Светлана Ивановна на мгновенье задумалась. Потом твердо сказала:
– Да!
Отец продолжал допытываться:
– А за что она тебе так нравится?
И услышал неожиданный ответ:
– Она настоящая! Живая, не такая, как мы. От нее веет душевным теплом.
Иван Ярославович потер лоб пальцами.
– А знаешь, я ведь и сам так думаю. Вопрос в том, поймет ли это наш замечательный Борис?
Светлана Ивановна пораженно уставилась на отца, машинально передвигая тарелки с место на место.
– Ты и в самом деле так думаешь?
– Конечно. Неужели ты думаешь, что я стал бы тебе врать?
– Но ведь ты называл ее простушкой.
– Я и сейчас так считаю. Ну и что? Это не отменяет моих о ней предыдущих слов. И ты права – с ней рядом и вправду тепло. Она обладает редким ныне свойством – душевностью. Именно этого в нашей семье и не хватает. Так что я – за.
– Я рада. – Светлана Ивановна не помнила, когда в последний раз мнение отца совпадало с ее мнением, и тем ценнее для нее было его нынешнее признание.
В это время Анастасия Петровна набрала номер внука и упорно ждала ответа. Наконец Борис взял трубку.
– Боря, здравствуй! Как твои дела?
– Хорошо, бабуля.
– Ох, не надо врать. Вовсе они не хороши, раз ты развлекаешься с этой непристойной девицей.
Хорошо, что Анастасия Петровна не видела зверской гримасы, скорченной внуком, не то бы по-настоящему оскорбилась. Поучительно продолжила:
– И дед, и я, и даже твоя мать считаем, что ты поступаешь безрассудно, связываясь с подобной особой. Что ты в ней вообще нашел?
Борис и сам не знал ответ на этот вопрос, поэтому предпочел промолчать.
– Молчишь? Не знаешь, что ответить! Вот тебе наш наказ: немедленно прекращай с ней всякое знакомство и возвращайся домой! Учти, дед жутко недоволен!
Она отключилась, а Борис поежился. Деда он уважал, и его недовольство было ему неприятно. Но и отступиться от задуманного не мог. Казалось, еще немного, и Ася в него влюбится. Но вот что будет дальше? Он и в самом деле сможет гордо заявить ей, что она ему не нужна? Или не сможет? Тогда и в самом деле разборки с дедом не миновать.
Борис вздохнул. Конечно, он расстанется с этой недалекой девицей. Не будет же он вешать на свою шею такой хомут? Он представил ее на званом обеде в дедовом окружении и застыдился. Она в него не вписывалась совершенно. На фоне утонченных жен и дочерей дедовых друзей и подчиненных Василиса смотрелась бы на редкость убого.
Он перевел взгляд на море, где она плескалась уже который час. Не надоело ей еще?
Ася вышла из воды, только изрядно проголодавшись. Ей здесь очень нравилось, но угнетал вопрос: как она будет расплачиваться с Борисом? Вчера она была не в состоянии отказаться от поездки, от усталости мозги ничего не соображали, но сегодня действительность и восхищала, и ужасала.
Борис снисходительно спросил:
– Что, в ресторан?
Ася застыдилась. Получалось, что она приехала сюда отъедаться, будто ее дома не кормили.
Не дожидаясь ответа, Борис встал с шезлонга, натянул шорты и футболку и накинул на Асю синее с голубыми разводами парео, купленное в пляжном бутике. Широкими шагами зашагал по мягкому горячему песку, и Ася послушно пошла за ним.
Вокруг высились стройные пальмы и цвели яркие цветы с пряным ароматом. Ася усмехнулась. К такой красивой жизни легко привыкнуть. Но это ни к чему. Галина правильно говорила, что подарки долго не длятся.
Поев, она почувствовала прилив оптимизма, и спросила у Бориса, сколько стоит такой тур. Он насторожился.
– А тебе зачем это знать?
Ася невинно ответила:
– Хочу отправить сюда невестку с братом. Пусть отдохнут.
Но Борис на провокацию не поддался.
– Все туры разные. Стоимость тоже. И вообще, мне почему-то кажется, что цель у тебя другая. Ты, случайно, не хочешь ли мне мифический долг отдать?
– Почему мифический?
– Потому что это моя инициатива. И даже не инициатива, а в некотором роде принуждение.
С этим Ася была согласна. Принуждение – очень правильное в этой ситуации слово.
– А кто заказывает музыку, тот и платит. Так что расслабься.
Ася вздохнула. Выхода не было. Все равно у нее нет таких денег, так что расслабиться придется поневоле.
Она с некоторым трепетом ждала вечера, боясь, что Борис вздумает предъявить на нее права, но вечером снова было представление, на сей раз театра масок. После него она сразу отправилась к себе, пожелав Борису спокойной ночи.
