Ознакомительная версия.
– Какие розы? Немедленно мне объясните, что произошло! – потребовала мама.
Вася притиснулся к маме и стал оттирать ее от двери, поясняя:
– Меня брат просил. Из-за него контрольную по алгебре прогулял, ну и биологию с литературой, потому что к Серегиной девушке ездил…
Путь к спасению был очень близок, Вася уже взялся за ручку двери. Но тут подскочил Сергей и схватил его за зашиворот.
– Колись, щенок! Как все было?
– Ну, я немножко взял из твоих денег, – испуганно и потому честно сообщал Вася, – а потом на двадцать пять свежих роз не осталось, только на семь вялых. Я не виноват, что они по дороге осыпались! Ветер был!
У старшего брата сделалось такое нехорошее лицо, что Вася испугался пуще прежнего. И со страху выболтал то, что не собирался:
– А потом пошутил я, только пошутил про твою жену…
– Про КОГО? – зарычал Сергей.
– Дети, успокойтесь! – пыталась навести порядок Ирина Леонидовна. – Я ничего не понимаю, и давайте разберемся спокойно. Сережа, не тряси Васю, ты ему голову оторвешь.
Но Сергей не слушал.
– Говори, что наплел Нине!
– Ай, больно, отпусти! Я ей только сказал, что у тебя жена в Питере. И двое детей, второй только родился с поворотом, как внучка маминой подруги тети Веры.
– О Господи! – ахнула Ирина Леонидовна.
А Сергей был настолько поражен, что ослабил хватку. Вася мгновенно воспользовался и дернул в ванную, заперся там.
Через минуту их квартира превратилась в то, что не могло привидеться Ирине Леонидовне в страшном сне. Старший сын рвался убить младшего. Так и орал:
– Убью! Изуродую!
И бил ногой в хлипкую дверь ванной, за которой в голос рыдал Вася.
Никакие увещевания не помогали. Сергей не слышал ее, точно озверел. Впору милицию вызывать. В благополучную интеллигентную непьющую семью!
На счастье Ирины Леонидовны, пришел муж.
– Рустам! – бросилась она к нему. – Сережа убивает Васю!
Ничего не поняв и только по небывало безумному лицу жены догадавшись, что происходит нечто из ряда вон, Рустам Иванович кинулся в гущу схватки. Как был – в ботинках, в пальто и кепке.
Вовремя успел. Потому что Сергей уже дверь сломал и добрался до Василия, который извивался на дне ванны, верещал и верещал.
Ирина Леонидовна зажала виски ладонями – голова разрывалась от кошмара, захватившего ее семью. В тесном помещении ванной сплелись борющиеся тела любимых – сыновей и мужа. Раздавались возгласы, грубые и эмоциональные. Вылетали предметы: кепка Рустама, зубные щетки, тюбики пасты, баночки с кремом – смахиваемые с полки в пылу сражения. Сыпались на пол, глухо ударялись пластиковые бутылочки с шампунем и звонко разбивались флаконы с туалетной водой…
Через сорок минут после баталии, прекращенной зычным голосом, а в большей степени твердой рукой Рустама Ивановича, у которого удар всегда был мощным, семья сидела за столом в родительской комнате. Стол не накрыт, непривычно пуст, как при переговорах, не предусматривающих чая, кофе или минеральной воды ввиду строгости предмета обсуждения. У Сергея расплывался синяк под глазом. Вася икал после рыданий. Сильно пахло парфюмерией, битые склянки убрали, но запах витал по квартире.
Ирина Леонидовна выглядела – краше в гроб кладут. На это прежде всего и обратил внимание сыновей отец:
– Посмотрите на маму! Вы ее в могилу хотите загнать?
Сергей и Вася посмотрели, опустили головы. Отец потребовал рассказать все с самого начала, без утаек (хватит тебе, Сергей, секретничать) и без вранья (Васе выразительная демонстрация кулака).
Так родители узнали, что у Сергея есть девушка, которую он любит серьезно, основательно и надолго. И Васины проделки свету открылись в подробностях: растрата Сережиных денег, наговор на брата – все выяснили. И даже попутные Васины грешки стали достоянием общественности – пририсованные усы школьным отличникам на стенде «Мы ими гордимся», дохлая мышь, подброшенная завучу, стертая двойка по биологии в дневнике. Смягчающее обстоятельство – Лена Голубова, одноклассница Васи, перед которой он, как честно признался, хотел выглядеть героем, богачом и вообще крутым парнем.
