Ознакомительная версия.
Галка ее через два года к себе забрала, так Наташка неделю спала. Встанет, в туалет, чайку попьет и опять дрыхнет. А еще через год сошлась с чеченцем Асланом. Любовь у них была… Как в сказке. И даже лучше. Аслан этот ее на руках носил. Одел как принцессу. Квартиру купил, диван бархатный, люстру хрустальную. Зажила Натаха как барыня. Родила Аслану близнецов – девулек-красотулек. Асланчик от дочек с ума сходил. В общем, жить бы и радоваться. Но не получается у нас как-то долго жить и радоваться. Убили Аслана. Какие-то разборки. В те годы это было через день. И опять нищета. Как жить? Как деток поднимать? Приехала его родня, кинул брат пачку денег, но Наташку и девчонок не признал. Спасибо, что хату не отобрал. Квартира-то на Асланчика записана, а женаты они с Наташкой не были. Ну, какое-то время она жила на эти деньги. Потом, когда кончились, стала продавать золото, тряпки. Затем сняла хрустальную люстру. Вынесли бархатный диван. Ну и так далее. На работу не устроишься – девчонок не с кем оставить. Пошла по ночам подъезды мыть. Ели хлеб и крупу. Ну а потом девчонки пошли в садик, и она туда же нянечкой. Вроде стали выживать. А в четырнадцать лет пацан ее сел по малолетке. Ограбил киоск на вокзале. В общем, зона, передачи. Она тогда на семнадцать килограммов похудела. А всегда была такой пышкой. Вернулся парень ее беспутный и стал кровь из матери попивать. Не человек пришел, а чистый уголовник. Ну и подался в бандюки. А куда еще? Опять сел. Когда вернулся, снова здорово. После третьей отсидки вообще сгинул. Жив ли, мертв – никто не знает. А она по нему всё слезы льет. Понятно – мать. – Женя замолчала и потерла виски. – Вот такие у нас будни и рядовая жизнь, как ты говоришь. – Она усмехнулась. – Собираем вот денежку весь год. Во всем себе отказываем, чтобы поехать на моря, есть от пуза, дрыхнуть без задних ног, тряпки покупать. Короче, бабами себя почувствовать. Хотя бы несколько недель в году. Ну а если какой-нибудь мужичонка попадется, мы не отказываемся. Дома-то у нас этой радости совсем нет. Столько лет – и все одни. А ведь не кривые и не косые. Просто судьба такая…
Мы замолчали. Потом я сказала:
– Ну, не все так плохо. Вы же есть друг у друга! А такая дружба не на каждом углу.
– Это да, – кивнула Женя. – Поддерживаем друг друга, как можем. Вместе и горе, и танцульки. А иначе – сдохли бы. Если по одиночке. – И она засмеялась.
– А я вот думала, – вздохнула я, – что у вас все хорошо. Вы такие беззаботные, всему радуетесь, всем довольны. Умеете получать от жизни удовольствие. В отличие от нас, например. Я вот сразу сникаю, сгибаюсь как-то, если неприятности. С детьми что-то или с родителями. Или вот с работой. Нет, карабкаемся, конечно. Выживаем как-то. Но после каждой истории – словно воздух из меня выкачали. И сил все меньше с каждым годом.
– Ну, это ты зря! – горячо откликнулась Женя. – Жизнь, она ведь на то и жизнь, чтобы нас испытывать – ну, кто сколько стоит. Выдюжишь – она тебе подарок. Обещает-то жизнь много, особенно по молодости. А вот слово свое не держит. – Женя вздохнула. – Но! Это еще не повод, чтобы ее разлюбить! А сколько в ней хорошего? Вот муж у тебя. Такой мужичок приличный. Детки дома. Мама жива. Квартира в Москве. Горячая вода целый день, мусоропровод. Театры у вас, выставки всякие. На курорты ездишь. Вот чем плохая жизнь? Нет, ты мне скажи? Если по-честному?
Я кивнула. Потому что все это было чистейшей правдой. Просто в таком ракурсе я давно свою судьбу не рассматривала.
– А у нас и вправду все хорошо! – улыбнулась она. – И будет еще лучше! Вот я точно это знаю! – Женя встала с шезлонга и сказала: – Пойду Наташку укладывать. Она у нас хилая по спиртной части. А завтра в полет. – Женя засмеялась.
Мы обнялись и простились. Ничего друг другу не желая. Потому что все уже знали про эту жизнь. Знали, что хорошего человека она пожмет-пожмет и отпустит. Сколько раз так было?
А утром на завтраке и на пляже нам было грустно, даже одиноко как-то. Казалось, что все загрустили без наших трех нимф на фоне моря.
А через три дня улетали и мы – в нашу суетную, беспокойную и тревожную жизнь. И только в самолете я поняла, что эта встреча была не напрасна. Почему – понятно. Впрочем, все в жизни наверняка не напрасно: и хорошее, и плохое. Уверена.
