– Ради Бога, Борис Ефимович, ничего не трогайте, – молил он в связь, выруливая на старт.
– Не бздим-бом-бом, генерал, – весело отозвалось в наушниках.
Это «генерал» немедленно сложилось в полковничьей голове в образ лестницы, восходящей к служебным небесам. Полосы на ковровой дорожке алели, как лампасы. Марш авиаторов загремел «Все выше и выше!..» Истребитель взлетел.
– Давай быстрее, – понукал пассажир с заднего сиденья, и его вдавило в спинку. Быстрее для МиГа – это скорость автоматной пули.
Через двадцать минут они сели в Москве. Остальные час сорок из двухчасового пути ушли на проталкивание машины с мигалкой в город и сквозь.
Еще на инерции сверхзвукового полета Немцов влетел в коридор власти. Он был исполнен готовности выгрызти деньги любым способом – так фокстерьер выгрызает из норы лисицу.
На подходах к президентской приемной он споткнулся о выставленную ногу, подпрыгнул и услышал дружелюбный смех.
– Из какой это жопы ты в таком виде вылез? – поинтересовался Березовский.
Из анналов:
Всесильный председатель Совета Безопасности СНГ, регент президентской семьи, Варвик Делатель Королей, наместник дьявола по России и кузен Золотого Тельца, автор и плательщик главной творческой премии страны «Триумф», куратор Чечни, изобретатель олигархии и капо ди тутти капи русской демократии: далекий от лондонского изгнания, как морской лев от Льва Троцкого.
– А? – ошалело переспросил Немцов и, последовав указующему жесту, взглянул в зеркало. В зеркале он увидел штатского человека после полета на истребителе.
Пояснение: от нагрузок и напряжений человек потеет. Приземлившись и сняв шлем, летчик выливает из него полстакана воды. Потом выжимает подшлемник, мокрое белье меняет позднее. Вот официальный костюм Немцова и был тем бельем, которое еще не сменили.
– К-хм… – сказал он, оттягивая брюки жестом купальщика, по выходе из воды расправляющего плавки.
– Переодеться не хочешь? – посоветовал Березовский. – Дедушка сейчас трезв – увидит. Но не поймет.
При этом известии Немцов поспешно взглянул на часы и взвыл.
– А где взять-то?.. Срочно?..
– Что б вы все без меня делали, – вздохнул Березовский и позвонил шоферу: срочно везти костюм на смену.
– Так это когда привезут!..
– Думаете, в ЦК дураки сидят? На солнце ночью полетите.
С Глушковым (из анналов: еще замгендиректора «Аэрофлота», не кравший, не сидевший, не эмигрировавший, верховой среди верховых) подцепили Немцова под руки, как трудолюбивые запасливые муравьи ошалевшего жука, поволокли в кулуары и стряхнули в кресло. Березовский оглянулся и всунул стул ножкой в ручку двери.
– Раздевайся, – пригласил он.
– Зачем так рано? – удивился Немцов.
Ответ был краток и циничен. Глушков загоготал.
– Давай, давай! – Березовский уже прыгал на одной ноге, стаскивая брюки.
Немцов швырнул свою одежду утопленника на парчовую обивку стула.
– Не бережете народное добро, – укорил Глушков. – Пропал стульчик. Объясни, наконец – ты что, вплавь добирался?
– Влет.
– На чем?
– На МиГе.
– О? А я думал, они с крышей. Дождь или ветер?
– Трусы надень обратно, – остановил Березовский. – Я тут без трусов сидеть не буду, можешь всунуть газету вместо подгузника, если в мокрых неприятно.
Немцов надел его костюм и стал похож на Гекльбери Финна.
– Это зрелище заставило бы Джанфранко Ферре сменить профессию – оценил владелец. – Брюки спусти пониже. На бедра. Да потяни ты их вниз! А пиджачок распахни пошире, ну, как будто тебе жарко.
Чувствуя потребность тоже что-то снять, Глушков дал Немцову носки и повязал свой галстук.
– Просто красавец, – одобрил Березовский. – Ну кто ж такому откажет в деньгах.
– Боже, – воззвал Глушков, – почему мы не гомосеки? Какой мэн уходит!
Обдергивая пиджачок и пытаясь хоть немного втянуть ноги в суставы, Немцов пошел к Ельцину.
– Ты что, подрос, что ли? – спросил Ельцин задумчиво.
Одолженная волчья шкура была не но росту.
– Переодеться никогда, Борис Николаевич, – напористо улыбнулся Немцов. – Кручусь по двадцать часов. Работаем.
– А что ж город бросил? Все, понимаешь, в Москву вас тянет.
– Да я МиГом, двадцать минут полета. Быстрее, чем из Горок, – сказал Немцов и прикусил язык.
– Ско-олько? – нахмурился президент.
