Ознакомительная версия.
Конфликт зрел.
* * *
Когда на втором курсе поехали на картошку, то мы, пятеро девчонок, попросили, чтобы нас поселили вместе.
Маленькая наша компания к тому времени уже сгрудилась вокруг Тани – очень славной девчонки, с которой всем нам хотелось дружить.
Считается, что хорошо дружат четверо: время от времени переключаясь друг на друга, никто не остается в стороне. А нас было пятеро: Таня, Алена, Ирина, Катя и я. Веселую добрую Таню все мы очень любили и просто откровенно делили. Если бы не Таня, я, например, не дружила бы ни с Аленой, ни с Иркой. Катя не дружила бы вообще ни с кем из нас, Алена не стала бы дружить с Катей, да и я ей не особо нравилась, и так далее. Ну, так бывает: Таню каждая тянула к себе, а друг друга мы, по большей части, терпели…
Я была старшей в нашей группе: за плечами были два года трудовой деятельности после школы – удел большинства проваливавших вступительные экзамены в институт. Два года подряд я несла свои документы на юрфак – о, эта энергия заблуждения!.. Но после двух провалов, соответственно, набрав два года стажа, дающего льготы при поступлении (нет худа без добра!), я резко передумала и понесла документы на факультет журналистики.
Из всей нашей компании журналистками, кстати, хотели стать только мы с Таней. Таня с детства сотрудничала с радио, ее красавица-мама работала на республиканском телецентре, так что интерес к профессии дочь унаследовала от нее.
Я, безответно влюбившись в известного журналиста, тоже как-то втянулась и увлеклась…
А вот москвичка Катя не скрывала, что больше всего на свете хочет выйти замуж. Но в кругу, к которому принадлежали ее родители, именитые журналисты АПН, невесты без диплома не котируются. В МГУ поступить было не то чтобы проблематично, просто в столице нашей необъятной советской родины (это было начало 80-х…) Катюша вынуждена была жить одна: родители работали за рубежом. А тут, в Минске, жила тетка. Какой-никакой, а присмотр. Это и определило Катину «альма матер».
Алена, с ее романтическими завихрениями, видимо, просто примерила на себя этот образ, столько раз эффектно показанный в кино…
Ирина тоже пришла на журфак за дипломом: она вообще не связывала свое будущее с нашей страной, не говоря уже о журналистике.
В связи со всем вышеперечисленным все мы, имея столь различные побудительные мотивы… очень неплохо учились!
Так вот, пятеро очень разных девушек все-таки дружили. Прибегая на лекции, занимали друг для друга пять мест рядом, вместе ходили в столовую, готовились к сессии, вообще – все делали вместе. И постоянно общались. Даже на лекциях не могли прервать общение: перешептывались и переписывались. За что неоднократно были удаляемы с занятий… Прекрасное время!
Но таящиеся в глубине противоречия нет-нет да и вырывались наружу.
…Итак, мы приехали на картошку, в населенный пункт Киселева Буда, что на Могилевщине, где нас, рафинированных и избалованных комфортом горожанок, поселили в большую хату, принадлежавшую некогда многочисленной семье, а теперь наполовину пустовавшую. Хозяйка, женщина малоприветливая, вместо «здрасьте» сразу спросила, курим ли мы. А то! Мы с Катькой дымили, как паровозы, Ирка тоже частенько баловалась… «Нет, что вы!» – заверила хозяйку Аленка своим честным тоненьким голоском и поморгала большими глазками. «Глядзiце ў мяне. Каб хату не спалiлi…» На время студенческого нашествия хозяйка переехала к свекрови, на другой конец деревни.
Можно подумать, кроме нас некому было спалить ее хату: во втором-то крыле жили наши мальчишки – однокурсники и курсом старше. Они не только курили, но и выпить были не дураки.
Эх, долго ли, коротко ли, да только наши «соседи» живо взяли нас в оборот. С поля они всегда приносили картошку, из магазина – что Бог пошлет, а без выпивки не проходило и дня! Но готовить, в славянской традиции, должны женщины. Что ж, мы не остались в стороне от вековых обычаев.
Ужины у нас были организованные: блюда из картошки (вареная, жареная, драники…) разнообразились вполне доступными соленьями, что-то слали из дома жалостливые родители, которые, думаю, даже не предполагали, что дефицитная сыровяленая колбаска с длительным сроком хранения храниться-то как раз и не будет, а в ближайшее время уйдет на закусь… Конечно, мы, девушки, так лихо не пили, но ведь в этих застольях главным был не алкоголь, а атмосфера!..
Нет, мы в самом деле были хорошие девчонки. Однажды, устав после реально тяжелой работы в поле, Ирка лежала на койке за занавесочкой, пытаясь вздремнуть. Однако стол уже вовсю накрывался: парни должны были вот-вот нагрянуть.