Санаторий в Прибалтике – воздух, сосновый бор, озеро с дикими лебедями, красные шляпки сыроежек на зеленом мху. Чистые и уютные номера, шведский стол, ненавязчивый, вышколенный и очень профессиональный персонал. Прибалтика – это Запад. Так было всегда, даже в застойные советские времена. Тихий и уютный городок. Машин немного, людей в магазинах почти нет. Много интересного – вязаные авторские вещи, стильная керамика, красивая посуда. Вкуснейший хлеб с тмином и замечательные молочные продукты.
Прекрасно все, кроме здоровья. Его-то мы и поехали поправлять с подругой Иришей. И еще – отдохнуть от своих семейств. Двадцать дней тишины, покоя, отсутствия привычных забот и хлопот. Мобильный выключен – пошли все на фиг. Процедуры утром. Любимые – массаж и релаксация под пледом, в глубоком кресле, под музыку. На экране – рыбки Красного моря. Удивляемся фантазии природы и невозможности такой красоты. Впрочем, удивляемся минут пять – на шестой засыпаем.
Просыпаемся свеженькие и бодрые. После обеда гуляем в лесу, любуемся на лебедей. И – болтаем, болтаем. Обо всем на свете. Темы неисчерпаемы. Мы вместе всю жизнь, с одиннадцати лет. Все друг про друга знаем, и нам все равно интересно друг с другом – всегда.
А вечерами шатаемся по городу. Сидим в кофейнях. Хулиганим – чизкейк с малиной, тирамису, кофейный крем. Наплевать. Главное – восстановить здоровье, потерянное в тяжелой борьбе за жизнь, которая продолжает безжалостно и методично нас проверять на прочность. Неужели ей непонятно, что мы со всем справимся и все переживем?
В магазинчиках покупаем керамику, яркие вязаные рукавицы (Ириша уже бабушка). Носки для мужей, серебро для невесток и родни. Да! И еще – грибы! Сухие белые на крепкой суровой нитке. Грибы лежат в чемодане и все равно – пахнут, пахнут… Крепкий и сладкий их дух пробирается сквозь бумагу, пакеты и пластик чемоданов.
Засыпаем под собственную нескончаемую болтовню, абсолютно счастливые. Нам так хорошо друг с другом! Вот ведь счастье – никто не зудит, не жалуется, не просит совета или поддержки. Короче – никто не напрягает и не достает.
Все обитатели санатория уже давно друг другу примелькались. Раскланиваемся на прогулке. Дороги в лесу ровные, асфальтированные, называются терренкуры. Вот мы и «терренкуем» днем и вечером с большим удовольствием. А еще с бо´льшим замечаем, что слегка схуднули, несмотря на шалости в кофейнях. Видим реальную пользу от наших прогулок по лесу.
В основном отдыхают семейные пары. Есть подружки – вроде нас. Встречаются и одиночки – их тоже предостаточно.
Знакомимся с москвичкой Людмилой. Она наша ровесница – очень грузная, болезненно грузная. Ходит медленно и тяжело. Видно, что каждый шаг ей дается с большим трудом. Все Людмилины проблемы налицо. А она смеется над ними и над собой, не теряя бодрости духа. Острит, хохмит и рассказывает про свою жизнь. Ненавязчиво, но очень поучительно для нас. Заболела в детстве – у матери были тяжелые роды. Проблем – не разгребешь обеими руками. Отец умер рано, они выживали вдвоем. Мама работала в билетной кассе, а это – связи и неплохой заработок. Маленькая Люда не пропускала ни одной премьеры, много читала, запоем. Игры во дворе были не для нее. Окончила техникум – на институт хватало знаний, но не хватало сил и здоровья. Работала методистом в детском саду. Родила сына – вопреки здравому смыслу и причитаниям врачей. Вдвоем с мамой тянули парня, и он оказался замечательным. Изменились времена, и мамин бизнес канул в Лету. Экономили на всем, чтобы посмотреть разные страны. Объездили полмира по самым дешевым турам. Но это никак не портило впечатлений. Даже побывали в круизе.
– Да, приходилось тяжело, – соглашалась Людмила. – Но что может быть прекрасней впечатлений и познания? Красивые тряпки мне недоступны, на нас шьют мало и неинтересно. Обувь делаю на заказ – удобную, но ужасную на вид. Ем мало, и все вкусное мне категорически противопоказано. Сын, слава богу, учится на бюджетном и на свои нужды зарабатывает. А в поездках бывают интересные встречи и даже романы, – смеется Людмила.
Мы с Иришей переглядываемся. Не то чтобы не верим… Нет, мы восхищаемся этой женщиной – остроумной, веселой, образованной. Не жалующейся на болячки и жизнь. Понятно, что очень непростую.
В санаториях принято обсуждать здоровье. А Людмила смеется:
– Что про него говорить? Говорить можно о том, что есть. А его нет.
И мы сникаем. Нам стыдно за свое нытье. Наши гастритики, головные боли и расшатанные нервы – просто мелочь, чепуха по сравнению с проблемами многих.
Мы проводим вместе пару дней. Людмила собирается домой – ее срок подходит к концу. Мы прощаемся и, естественно, обмениваемся телефонами.
Ознакомительная версия.
