Ознакомительная версия.
– Спасибо. А больше никто не звонил?
– Нет.
– Ну и ладно. – Саша немного успокоилась.
Значит, Аллочку Виктор пока не тревожил. Да и зачем ему это, если Саша пока не дёргается? Подарила машины, согласилась на все условия – исключительно ради Аллы. Лишь бы не напугали девочку, ничего с ней не сделали! А на барахло наплевать. Была бы крыша над головой да кое-какие средства на жизнь, а это Виктор при всех условиях обещал обеспечить. Но для того, чтобы он продолжал благоволить, нужно показать себя покорной, ручной, не опасной. Другого выхода у них с Аллой пока нет.
– Но всё-таки ты постарайся пораньше освободиться, – попросила дочка, и Саше стало мучительно жаль её. – Не люблю вечерами быть одна.
– Обязательно, Алька, ты только не сердись. Приходится папины дела улаживать, а бросить их нельзя. Ну, будешь молодцом?
– Конечно, буду, – пообещала дочка упавшим голосом.
– Тогда пока? Целую тебя и Бекки! Чао! – И Саша отключила связь.
Артём не раз говорил, да и сама она понимала, что воспитывает дочь слишком строго. Не позволяет ей побездельничать, просто поваляться перед «видаком» на тахте, поспать по выходным дольше обычного. Тем более что Аллочка никогда праздно не шаталась по улицам, кафешкам и клубам, и потому не нуждалась в усиленном режиме. Но Саша панически боялась ничем не занятых минут и часов, которые могли спровоцировать дочь на опасные знакомства и необдуманные поступки. Именно так и получилось с её двоюродным братом Траяном.
Сын Павла и Аурики поначалу просто увлекался граффити, особым способом разрисовывал стены домов в Кишинёве, и его хобби вызывало восхищение родителей. Мальчик был талантливый, пусть и несколько сумасбродный. Но это, считали они, пройдёт, и ни в коем случае не следует притеснять ребёнка. Пусть себе на здоровье самовыражается!..
Завершилось всё трагически. Траян Шульга скончался на восемнадцатом году жизни, оставив безутешных родителей горевать, мучиться и молиться. Вместе со своей подружкой Траян целыми ночами, приняв экстази, «колбасился» на дискотеках. Потом парочка перешла на героин и очень скоро у Траяна отказало сердце. Саша сочла, что именно от переизбытка свободного времени и недостатка родительского контроля пострадал смышлёный, бойкий её племянник.
Остановившись у кромки тротуара, Саша ещё раз набрала номер Таисии Артемьевны, и снова не получила ответа. Странно, ведь около больной должна находиться сиделка Калерия, которая всегда отвечала на звонки. Кроме того, Калерия полностью обслуживала бабушку Артёма – мыла полы и окна, готовила обеды, стирала бельё.
На зарплату сиделка не жаловалась – Артём удовлетворял все её прихоти, но был в то же время спокоен за Таисию Артемьевну. Если Калерия заболевала и не могла приехать в Хамовники, она, по договорённости с хозяином, приглашала свою племянницу, чтобы та исполняла эти обязанности, и деньги не уходили из семьи. Случая, чтобы старушка осталась одна, да ещё ранним вечером, отродясь не бывало, и потому Саша не на шутку забеспокоилась.
Перезвонив для верности ещё раз, и вновь не получив ответа, она спрятала «трубу», подобрала волосы заколками и застегнула плащ. Надела очки – от осеннего солнца весь день слезились глаза. Сегодня директор лицея принимал делегацию из Германии, и освободилась Саша только в пять. Тут же передала соответствующее сообщение на пейджер Старосвецкого, до которого так и не смогла дозвониться. Сейчас двадцать минут шестого – можно и встретиться, и подписать бумаги, и заверить их у работающего на «братков» нотариуса. Если Старосвецкий не обманет, то старушку помогут перевезти в Крылатское – ведь у Саши теперь нет своей машины.
– Александра Александровна! – позвал кто-то сзади, и она сильно вздрогнула.
От волнения не узнала голоса профессора из их академии, а ведь он тоже был на встрече с немцами. Обернувшись, Саша перевела дух. Значит, не бандиты. Во всяком случае, пока не они…
– Да!.. – рассеянно откликнулась она, боясь, что профессор её задержит.
Может быть, они договорились с Сергеем Николаевичем, директором, и заведующий кафедрой хочет дать референту поручение. Всё правильно – отгулы следует отрабатывать, но именно сейчас Саша никак не могла задержаться в лицее.
– А вы, я вижу, без машины сегодня. Вас подвезти?
Профессор уже хотел открыть дверцу своего «Мерседеса», уверенный, что секретарша примет приглашение. Но она отрицательно покачала головой.
