Ознакомительная версия.
«Конечно, я кажусь тебе чокнутой старой теткой. Не старайся уловить ход моих мыслей. Считай, что я плохо выражаю их на английском или ты недостаточно fluent [103] в нем. Итак, вернемся к нашим баранам. Незнакомка никого не ждет и ничем не занята: не читает, не смотрит мелькающие на экране плазменной панели клипы, не обращает внимания на соседей и ни о чем серьезном не думает. Вид у нее отсутствующий, но не сосредоточенный, а витая в облаках, ничего сколько-нибудь путного придумать нельзя. Что еще я могу сказать о ней? К сожалению, дальше пустота. Тупик. Я даже не могу определить, одинока ли она. Не в том смысле, есть ли у нее кольцо на пальце. Я вижу, что нет. А по-настоящему: присутствует ли в ее жизни кто-то важный, счастлива ли она с ним, поссорилась ли? Надо же! Какая я, оказывается, любопытная».
Стеклянная дверь распахивается, и в бар, весело смеясь, в обнимку вваливается молодая пара. Катарина внимательно наблюдает за объектом своего исследования. «Есть. Так я и знала. Никого у женщины нет, а если и был, то очень давно. И от отсутствия чувств она не страдает». Взгляд, которым она наградила влюбленных, был красноречивее всяких слов. Она могла посмотреть равнодушно или не посмотреть вовсе, и это показало бы Катарине только одно: незнакомке нет дела до чужой жизни и в свою она никого пускать не намерена. Скользни женщина по парочке завистливым взглядом, Катарина записала бы ее в ряды страждущих любовного томления; одари их чуть заметной улыбкой – причислила к списку людей, не имеющих личных проблем. Взгляд, которым незнакомка смерила пару, наполнен брезгливостью и раздражением. Конечное, ей могло просто не понравиться шумное вторжение и вульгарное поведение в общественном месте, но это характерно скорее для пожилой пары, продолжающей как ни в чем не бывало потягивать свой тонизирующий чай, а не для тридцатилетней женщины.
«В общем, с дамой все ясно. Кто у нас дальше? Блондин или брюнет?»
– Две кока-колы, Игнасио, и если ты капнешь в них рома, получишь отменные чаевые. – В размышления вклинивается быстрый звонкий английский с певучим испанским акцентом.
«Это уже интересно. Юная дева спокойно предлагает бармену налить ей спиртное, а ее друг, явно не достигший совершеннолетия, нервно озирается. Бар четырехзвездочного отеля – последнее место, куда я бы отправилась на поиски горячительного в их возрасте. Бьюсь об заклад, здесь полно забегаловок, хозяева которых без зазрения совести нарушат закон и с радостью не то что капнут вам в стаканы алкоголя, а наполнят их до краев и Bacccardi, и Flor de Cana, и чем только захотите. Зачем же вы притащились сюда? Знакомый бармен? Но он совсем не в восторге от вашего визита».
Катарина настолько увлекается, что даже не пытается скрыть интереса к вновь прибывшим. Пристально рассматривает молодежь, бурчит что-то себе под нос, улыбается и радостно кивает, отвечая своим догадкам.
– Игнасио, милый, поторопись, – жеманно произносит девчонка, но Катарина жадно ловит повелительные нотки, проскользнувшие в голосе молоденькой «любительницы абсента».
«Так разговаривают с подчиненным, с тем, кто ниже тебя по положению. А каким образом Игнасио может находиться в услужении у этой особы? У нее, наверное, никаким, а вот у ее папочки – вполне. Предположим, она дочь кого-то из управляющих. Тогда оправданы и ее нахальство, и приход сюда. Привела с собой иностранного мальчишку, чтобы продемонстрировать свою крутизну. Смотри, мол, со мной не пропадешь. Паренек чувствует себя не в своей тарелке: бледен, испуган, даже испарина над губой выступила. Могу поспорить на миллион, он американец, поэтому и дрожит, как осиновый лист, от наглости своей подружки. А если попросят удостоверение? А если вызовут полицию? Не бойся, дурачок! Если кого и вызовут, так это отца молоденькой испанки, да и то не факт. Это уж как решит Игнасио. Зависит от того, насколько сильно он мечтает о продвижении по службе».
– Здесь кончился ром. Сейчас принесу, – равнодушно бросает бармен, скрываясь в подсобку.
«Вот вы и попались, детки. Благосклонность папы нужна Игнасио гораздо больше дочерней признательности. После моего мохито у него оставалось добрых полбутылки, которые он поставил под прилавок. Так что удалился он вовсе не для того, чтобы накапать вам, а для того, чтобы «накапать» кому-то поважнее».
