Ознакомительная версия.
– Кто говорит? А Роза говорит. Одна очень колоритная особа из далёкого прошлого. Приключилась там с пацанами одна история, мало кто о ней слышал, слишком уж там… понапереплеталось всего. Но я слышал. Я много что слышал, так сложилось… Лекарка она, из цыган. И, если пацанам верить – сила в ней есть, что людей ломает, как ветки сухостоя. Раз – и нет человека, лишь огрызок изломанный. Где-то ещё бродят в городе огрызки эти, слышал я. Она их, так же, как и ты – по справедливости наказала. Но – сознательно. Чувствуешь разницу?
– Да, я понимаю. – Катя представила мысленно, каково это – выжечь человека. И поняла, что, при желании, смогла бы сделать такое. Вот только, ей хотелось верить, что она никогда не прибегнет к этому знанию. Ни сознательно, ни инстинктивно. Слишком уж высока цена. Она вспомнила, как Валет привалился безжизненной куклой к стене в коридоре школы, когда она дала волю своему гневу.
Тошнота подкатила внезапно, словно поезд из тоннеля. Пал Палыч деликатно отвернулся от метнувшейся за выступ выхода на крышу Кати. Звуки его не беспокоили, в жизни всякое случается. А рвота – господи, да кто её не испытывал.
– Да, – он кивнул вернувшейся Кате, жестом показывающей готовность к продолжению разговора. – Да, такая вот была у нас история. Но ты не думай – Роза не какое-то там Зло с большой буквы. Просто она может, если того требует её чувство справедливости. А то, что правда – одна, ты не верь, это только в книжках пишут. А на самом деле – у каждого своя правда. У каждого народа, у каждого племени, у каждого человека. Только не каждый может себе позволить по собственной правде жить.
– А вы? Вы смогли? – Катя задала вопрос, не задумываясь, слова выскочили сами собой.
– Я? – старый мастеровой потер щёку, давая себе отсрочку для обдумывания ответа. – Как тебе сказать. Да, смог. Понимаешь, времена были несколько другие, и правда тогда была у многих одна – общая. Когда я был пацаном – жил по своей правде, очень простой – выжить. Любым способом выжить. Понимаешь? Страна жила общим порывом, и это была всеобщая великая правда, а у нас, в холодных голодных коммуналках – жила своя. Я прорвался, выжил. А кто-то нет. Когда я подрос, то и правда моя выросла и изменилась – тогда я понял, что выживание не есть смысл жизни. И дал себе слово, что помогу вырасти другим мальчишкам и девчонкам, чтобы они стали людьми, не ломая себя и других.
– А Валера… он из тех, кому вы помогали? – Катя вернулась к начальной теме.
– Да. Малец из детдома, где я пытался исполнить своё обещание, данное некогда. И который стал и для меня и домом и семьёй. И для многих из них, надеюсь – тоже. Вот только не всем я смог помочь, не всем. Как я уже говорил, кто-то выбирает свою правду.
– Валет выбрал свою?
– Нет, тут всё сложнее. Он выбрал чужую правду, но она стала и его правдой тоже. Как-то так. Это как войти в семью, стать её неотрывной частичкой, без которой целое не будет единым.
– А Грай? Он тоже? – реакция Пал Палыча напугала Катю. Старик резко встал и приблизился к ней. Пальцы его побелели от напряжения, на скулах выступили желваки. Он словно хотел вытрясти из неё ответ.
– А он то, каким боком? Про него откуда? Что за…
– Павел Павлович, они в школу приезжали – он и сопровождение. Я их увидела, ну и выскочила на улицу.
Катя коротко рассказала о встрече, не вдаваясь в подробности истинной цели похода на улицу. Она решила пока не рассказывать о том, что рискнула просканировать Грая, и – о том, что увидела в результате этого.
– Мда-а-а. Катя, я уже и не знаю, удивляться мне или нет тому, что происходит. Всё как-то закрутилось вокруг вас, как карусель какая. Сначала Валера, теперь ещё и Грай. Если ты мне сейчас вопрос задашь о Кайзере, то я тут прямо и сяду.
Катя мотнула головой и улыбнулась смущённо.
– А кто такой Кайзер?
И Пал Палыч тяжко вздохнул, понимая, что вечер вопросов-ответов будет долгим.
– Я расскажу тебе, что произошло на следующий день после прибытия в детдом группы новых воспитанников.
И коротко поведал о событиях того дня, когда встретил первое испытание от сплочённой семьи детдомовцев новый её член, носящий имя Кирилл. Тогда ещё просто Кирилл Бузин, бузотёр и забияка, твёрдый орешек, закатившийся с далёких лесов.
