Но Оля ошибалась. Она оказалась в легендарном институте имени Сербского, куда ее доставили на психиатрическую экспертизу.
Ее тут же переодели в нечто безразмерное, грязно-серого цвета и поместили в палату, где, кроме нее, находилось еще десять женщин. Обитательницы ее нового жилища смотрели на новенькую с неприязнью и опаской – боялись, что она настоящая сумасшедшая, как потом узнала девушка. Всех новичков тут вначале держали на некотором отдалении – ведь неизвестно, чего от них ждать.
Среди «испытуемых», как тут называли обитателей этого заведения, попадались любопытные персонажи. Иные из них зарезали своих мужей или любовников – это была, кстати, самая многочисленная категория попадавших сюда женщин. Они поступили в институт с подозрением на психическую невменяемость, и врачам теперь предстояло выяснить, здоровы ли они были на момент совершения преступления.
Оля подошла к своей койке, легла и тут же заснула.
Первое время ею никто не интересовался – она потихоньку отвыкала от тюремных распорядков, приходила в себя – просто ходила со всеми в столовую, лежала, спала, читала. Оконные стекла были почти доверху замазаны бледно-серой краской, и кусочек живого неба она видела только на прогулках по маленькому двору, огороженному высокими стенами, с зарешеченным верхом. На прогулку их выводили редко. Каждый раз это было настоящей радостью для всех испытуемых.
Начиналась зима, и по ночам в старом здании института становилось очень холодно – по коридорам гуляли сквозняки, маленькие батареи не давали достаточного количества тепла.
С Олей никто не разговаривал, и она не особенно интересовалась другими. Поэтому она очень удивилась, когда как-то однажды, после завтрака, в умывальной кто-то робко тронул ее за плечо.
– А ты тут за что? – раздался шепот за ее спиной. Оля подняла голову и увидела маленькую востроносую женщину. Девушка и раньше видела ее тут, она шмыгала носом и будто что-то постоянно жевала. Сейчас она смотрела на Олю с нескрываемым интересом.
– Говорят, что я пыталась ограбить квартиру, – улыбнулась девушка, – но это неправда.
Женщина удивленно присвистнула и протянула маленькую сухую ладошку:
– Галя.
– Ольга.
– А про меня говорят, что, мол, сестру задушила. Но это тоже все неправда, – доверительно сообщила Галя. – А еще я очень сладкое люблю. Если будет лишняя конфета, ты дай мне. А я тебе чем-нибудь пригожусь.
– Ладно, – рассмеялась Оля, – только мне сладкое-то редко перепадает.
Теперь она каждый вечер таскала своей новой подруге из столовой нехитрые сладости, особенно Галя радовалась, если попадалась карамель. Они подружились и часто по вечерам шептались, лежа на соседних кроватях.
– Я сразу заметила, что ты нормальная, вот и подошла, – объясняла Галя. – Мы, которые в себе, тут страсть ненормальных боимся, поэтому держимся вместе. А то, знаешь, вроде обычная баба, а потом возьмет и ножом пырнет ни с того ни с сего. Тут такое бывало. Так что мы сперва присматриваемся. А тебя уже водили к доктору?
– Нет еще. Я даже не знаю, почему я тут нахожусь так долго. Со мной ничего не делают.
– Тебя тут будут проверять – не сумасшедшая ли ты, – объяснила Галя. – А пока они специально тянут время, чтобы испугать побольше, понаблюдать. Потом будут беседовать вроде как по-дружески, выведывать все. Только ты будь осторожна. Они никакие не добрые, а только прикидываются, а сами ждут, чтобы подловить человека на чем-нибудь. Хотя еще неизвестно, что лучше – в тюрьму или в дурку… От срока зависит…
– А некоторые притворяются сумасшедшими, что ли? – изумилась Оля.
– И такое бывает, – уклончиво ответила Галя, – жить-то каждый хочет.
Петя стоял напротив дома номер пять по Весенней улице и недоуменно глядел на рисунок, который держал в руках. Сходство было несомненным, и все же он колебался. Парень уже почти расстался с мыслью, что найдет заповедную лачугу с картинки, и теперь, глядя на нее наяву, все никак не мог поверить, что ему это удалось.
«Неужели отыщу Ольку, вернемся вместе в деревню, жизнь опять пойдет как прежде. Я доучусь, а на следующий год и свадьбу сыграем…» – мечтательно подумал он, но тут же оборвал себя и отругал за эти мысли. Не время распускаться, еще ничего не ясно, Оли нигде нет, а это всего лишь то место, где, возможно, находился пропавший муж женщины, которого она должна была найти. И ни о чем это не говорит.
Внешне дом оставлял впечатление нежилого – паутина на тусклых окнах, горы мусора, которые ветер гонял по саду, старый ржавый замок на калитке.
Петя пару раз позвал хозяина, – но бесполезно, – навстречу ему никто не вышел. Он долго разглядывал домик, потом легко перемахнул через забор и очутился в саду.
