Слышала бы меня лучшая подруга! Если я уведу у Лии Дениса, Таня будет презирать меня до конца моих дней. Да, она знает, сколько гадостей сделала мне Лия, но также ей известно, что Лия любит Дениса. И когда я уезжала из Харабали, Таня мне сказала: «Теф, одно дело – расквитаться с Лией за ее лицемерие, и совсем другое – уничтожить ее, потому что тебе нужен тот, кого она беззаветно любит». Таня считала, что месть, хоть и одно это слово было ей противно, месть должна затрагивать лишь Лию. Если я разрушу ее отношения с Денисом, то пострадает и сам Денис. А это несправедливо.
Может, она права. И у нас дома понятие справедливости было другим. А здесь – у каждого своя справедливость, настолько удобная, насколько позволит полное отсутствие совести.
Мы подошли к моему новому дому, он стоял чуть дальше по улице от дома отца и дома Дениса, чей дом был напротив.
– Теперь мы не сможем пить чай на наших балконах и видеть друг друга, – вздохнул Денис, пока мы поднимались по лестнице до третьего этажа.
Я открыла дверь, и мы вошли в прихожую. Мама заплатила бригаде строителей, и нам сделали, по моим меркам, шикарный ремонт. Подвесные потолки. Я хотела небо, но отец отговорил, сказав, что это вычурно. Все, что нам с мамой нравилось, Андрей называл аляповатой деревней. В конце концов мы положились на его вкус, и он сам подобрал для нашей квартиры дизайн. Мы с мамой были в восторге.
Денис вошел в прихожую и осмотрелся. Она была выполнена в пастельных нежно-голубых и бежевых тонах. Белая скамейка с ящиками сверху и мягким кремовым кожаным пуфом. Белые шкаф для одежды, часы на стене.
– Прованс, – пробормотал Денис. – Недурно.
Я открыла перед ним дверь своей комнаты.
– Тебе подходит, – сказал Денис, – так воздушно и по-французски.
Все тут было белым и нежно-зеленым, цвета молодой выцветшей листвы. В центре комнаты стояла двуспальная кованая белая кровать с ворохом подушек в белых и зеленых чехлах с рюшами. Покрывало было также двух цветов. С одной стороны от кровати стояла прикроватная тумбочка, с другой стороны – изящный белый туалетный столик. У окна – два белых плетеных кресла и торшер. Одна стена поклеена белыми обоями с цветочным узором: белые цветы и легкие тонкие веточки с листочками. Занавески на окне – в тон обоям. Остальные стены отделаны белыми панелями. На полу – ковер в мелкий цветочек. Люстра с пятью плафонами, опять с цветочным узором.
Мы устроились в удобных креслах, и Денис уставился на кровать, после чего изрек:
– Не большевата кровать для тебя одной?
– Андрей предусмотрительный. Наверное, рассчитывает, что я найду себе кого-то…
Денис метнул на меня взгляд.
– Найдешь? – и кивнул на кровать. – Для этого?
Я почувствовала, что краснею, но постаралась сохранить будничный тон:
– Почему нет?
Мне ужасно хотелось спросить: «А вы с Лией?..» – но я сказала: «Чай будешь?»
Он кивнул, задумчиво взирая на мою кровать.
Я вышла в коридор и достала из кармана мобильник, который уже вибрировал третий раз за мою прогулку с Денисом. На экране высветилось «Пропущено 3 вызова от Данилы».
Спрятав телефон в карман, я направилась готовить чай. Меня ждал прекрасный вечер в компании Дениса. Чуть позже, возможно, мы пообедаем вместе, а потом и поужинаем. Посмотрим кино. Как раньше!
Однако, когда вернулась с подносом, на котором стояли кружки с чаем и корзиночка с печеньем, я застала Дениса за телефонным разговором. И сомнений не оставалось – с кем он говорил. Заметив меня, Денис попрощался со своим собеседником:
– В общем, до скорого!
И у меня внутри все обмерло. Он сейчас уйдет, и конец моим планам провести с ним весь вечер.
Денис сел в кресло.
– Лия приболела. Она шлет тебе привет.
– М-м-м, надо же. В школе она показалась мне… бодрой!
– Надо будет навестить ее. – Он взял кружку с подноса и отхлебнул так поспешно, словно мысленно уже летел на крыльях любви к своей симулирующей болезнь девушке.
Я опустилась в кресло. Пить чай мне больше не хотелось. Денис не заметил во мне перемену, он прихлебывал из чашки, рассеянно жевал печенье и мыслями был слишком далек от меня.
И тогда я приняла решение, встала и сказала:
– Денис, езжай к Лии, поднимешь ей настроение, раз она плохо себя чувствует.
Денис посмотрел на меня так, словно я сказала что-то невероятное. В этом взгляде перемешались радость, облегчение и благодарность. Он поспешно закинул в рот печенье, взял костыли и поднялся.