– На военном истребителе, – объяснил Немцов.
– Зачем?
– Время дорого.
Ельцин подумал и начал расцветать. Такой подход к делу ему явно импонировал. Молодой, понимаешь, здоровый, энергичный, гордиевы узлы рубит с плеча. На истребителе прилетел! Потому что время дорого.
– Ну… и как оно… на МиГе? Ты серьезно?
– Отличная машина, Борис Николаевич! Продадим партию в Индию – вообще город поднимем.
– Молодцы. Продавайте.
– Доделать их только надо.
– Доделывайте.
– Деньжат чуток не хватает.
– Так а вы их продайте.
– Доделать вот только надо.
– Так доделывайте.
Немцов потянул носом воздух, выдохнул на три счета и доверительно признался:
– С ног падаю, Борис Николаевич, сутки не спал. Чуть бы взбодриться – и все вам точно доложу.
Желание взбодриться встретило у президента отеческое понимание. Палец нажал на кнопку.
Немцов молодецки осадил стакан и видом выразил прекрасность и правильность жизни.
– Ну-у, одному взбадриваться – это не по-русски.
Через час взбодрившийся Ельцин взбодрил бюджет на сорок лимонов.
– Я тебе верю! – обнял он на прощание березовский костюм. – Но-о, – покачнул царским пальцем, – смотри у меня.
Немцов посмотрел орлом. И на сильных крыльях вылетел в приемную.
В это время но коридору нервно бегал Потанин (диагноз: олигарх был, олигарх есть, олигарх будет есть!). Служба личной разведки уже доложила, что Немцов бухает с дедушкой и что-то серьезное из него вынимает. А этак если каждый залетный начнет вынимать, то олигархам останется только по миру с сумой. Дедушку и так доят все, кто может дотянуться: одной рукой в любви объясняются, а другой доят. Найти и обезвредить!
Потанин принимает в коридоре Немцова на корпус и интересуется жизнью. Немцов мычит обаятельно, а у самого на роже жизнь такая хорошая, что и умирать не надо. Короче, в кормушке стало на сорок лимонов меньше, и вынул их не Потанин. Сумма, может быть, и не большая, но может испортить настроение – если не тебе досталась. А ну как он приноровится ежедневно лапу в закрома родины запускать. Это вроде как муравьи плинтус проточили: и дырочки-то не видно, и несут по пылинке, а вся постройка скоро рухнуть может. А если муравья тренировали на переноску госкомимущества в России? Да он у льва мясо упрет.
– А что ты ко мне срезу не обратился? – удивляется Потанин. – Тоже мне деньги. Друг друга выручать надо. Слушай, тут у меня есть проект, и бабки найдутся, но вот обсудить с тобой хочу… час найдешь?
Система координат время-деньги описана не хуже, чем пространство-время. Зависимость тут прямая: чем больше денег, тем больше для них образуется времени. И наоборот. У Немцове находится время, и по мере называния сумм оно растет. И он едет с Потаниным отдохнуть после перелета и переговоров и обсудить дальнейшие подробности своего взлета.
Потанин везет его в Лужки. Есть такое подмосковное имение, по слухам не имеющее никакого отношения к Лужкову. Там указывает ему на усадку и усушку костюма и предлагает набор плавок и полотенец. И дружески пихает в бассейн.
С неба в тот же бассейн падает урожай фруктов: набор девиц «сделай сам». Им явно никто не предлагал набора купальников. Как их мать-природа родила, так высыпали в бассейн к Немцову.
Немцов по дороге еще принял для расслабления, и теперь реагирует неадекватно. Некритически то есть. Лыбится и поддается на провокации. И шлепает ладонями.
В этом бассейне, полагал расчетливый и злокозненный Потанин, он Немцова утопил. Во-первых, оказались, что никаких грандиозных финансовых планов у того нет, и ничем его наезд на Кремль Потанину не грозит (да и использовать его невозможно: недостаточное пересечение сфер). А одновременно с потрошением агента в момент истины – возник на него компромат. А компромат редко бывает лишним.
И для пущей гарантии безопасности компромат тут же доводится до Ельцина. Чтоб знал, кому сорок лимонов слил. И иллюзий старческих не строил.
Но Ельцин находился еще в приподнятом мнении о Немцове. И к записи, которой недруги пытались молодого губернатора скомпрометировать, отнесся по народному принципу «быль молодцу не укор».
– Вот это, понимаешь, работает, – с одобрением заметил он. – И летит, и деньги выбивает, и самолеты за границу продает, и к девкам в бассейн падает… – в падении в воду Ельцину увиделось нечто особенно родственное. – Даже, понимаешь, костюм сменить некогда! Все за день.
И задумчиво смотрит в пространство. Углубляется в монаршие планы, в бездонный омут. И когда он выныривает из этого омута, он назначает Немцова вице-премьером.