Алена заглянула к Ире и пропела своим нежным голоском:
– Ирка, вставай.
– Не хочу, – ответила Ирина.
– Ты не хочешь кушать? – не отставала заботливая Алена.
– Нет, я не хочу водки, – слабо проговорила Ирина.
– Ты не хочешь водки? – машинально переспросила Алена. И вроде же ничего особенного не произнесла, а мы все, кто слышал, включая усталую трезвенницу Ирку, просто поползли от смеха. В ее устах это звучало примерно так же дико, как если бы Дюймовочка обратилась к своему возлюбленному эльфу: «Мужчина, угостите сигареткой?» Мальвины, Белоснежки и Золушки не пьют водки сами и, тем более, не приглашают выпить подруг…
Вот было что-то в Алене – не то чтобы сказочное, но и не совсем реальное!
Короче, когда пришли мальчишки, за столом рядком сидели все, включая златокудрую Алену и мрачную Ирку. Повторюсь: главное же было в общении, в дружном хохоте по поводу и без, в ощущении свободы, в легком флирте…
Между прочим, вернувшись в город, мы специально собрались в общежитии нашей «картофельной» компанией. И знаете, что выяснилось? В городе водка «не пошла» – у нас, девчонок. И флирт тоже. Ни один «картофельный» роман продолжения не имел…
* * *
Мы с Таней – не деревенские. Но на картошке так и не научились затаптывать клубни обратно в землю, как это делали некоторые наши однокурсники. Нас ведь «гнали» по бороздам: отсюда и до обеда. Кто скорее пройдет, тот и молодец. А нам с Танькой было жалко большую, замечательную, сортовую картошку, вот мы и работали честно. Когда один парень-третьекурсник (он как раз был деревенский) заметил, что мы стараемся, он перешел к нам и стал помогать: ему тоже было стыдно гноить урожай.
Мы работали, а наши подруженьки – заносчивая Катька, Аленка с ее крохотными ручонками и Ирка, у которой вообще были холеные руки пианистки, просто «проходили» борозду. Катька выбирала самые крупные картофелины, игнорируя мелочь. Ирка двигалась с грацией королевы в изгнании: «Что это – картошка? Боже мой… В ведро?… И нести к машине?… Ужас…» Но шла! Аленка пыталась работать, но влюбившийся в нее парень все делал за нее сам: накидывал ведро, забрасывал его на борт машины, бежал обратно, смешить ее и слушать этот детский смех: «Ха-ха-ха…»
Не то, чтобы это сильно злило, но…
Дни шли, миновало бабье лето, и погода лучше не становилась. Мы продолжали работать, то и дело с надеждой всматриваясь в затянутое тучами небо: ждали дождя. Потому что под дождем мы не работали: не положено. Вот и глядели – то в небо, то на коричневую куртку нашей однокурсницы Наташи: почему-то на ней любая капелька расплывалась в большое мокрое пятно. Тут-то и надо было хором сигнализировать об осадках! И тогда уж все, конец смены…
Хорошо было! Правда, хорошо…
Беда пришла, когда ее не ждали. То есть на ужин.
Хозяйка, эффектно откинув ситцевую занавеску, возникла в дверном проеме и увидела, как веселые студенты отдыхают после трудового дня. Студенты выпивали и закусывали. Ни слова не говоря, она вышла, заглянула за хату, а там… А там стояла Ирка и, никому не мешая, курила тонюсенькую дорогую сигаретку «More», что в переводе с английского обозначает «Еще».
– От кур-рва! – гаркнула хозяйка так, что услышали вмиг притихшие столовники, пережидавшие визит хозяйки все там же, в хате. Все высыпали на зычный голос.
Хозяйка еще долго выкрикивала непечатные противопожарные агитки, а Ирина, девушка из хорошей семьи, которая таких слов в свой адрес не слышала ни до, ни после описываемого события, просто прошла мимо и стала в нашем закутке собирать свои вещи. Но куда пойдешь, на ночь глядя? Даже если и очень обидно.
Наутро хозяйка вернулась, с ней пришел хмурый бригадир и объявил, что нас расселяют по разным хатам. Аленка и Катя плакали, Таня успокаивала их, невозмутимая Ирина, упаковавшаяся накануне, приняла переезд как должное. Ей не нравилось здесь, ей также не понравится и в другом месте. Ирина была горожанка до мозга костей: к примеру, удобства во дворе не просто шокировали ее, но и временно блокировали обмен веществ. Чем так, лучше никак. В общем: «… какая разница, где страдать?»
А я, честно говоря, просто рассвирепела. И, прищурив глаза на тетку, которая почему-то не заметила, насколько чище стала ее выдраенная нами (для себя – месяц планировали жить!..) хата, как светились промытые окошки, какой порядок был в кухне, а вот Иркину сигаретку раздула в мировой пожар, я сказала зловеще:
Ознакомительная версия.