– А хочешь, поехали вместе? Лия будет рада тебе!
Такого поворота я не ожидала, но быстренько сочинила:
– Я с мамой договорилась встретиться. Не могу. А ты езжай!
Он кивнул.
– Ну… увидимся!
– Ага.
Я смотрела на его губы и думала о том, каково их поцеловать. А он внезапно шагнул ко мне и чмокнул в щеку, пробормотав:
– Как же здорово, что теперь мы… – Он поискал слово, но не нашел его и махнул рукой. – Ну ты поняла!
Я поняла. Только совсем не об этом я мечтала. Но я выдавила из себя улыбку, сказала, что тоже очень рада. И пожелала ему и Лии хорошего вечера.
Прежде чем стать для него идеальной девушкой, я стану идеальным другом.
Он гладил меня по волосам и что-то шутливо рассказывал. Но я не слышала его, сколько ни пыталась сосредоточиться. В мозгу стучала одна-единственная мысль: «Почему Стефа не отдала ему дневник? Что же она задумала?»
Мой взгляд бесцельно блуждал по комнате, где летом сделали капитальный ремонт с дизайном в стиле ампир. Лепные карнизы, колонны, шелковые драпировки с бело-золотым узором на стенах, вся мебель белая с позолотой, ножки туалетного, письменного столиков, шкафа, кровати в виде позолоченных лап львов, хрустальная люстра с сотней светильников в виде свечей.
Я лежала на своей королевской белой кровати, устроив голову у Дениса на коленях. В другой ситуации забота и нежность с его стороны осчастливила бы меня. Но сейчас я, точно марионетка, подвешенная на сцене за одну ногу, болталась в воздухе, ожидая, когда вот-вот больно шлепнусь об пол.
– Тебе получше? – спросил Денис, поглаживая большим пальцем мою щеку.
– Лучше, – выдавила я улыбку.
Он склонился надо мной, и при виде его родного и любимого лица у меня защипало в глазах. Денис весело подмигнул мне. Я так боялась потерять его, что была самой себе омерзительна. Я становилась очень слабой, когда дело касалось Дениса. Я зависела от него, а теперь зависела еще и от его рыжей подружки. И если зависимость от Дениса делала меня в основном счастливой, то любая другая зависимость выводила из равновесия. Я даже не солгала ему по телефону, сказав, что плохо себя чувствую. Я ощущала себя уязвимой и глубоко несчастной. Ведь все, чего я добилась за последний год, было готово превратиться в туман и ускользнуть сквозь пальцы.
– Как Стефу приняли одноклассники? – поинтересовался Денис.
– Нормально, – ответила я.
– Как ты думаешь, у Дани и Стефы может еще что-то быть?
– Почему ты спрашиваешь? – насторожилась я.
Он дернул плечом.
– Да так, прикольно было гулять вчетвером.
– А-а-а…
Мне уже всюду мерещилась ревность: не приревновал ли Денис Стефу к своему брату? Что он вообще к ней испытывает? Только ли дружеские чувства? Я помню, как он жаловался мне летом, что Стефания проигнорировала все его попытки связаться с ней. Он переживал из-за ее отъезда. Не влюбился ли он в нее за то время, пока они дружили?
– Так что? – спросил он.
Я вскинула брови.
– Ты о чем?
– О Стефе и Даниле. Они сойдутся, как думаешь?
Мне хотелось крикнуть, что мне наплевать и думать об этом я не желаю, но я сдержалась и лишь обронила:
– Не знаю.
В голове промелькнула мысль: «А что, если снова свести Стефу с Даней?», но я тут же отказалась от этой идеи.
Не выйдет. Стефа, может, и приехала из места, где на завалинке семечки лузгают и перетирают одни и те же новости захолустья, но она не так глупа. Третий раз на крючок Даниной «любви» она не попадется. Да и совершенно очевидно, когда говорила, что хочет заполучить Дениса, она не шутила.
– Может, она влюбится в кого-то другого, – предположила я.
– И в кого? В хлыщей из вашей гимназии? Нет, они не для Стефы.
– А кто, по-твоему, для нее? Даня?
Денис молчал, у меня внутри что-то болезненно сжалось, я выдохнула:
– А ты бы влюбился в нее?
Он взглянул на меня так удивленно. И я было уже успокоилась, поняв, что он такой вариант не рассматривал. Но радовалась недолго, потому что Денис задумчиво сказал:
– Стефа совершенно особенная девушка. Она добрая, милая, веселая, с ней… приятно. Я понимаю, почему Даня увлекся ею. – Денис помолчал, затем наклонился и чмокнул меня в кончик носа. – Но у меня есть ты.
– А если бы меня не было?
– А где бы ты была? – шаловливо улыбнулся он.
– Умерла!
Он лишь фыркнул и на мой вопрос не ответил. Я и так чувствовала себя достаточно жалкой, унижаться еще больше, демонстрируя ревность и неуверенность в себе, мне не хотелось.