– Почему же? Мне сегодня с вами по пути.
– Я не домой сейчас еду, – поспешно сказала Саша, ругая себя за идиотское поведение.
Когда кругом враги, и никто её не жалеет, не входит в положение, нашёлся всего один человек, который решил помочь ей добраться до дома. А она, поганка, начала ломаться, вроде как набивать себе цену. Не будь дело столь важным, Саша отложила бы его и села в машину профессора. Но он мог предложить довезти её просто из вежливости, и обрадоваться отказу. Да нет, Саша заметила, что профессор не очень-то вежлив, и с дамами любезничает только тогда, когда они ему нравятся по-настоящему.
– Мне нужно на улицу Тимура Фрунзе…
– О чём речь? Можно и туда подвезти.
Профессор не понимал, чем Саша так взволнована и почему отводит взгляд, она вся дрожала. Торопилась, переступала с ноги на ногу, но всё-таки стояла на месте.
– Ради вас с удовольствием сделаю крюк.
– Нет-нет, я на метро! Пожалуйста… – Саша чуть не плакала.
– Воля ваша. Тогда до завтра. – Профессор обошёл автомобиль, сел за руль. Потом снова выглянул: – Не вам в метро толкаться, Александра. «Мерс» тихонько заурчал и тронулся с места.
Александра, без отчества – такого ещё не бывало! Они были почти не знакомы, и если перебрасывались парой фраз, то только по работе. Наверное, когда застрелился Артём, директор лицея сказал коллеге о Сашином горе. Тот стал смотреть сочувственно, но в душу не лез.
До сегодняшнего дня он не оказывал Саше никаких знаков внимания. Но её бледный вид, синяки под глазами, звенящие в голосе слёзы вызвали у вечно занятого, с виду равнодушного, даже брезгливого человека настоящую жалость. Не такие люди сволочи, как она о них думает после всего, что произошло за последнюю неделю. Но гадости больше. Милейший Витя Старосвецкий оказался связан с бандитами, выколачивает для них долги, невзирая на дружеские отношения с Артёмом и с Сашей. И муж оказался не таким верным, надёжным и выдержанным, каким Саша его представляла. Значит, действительно не знала…
А друзья Артёма, которые истово крестились на кладбище, пили-ели на поминках, пропали; их было не найти даже по мобильному. Раньше Саша не испытывала недостатка в поклонниках – даже муж ревновал. И шубу подадут, и стул подвинут, и корзину роз пришлют на день рождения. А теперь воздыхателей след простыл; одни «братки» страстно желают увидеться, но это не особенно радует. А большинству на неё наплевать – например, директору лицея. Конечно, у него своих хлопот полон рот…
От вечернего пронзительного солнца глаза болели даже в очках, и Саше хотелось скорее спуститься в метро. Обдирая пуговицы, тяжело дыша, она пробралась вниз по эскалатору, проехала по Кольцевой две остановки, вышла на станции «Парк Культуры». Как раз здесь три дня назад её поджидал джип тёмно-зеленого цвета.
Немного отойдя от выхода, Саша снова вытащила трубку, попыталась дозвониться до Калерии. Но в её квартире никого не было; молчали по-прежнему и Хамовники. Размахивая сумкой, Саша бросилась бежать по Комсомольскому проспекту, и несколько раз чудом не уронила очки, потеряла две заколки.
Что-то там случилось – не может быть, чтобы сиделка не пришла в положенный час к своей подопечной и при этом не лежала больная дома. Но ведь тогда её должна подменить племянница Наташа, мощная грудастая девушка, которая раньше толкала ядро. И сама Калерия – набожная, одинокая, занятая только работой, никогда не заставляла себя долго искать, не обманывала Сашу с Артёмом, ни в чём им не отказывала, дежурила денно и нощно.
В свои сорок пять она не имела ни мужа, ни детей, жила с племянницей в двухкомнатной квартире на улице Знаменские Садки. Очень не любила бывать дома, особенно когда Наташа уезжала на спортивные сборы или к своему парню в Можайск; никогда не торопилась туда. И сегодня в любом случае должна была предупредить…
И всё-таки не хватает машины, сейчас бы без проблем добралась до бабушкиного дома. А так приходится бежать, чувствуя, как трепыхается сердце, и желчь вот-вот хлынет горлом. Из-за нервного потрясения нелады с печенью продолжались всю неделю. Скорее бы всё это кончилось, думала Саша. Отдам всё, что угодно, за возможность спокойно жить и не ездить на всякие «стрелки»! Самое главное, что сегодня с ребятами пообщаться не удалось, и неизвестно, приедут ли они вообще. Глупо, конечно, надеяться на то, что за сегодняшний день их обоих арестовали или уничтожили в разборках.
Ознакомительная версия.