Догадки Катарины получают свое подтверждение уже через несколько секунд: дверь бара приоткрывается, указательный палец, словно перст злодейки-судьбы, призывает юную прелестницу к порядку. Метнув злобный взгляд в сторону подсобки, девица понуро бредет к выходу, не обращая ровным счетом никакого внимания на своего застывшего от страха друга. Бармен возвращается, как только исчезает девица, и тихо обращается к юноше:
– На вашем месте, мистер, я бы поторопился уйти. Не думаю, что этот инцидент может оказаться хоть сколько-нибудь приятным вашим родителям или, например, послу Соединенных Штатов.
«Есть! Опять в десятку! Американец! Впрочем, его уже и след простыл. Пора бы и мне идти в номер. Надо выспаться, не то засну за кафедрой, не дочитав до конца доклад и не сорвав заслуженные аплодисменты. Хотя я еще не познакомилась с джентльменами. Ладно, потрачу на них еще несколько минут. Все равно спать не хочется. Симпатичный блондин лет сорока завтра будет выступать на экономическом форуме, который проходит в соседнем здании. Его столик завален бумагами, графиками, таблицами, котировками и вырезками из Financial Times, из которых он отчаянно пытается выложить в Visio какую-то удобоваримую для восприятия публикой схему. Сидит здесь блондин уже часа два, о чем свидетельствуют четыре пустые кофейные чашки, которые Игнасио почему-то не потрудился убрать (надеюсь, в своем пабе он станет лучше заботиться о комфорте посетителей). И будет сидеть еще долго, судя по его поведению: лихорадочный бой по клавишам то и дело прерывается телефонными трелями, копошением в листочках и глубокой задумчивостью».
Отвечая мыслям Катарины, блондин щелкает пальцами в воздухе и сообщает, не отрывая взгляда от своего лэп-топа:
– Двойной эспрессо, пожалуйста.
«Ай-ай-ай. Работа работой, но зачем же так издеваться над собственными сосудами? Если это не единичный случай, то могу предсказать вам помимо атеросклероза изжогу и мочекаменную болезнь, так что дописывайте свой доклад и останавливайтесь, пока не поздно.
Что же мне расскажет о себе, последний неразгаданный любитель ночных посиделок? В общем, ничего хоть сколько-нибудь очевидного с первого взгляда».
Мужчина читает газету. Какую и на каком языке, Катарина не видит и не может догадаться о его национальной принадлежности. Внешность ей ни о чем не говорит. Незнакомец – стройный, поджарый, смуглый брюнет лет пятидесяти – вполне может оказаться как памплонцем, так и жителем любого другого южного города.
«Придется идти спать, не узнав ничего об этом субъекте, хотя я и так отлично развлеклась. Завтра расскажу о своих успехах Антонио. Надеюсь, он тоже порадует меня совместной прогулкой с Фредом. И все-таки интересно ответить себе хотя бы на один вопрос о брюнете. Кто он и откуда, я не понимаю. Может, разгадать, чем занимается? Он, конечно, не грузчик, не механик, не слесарь. Руки – чистые и ухоженные, мне отсюда видно. Правда, не надо иметь большого ума, чтобы предположить – представители этих профессий вряд ли будут тратить деньги в таком заведении. А этот оставит здесь немало. Перед ним початая бутылка Henessy. Пройду мимо его столика к бару расплатиться и присмотрюсь повнимательнее».
Катарина оставляет так и недопитый мартини, делает несколько шагов: «Кто же ты, черт возьми?!»
– Хирург, – сообщает ей незнакомец на великолепном английском.
– Простите?
– Я хирург, – прищуривается брюнет, в шевелюре которого вблизи просматривается наметившаяся лысина.
– Разве я об этом спрашивала? – удивленно восклицает женщина, чувствуя, что краснеет.
– Нет, но вы об этом думали.
– Откуда вы знаете? – Катарина заинтригована настолько, что забывает о смущении.
– Догадался. Вы, кстати, тоже могли бы отгадать мою профессию.
– Как?
– Считается, хирурги не прочь злоупотребить спиртным, – он кивает на коньяк.
– Чушь!
– Да? Тогда могли бы вспомнить, что мы виделись с вами сегодня в холле конференц-зала перед началом второй части сегодняшней сессии.
– Я вас не заметила, то есть не узнала.
«Ловко он меня».
– Похоже, мисс Марпл, вы опростоволосились. – Мужчина улыбается, смотрит на Катарину заинтересованно, но без всякого сексуального посыла.
– Да, инспектор. Сомнений нет, ваша взяла.
– Присядете? – Непринужденное приглашение, не более.
– Спасибо, но уже поздно.
– Зря. Я мог бы дать вам пару ценных советов, как убить время в этом городе, не напрягая мозги.
– В следующий раз. У меня завтра доклад.
– Вы Катарина Тоцци?
Ознакомительная версия.