Так прошла почти вся неделя. Борис вел себя чинно, никаких поползновений не совершал, был любезен, ласков, но не более того. Это Асю удивляло, но не очень. Борис ей не слишком-то нравился, и его холодность его вполне устраивала. Но вот чувство вины угнетало. Отчего-то она чувствовала себя виноватой. Но отчего? Она ему ничего не обещала, значит, ничего и не должна. Но иррациональное чувство вины не исчезало, отравляя отпускное настроение.
В последний вечер Асе не спалось, и она отправилась побродить по территории, отделенной от соседнего отеля высоким кружевным забором. От моря доносился призывающий плеск, веяло мягкой прохладой, и она направилась к берегу, окунуться. Лунная дорожка, будто расплавленное серебро, высвечивала тела купающихся. Ася вошла в воду по колено, но до ее слуха донесся мелодичный женский смех, и она замерла на полдороге.
Но остановило ее не это. Вторил женскому смеху хорошо знакомый баритон Бориса. Сначала она подумала, что ей показалось, но вот веселая парочка подплыла к берегу, и Ася стремительно отступила за ствол большой пальмы.
На берег вышел Борис с высокой худощавой девушкой. Они смеялись, и Борис откровенно прижимал ее к себе.
– Пойдем к тебе, Люба?
Девушка довольно согласилась. Они прошли мимо Аси, остающейся в тени, и скрылись в холле отеля.
Ася вышла из-за пальмы. Купаться ей расхотелось. Досады не было, все-таки Борис был и оставался чужим для нее человеком. Наоборот, появилось чувство освобождения. Прекрасно, она ему ничего не должна! Чувство вины исчезло, и дышать стало гораздо легче.
Вернувшись в свой номер, включила кондиционер, легла в прохладные простыни и внезапно рассмеялась.
Вот так-так! Похоже, этот ее псевдопоклонничек времени зря не терял, и каждую ночь развлекался на свой манер. Но теперь она знает, что делать. Когда они приедут домой, и он вздумает позвать ее еще куда-то, она откровенно пошлет его куда подальше. Конечно, она и раньше знала, что он с ней только играет, возможно, с какой-то одному ему известной целью. Но она все равно испытывала неловкость и даже чувство вины, считая, что он тратит на нее слишком много денег, которые она должна каким-то образом возместить.
А теперь все замечательно, и все довольны.
Домой они полетели ранним утром. Ася просто лучилась от удовольствия, поглядывая на него с каким-то тайным удовлетворением, и Борис понял, что его план наконец-то сработал. Она вздумала, что свадьба не за горами! Сейчас ее постигнет горькое разочарование!
Странно, но при этой мысли ему стало грустно. Что это с ним? Привязался он к ней, что ли? Он посмотрел на нее. Ничего особенного. Миленькое, но уж слишком простое лицо без макияжа. Даже помады на губах нет. Хотя, с другой стороны, губы у нее свежие и розовые. Он вспомнил их вкус и напрягся.
Нельзя отрицать, что его тянет к ней на каком-то низшем, чисто гендерном уровне. Но он же цивилизованный человек, он не должен поддаваться низменным инстинктам. Он снова посмотрел на ее губы и вздохнул. А жаль.
Принесли завтрак. Не слишком объемный, но сытный. Поев, Борис почувствовал в себе достаточно сил для выяснения отношений.
– Тебе понравилось?
– Да, конечно. Зачем спрашивать?
– Ты хотела бы так жить?
– Постоянно?
– Ну да.
Борис не сомневался в ответе. Прозвучит ее излюбленное «да, конечно». И вот тут-то он ей воздаст ей по заслугам. Пусть не сомневается, она такой же любитель сладкой жизни, как и он, и не надо его в этом упрекать. Это элементарная двуличность.
Но Василиса, чуть подумав, вдруг заявила:
– Нет, не хочу. Это ужасно скучно. Желания не должны исполняться, они должны осуществляться.
Борис опешил.
– Как это?
– Жизнь не сказка, и ни к чему надеяться на какого-то доброго дяденьку в роли волшебника. Нужно всего добиваться самому.
– Я тебя не понимаю. Это я добрый дяденька?
Ася рассмеялась.
– Почти. И скажи мне прямо, для чего ты все это затеял?
Борис подобрался. Разговор пошел вовсе не так, как он планировал.
– А ты как думаешь?
– Чтоб показать мне, как сладко быть богатым. Но вот для чего? Чтоб я жалела о невозможном?
Она повернулась и посмотрела на него прямым взглядом. Борис внезапно почувствовал себя голым. Он поежился и попытался уйти от ответа.
– Я просто хотел тебя отблагодарить. Разве это запрещено?
Василиса не стала рассуждать на отвлеченные темы.
– Благодарность тут вовсе ни при чем. Это предлог, причем глуповатый.
