской коллектив женским вокалом.
Глава 24. Интересные люди
Так уж испокон века повелось в России, что энергичные люди, люди инициативные, креативные и свободолюбивые, заряженные романтизмом, авантюризмом, не согласные с властными структурами, покидали свои насиженные места и двигались в основном на восток, в места, по их мнению, совершенно не обжитые, дикие. Двигались они так до Урала, потом, перевалив через Камень Уральский, двигались дальше, по бескрайним просторам Сибири и так до самого Дальнего Востока, до берегов Тихого океана. Немного напружинившись, преодолели и этот Тихий океан и уткнулись в побережье Американского континента, где и уютно устроились в Калифорнии и на приполярной Аляске.
Но это всё, что касается добровольных покорителей материков, континентов, а ведь было ещё немало людей незаурядных, которые чем-то не угодили властям, и те упекали их на места ещё недостаточно обжитые, уж если не на вечное поселение, то на очень долгие времена. Все эти переселения, изгнания были детским лепетом по сравнению с огромными массовыми перемещениями обобранного обездоленного народа во времена большевицкого апартеида. Так что нередко можно было в этих медвежьих углах встретить представителей столичных элит.
Как-то раз, в морозную зимнюю пору, утром, едва рассвело, зашёл Пьянков и предложил мне прогуляться. Я знал, что Пьянков просто так прогуливаться не любил. В этом приглашении предполагалось что-то интересное. Раздумывать не пришлось, и вскоре уральский мороз надирал нос и уши. По пути Пьянков объяснил, что мы идём в гости к актёру местного драматического театра Евгению Соколову и что он работал в Московском художественном театре, где ему отказали от места из-за скандала, связанного с амурными делами со своей поклонницей, которая оказалась женой высокопоставленного лица. Его не только изгнали из Московского театра, но запретили работать даже в областных театрах.
Мы зашли в «Гастроном». Наскребли в карманах мелочи на бутылку водки. В гости, тем более к актёрам, с пустыми руками не ходят. Мы поднялись на второй этаж деревянного двухэтажного общежития для работников театра. Пьянков постучал в нужную дверь и на приятный баритон: заходи, открывая дверь, продекламировал, пропел: здравствуй, здравствуй, друг наш дорогой. Здравствуй, здравствуй, выходи, встречай. Под это приветствие хозяин приподнялся, сел в кровати.
– Я смотрю, этот день хорошо начинается, – радушно приветствовал нас актёр и, когда Пьянков поставил на столик бутылку водки, добавил: – и, кажется, не ошибся.
Насколько я мог судить, это действительно был, как в старину говорили, «столичная штучка». Фактура положительная. Само поведение, манеры, хорошо поставленный голос, немного наигранная снисходительная эрудированность. Я обратил внимание на расставленные вдоль стены картины, по запаху краски было ясно – недавно нарисованные. Заметив моё внимание к живописи, автор этих шедевров стал оправдываться: носил их вчера на базарчик, хотел пристроить в хорошие руки, так тот, кто смыслит что-то в этом, – не платёжеспособен. Потом, обратив внимание на бутылку, одиноко стоявшую на столе, оживился: сейчас закусочку организуем.
Порылся в чём-то, где-то, вынул алюминиевую мисочку и вышел за дверь. В комнату через непродолжительное время он вернулся с мисочкой, наполненной с горкой квашеной капустой.
– Вот, капустки раздобыл у соседей, они люди запасливые, заготовили целую кадку капусты на зиму. Я полагаю: «от большого немножко – не воровство, а делёжка».
Хотя пили небольшими дозами, растягивали удовольствие, всё-таки бутылка опустела. Кто по сусекам, а мы по карманам, так или иначе, собрали ещё на одну спутницу дружеской беседы. Зимний день, а особенно уральский приполярный, короче воробьиного клювика. Хотя за окном вечер свои брови насупил, времени было относительно мало, чуть больше послеобеденного летнего.
Уютная посиделка постоянно оживлялась монологами из различных спектаклей в исполнении Евгения Соколова. Когда очередная бутылка, исполнив свой реквием, звякнув, исчезла со стола, хозяин встал и начал собираться.
– Сегодня праздник, а у меня очень много хороших добрых знакомых. Вы даже не представляете, ребята, как они будут рады, когда мы явимся к ним в гости.
Так оно и случилось. Едва мы вваливались в чей-нибудь домашний уют, как там начиналось повышенное оживление. Соколов своим звучным голосом объяснялся: не мог не посетить Вас в этот праздничный вечер. А это мои друзья – будущие актёры. Евгений, разумеется, знал, куда можно наносить визиты.
В домах, где мы побывали в тот вечер, было полно всего. От закусок ломились столы, а выпивки было хоть залейся. За столом не было нужды показывать свои таланты, даже актёру Евгению Соколову, а уж нам с Пьянковым некогда было дух перевести, рта раскрыть, как только для очередного стаканчика да порции закуски. А тут ещё, пока мы переходили от дома к дому, свежий морозный воздух отрезвлял, приводил почти в норму, и мы опять были готовы к очередному весёлому, сытному застолью.
Новый руководитель партии и правительства, организовавший «оттепель», несколько изменил ход пропагандистской деятельности. Примитивизм старой сталинской пропаганды был очевиден, новые веяния требовали и новых подходов, так что старые лекторы, поднаторевшие в сталинских догматах, не сразу смогли перестроить своё профессиональное сознание при сложившихся обстоятельствах. Атак как в основном эти кадры были достаточно пожилого возраста, их массово отправляли на заслуженный отдых. В то же время обойтись без этой пропаганды было никак нельзя. Руководящая большевистская партия дала указания: организовать новые лектории, с привлечением свежих кадров.
По мнению Зои Николаевны, у меня была очень хорошо развита письменная речь, но потом, как оказалось, и устная была на приличной высоте. После небольшого собеседования со мной, меня направили в горком комсомола, где я был должен специализироваться на срочно организованных лекторских курсах. В небольшом зале горкома комсомола будущих молодых лекторов напутствовали представители горкома партии. Эти новые партийцы старались держаться демократичнее, даже как-то заискивающе. После краткого напутствия всех попросили подойти к длинной веренице столов, на которой лежали стопки сброшюрованных лекций на разные темы. Всё это варево, очевидно, делалось в спешке, уж если их оформление было неряшливо, то говорить об их содержании без насмешек было нельзя.
Один из бывших лекторов-ветеранов достал из своего обширного портфеля образцы лекций, иллюстрируя тем ничтожество новоизготовленных. Тем не менее неискушённые в лекторском искусстве новички быстро разобрали скреплённые листочки лекций с понравившимися им темами и, после небольших консультаций, начали расходиться. Я, вкратце ознакомившись с содержанием нескольких лекций, ничего интересного для себя не обнаружил, о чём тут же объявил организаторам нового направления в лекторском искусстве.
Совсем осмелев, я решительно добавил: если раньше чуть ли не по приговору суда, с дубинкой загоняли на лекции, на которых даже хорошо выспавшиеся люди задрёмывали, то на лекции вот с таким скучным содержанием, и я показал на листки одной из них, ситуация будет ещё хуже. Хотя куда уж хуже. Один из организаторов начал оправдываться: организовать лекторскую работу по-новому – указание получили, а вот когда поступят лекции с новыми материалами, ничего пока не известно. Тут вступил в разговор представитель из горкома партии: я вот смотрю, ты товарищ достаточно компетентный в этом вопросе, так почему бы тебе самому не взяться и не написать то, что ты считаешь приемлемым.
Ознакомительная версия.