Он обошел вокруг невысокого бревенчатого домика – из него не доносилось ни звука.
«Самое подходящее место, чтобы прятаться, – мелькнуло у него в голове. – Только непохоже, чтобы здесь кто-то был».
– Есть кто живой? – все же еще раз крикнул он, вглядываясь в грязные окна, точно так же, как несколько недель назад это делала Оля.
– Чего орешь-то? – Мрачная дворничиха, которая мела улицу, исподлобья смотрела на Петю, поглаживая на груди свисток, и, казалось, вот-вот была готова позвать милиционера.
– Матушка, не подскажете, тут живет кто?
– Никто не живет, – тетка, казалось, потеряла интерес к незнакомцу и снова замахала метлой.
– И что, не жил никогда?
– Ну почему не жил? – Она оперлась на метлу и снова взглянула на Петю, теперь уже с легким интересом. – Раньше жили, но теперь съехали. Домишко-то уже несколько лет стоит пустой. А почему вы интересуетесь?
– Я родственника ищу, – поспешно объяснил Петя, – вот, приехал с учебы, решил заглянуть, а тут и нет никого. У соседей спросил – говорят, тут недавно кого-то видели.
– Я сама соседка, на соседней улице живу, – вскинулась тетка, – это кто вам сказал, Сомов, что ли? Так он пьет, не просыхая, неделями, откуда ему знать? Он и тогда в запое был…
– Когда – тогда? – строго спросил Петя.
– Ну, так это… – растерялась дворничиха, видимо сообразив, что сболтнула лишнего, – он тут останавливался недавно, но это был не хозяин дома, а посторонний жилец, не владелец. И это вообще его личное дело.
Петя хотел было взмолиться и уговорить дворничиху рассказать, кто тут был, но вдруг при взгляде на ее круглое, воинственно поднятое лицо, на котором вместе с тем отчетливо читался страх, его осенило.
– Давайте, гражданка, лучше сразу расскажете подробности. Это вам не пара пустяков. Дело важное. Кто таков был этот жилец и кто пустил его в чужое помещение? – он произносил сухим равнодушным голосом туманные фразы, уповая на то, что ему удастся сойти за сотрудника какого-нибудь военного или внутреннего ведомства. Он страстно надеялся, что женщина не спросит у него никакого документа. И действительно, она так перепугалась, что ей и в голову не пришло выяснять, кто такой Петя.
– Ну, я и пустила, – виновато призналась она, оглядываясь по сторонам – не подслушивает ли кто их разговор. – Приехал, умолял дать пожить. Вы ведь из органов, да? Мне теперь отвечать придется? Знала же, что ввязываюсь не пойми во что, и дело тут нечисто, – с досадой проговорила она, подобострастно всматриваясь в Петино лицо.
Он сообразил, что лучше не развенчивать эту легенду, и многозначительно поджал губы, не отвечая ни да ни нет, что еще больше ввергло дворничиху в панику.
– Как фамилия жильца?
– Как же, как же… – она яростно вращала глазами, роясь в своей памяти, – Николаев, что ли? Ах да, Николаев. Я потребовала показать паспорт.
– Николаев? – разочарованно протянул Петя.
– Ага, а что – не тот? – с внезапно проснувшимся любопытством поинтересовалась тетка. – Ну, извините. А я смотрю, вы такой подтянутый, молодой. И чего это вас на эту службу всех тянет? – пустилась она в рассуждения.
– А вы знаете еще что-нибудь о нем? – перебил Петя. – Ну, как звали, где работал? Почему он вообще попросился здесь пожить?
– Нет, я только фамилию знаю… И то, потому что документы смотрела. А на имя не обратила внимания. Он ведь ничего не говорил о себе. Огня не жег, сидел в темноте, молчал. Где работает – тоже не знаю. Он мне так объяснил, что, мол, денег задолжал кому-то, и этот человек хочет теперь с ним расправиться. Думаю, почему не помочь – не пустить на время, если нормальный жилец. А дом все равно простаивает. Я знала, где ключи лежат…
«Это как же мне искать теперь Николаева? – думал расстроенный Петя, идя обратно на станцию. – Их ведь в Москве тысячи. Очень распространенная фамилия. Тут должен быть адресный стол, где есть списки всех живущих, но совсем не факт, что мне дадут эти данные – кто я такой…»
Он купил в киоске у вокзала бутылку пива и газету «Правда» и стал ждать поезда.
«Получается, что я ни капли не продвинулся, хоть и нашел этот таинственный дом, – с тоской думал он. – И ведь нет, чтобы повезло, чтобы у этого неизвестного была бы редкая фамилия. Теперь опять придется возвращаться на ту же точку, с которой начал. Нет, не найти мне Олю в этом огромном городе… Он словно издевается надо мной, ставит мне ловушки раз за разом…»