– Вот. – Палыч завершил рассказ об исторической драке, ставшей отправной точкой для будущего воцарения Кайзера в детдомовском сообществе. – Ты понимаешь, он смотрел на меня, как равный, а то и – намного превосходящий. С достоинством Цезаря, восходящего на ступени Сената. И я тогда порадовался – такой чистой силой от него веяло. А гордость, что ж – все мы в младости были гордецами, а уж шпана…
Катя переваривала услышанное, пытаясь разложить информацию по полочкам. Получалось неплохо, картинка выстраивалась ясная и стройная. Вот только – как из гордой чистой шпаны выросла банда наркоторговцев, да ещё и опутанная паутиной непонятной зелёной гадости? Она задала вопрос об этом, но Палыч не смог ответить.
– Не знаю я, Катя. А о том, что знаю со слов чужих, на ухо прошёптанных-то, прости, не могу рассказать. Не мои это тайны, да и вообще – похоронены давным-давно. Такая вот беда. Одно лишь скажу – была причина. Очень веская.
Катя ожидала продолжения, но Палыч умолк. И продолжать не собирался. Тема прошлого детдомовцев закрылась так же внезапно, как и приоткрылась в результате нечаянного звонка – Ты, Катерина, не серчай и не обижайся. Вот оклемается Валерка, а он оклемается обязательно, тогда и приставай с расспросами. К нему уже, не ко мне. Захочет, расскажет. Нет – значит не судьба.
Катя задумалась и приняла решение. Возможно, не самое правильное, и не очень умное, но единственное в данной ситуации.
– А он в какой больнице, Павел Павлович?
– Валерка-то? Ты что это удумала? – её собеседник повысил, было, голос, не желая принимать Катино решение, которое стояло за вопросом. Но понял, что не прав. В конце концов, Валет оказался там не без её помощи, и Катин визит может оказаться полезным.
Палыч объяснил, куда отвёз Валерку в тот злополучный день. И пообещал позвонить Всеволоду, чтобы предупредить о визите Кати. С усмешкой спросил, как представить её врачу, чем вверг Катю в краску. Она даже и не подумала, как будет выглядеть её визит в больницу для наркоманов. А ещё – сможет ли она заблокировать неприязнь?
Она взглянула на часы, и опешила – за разговором совершенно потерялось чувство времени, и стрелки показывали, что стоило поспешить домой. Тем более что родители ждут, что же она преподнесёт, какую радость или горе. И она не хотела, чтобы надежды мамы и отца превратились в прах.
– Павел Павлович, я уже домой должна бежать. Но мы с вами ведь ещё поговорим обо всём, правда?
Катя с надеждой посмотрела на Палыча, и тот улыбнулся в ответ.
– Да, конечно, Катерина. Беги уже. Я тут ещё поделаю кое-что, а ты беги. Не след опаздывать домой, не след.
Глядя, как исчезает за дверями огненная шевелюра девчонки, Пал Палыч вздохнул, а потом достал сотовый и стал набирать номер Севы.
– Сева? Да, я. Тут такое дело….
– Ну и что ты думаешь обо всём этом? – Кирилл всё ещё находился под впечатлением от рассказа Розы, и обдумывал тонкости того, что она поведала. И что-то ему не нравилось. Он не мог понять – что. Но рядом ведь находился старый друг-брат, который слышал то же, что и он. И мог уловить то, что упустил в горячке разговора он, Кайзер.
– Что тебя интересует? – Грай понял, что брат находится в непонятке, ощущая, по своему обыкновению, что-то неправильное, но не находя для объяснения этого нужных слов.
– Что-что. Что-нибудь, в общем и в целом… Роза помогла, как и обещала. И наговорила, сам слышал – такого, что закапывать впору. Вот только не могу я переварить все эти слова о силах и путях. Что-то она недоговаривает. И в то, что она не знает, кто та сволочь, что из Валерки омлет сотворила – я не верю. Что-то здесь не вяжется. Не верю!
– Кирилл, а может так и есть, что не смогла она? Ты же видел, какая она от Валета полумёртвая выползала.
– Да вот в том-то и дело, что выползала. Так и извивалась. Все разговоры на потом отложила, словно что-то мешало сразу всё рассказать. Ну, сказала бы сразу – так, мол, и так. И никак иначе. А она нас промариновала до клуба, да и здесь понавертела мистики, словно напугать хотела. Меня – напугать!
– Кирь. – Грай прервал друга, срывающегося в штопор параноидальных размышлений. – А если всё так и есть, а? Кто-то обиделся, и Валет стал червячком. А скоро превратится в бабочку. Так может, на этом и остановимся? Его наказали – но и дали шанс. Ты бы хотел иметь ещё один шанс?
Он спросил, вполголоса – и в кабинете вдруг повисла тишина. Кирилл смотрел на него, словно не понимая смысла услышанных слов. А потом хрипло рассмеялся.
– Я? Второй шанс? А у нас был первый? Нет, Серый, у нас забрали все шансы, тогда. Но мы сотворили новые, сами. И других у нас нет, и уже не будет.
Ознакомительная версия.