«У одного девушка, у другого девочка, – подумал Рустам Иванович, – а нам сплошная головная боль».
«Совсем большие стали, – мысленно взгрустнула Ирина Леонидовна. – У них девушки, а меня можно в шок вгонять».
– Так! Постановление, – начал подведение итогов Рустам Иванович. – Ты, Василий…
– Если он еще будет врать, – перебил Сергей, – я его убью.
Отец посмотрел неодобрительно на старшего сына, но приговор поддержал:
– А если Сергей тебя не добьет, то погибнешь от моей руки. Понял?
– Угу, угу, – быстро закивал Вася.
– Сынок, – подала голос мама, – если ты и дальше будешь обманывать, то потеряешь, теперь уже по-настоящему, уважение отца и брата.
Рустам Иванович многозначительно, медленно и серьезно, кивнул, внутренне поразившись тому, как точно жена перевела «убью» на «уважать не буду».
– Теперь ты, Сережа! – повернулся он к старшему сыну, плохо понимая, какие воспитательные меры требуются.
– Хочешь, – снова пришла на помощь жена, – сама пойду к Нине, все ей объясню? Могу Васю взять, он покается?
– Запросто, – подтвердил готовность Вася.
– Сам разберусь, – отказался Сергей. И после небольшой паузы, с покаянным вздохом проговорил: – Мама, извини, пожалуйста!
– Мамочка, прости! – подхватил Вася.
Просить прощения у отца им не пришло в голову. Подразумевалось, что тяжелые нервные испытания папа как мужчина переносить обязан, а мама не должна.
– Пойдемте ужинать, – поднялась Ирина Леонидовна. – Сергей, приложи лед к глазу. Надо проветрить квартиру. Духи были дорогие, а несет как из дешевой парикмахерской.
– Ты, папа, – усмехнулся Сергей, чье настроение стремительно улучшалось, – мощно мне засветил.
– А как давно об этом мечтал! – насмешливо заметил Рустам Иванович.
Тот вечер состоял для Сергея из сплошных открытий. Обдумывал, как встретиться с Ниной, с чего начать разговор, чтобы и с шутками не переборщить, и не выглядеть клоуном, который бьет себя в грудь и утверждает, что детей и жен не имеет. В этот момент позвонила Катрин.
– Хочу, чтобы ты знал, что я о тебе думаю.
Сергей скривился. Взбрело девушке задним числом отношения выяснять. Расстались мирно, без претензий. Он даже был благодарен Катрин, что не стала допытываться, почему да отчего ее бросили. Рано радовался, оказывается.
– Считаю, что ты, – продолжала Катрин, – сволочь и подлец.
– Принимается. Сожалею, что у нас с тобой так получилось. Снимаю шляпу…
– Я-то тут при чем? Я не беременна.
– Надеюсь. В смысле – поздравляю. Или, наоборот, сочувствую, нужный вариант подчеркнуть.
– Он веселится! Он потешается! Когда девушка от него дважды беременна и аборта делать не хочет! Ты не просто сволочь, а настоящая скотина! Бедная Нина!
– Погоди. При чем здесь Нина?
– А кто беременный?
– Не знаю.
– Как есть негодяй! – Катрин явно доставляло удовольствие обзывать Сергея. – Несчастная Нина за кого попало замуж стремится, а он и в ус…
– Стой! Молчи. То есть говори, на вопросы отвечай. Нина ждет ребенка?
– Двоих.
– А второй чей?
– Ой, ну подлец, ну предатель! Оба твои, близнецы. Не знаешь, что бывают близнецы?
– В принципе, знаю… – пробормотал Сергей. – Вот это финт!
– А ты правда женат многодетно на даме из Питера?
– Неправда. Тебе Нина сказала?
– Да. Она убита, хотя я говорила – сомнительно, чтобы ты тайно от наших семью содержал. С другой стороны, от промальпов чего угодно можно ждать. Ученые, особенно биологи, совершенно другое дело.
– Катя! Не надо биологов. Давай про Нину.
– Она в ужасном состоянии. Ты представь, что носишь двойняшек без мужа и перспектив!
– Мне сложно представить, я по другую сторону баррикад.
– Вот именно! Настрогать детсад-ясли – запросто. А как ответственность нести…
– Все понял. Спасибо, что позвонила. Пока!
Вася делал домашнее задание по русскому и с начала разговора внимательно прислушивался, по ответам брата пытаясь понять, что происходит и есть ли в том, что происходит, его вина. Но Вася перед родителями и братом два часа назад вывернулся наизнанку, сокрытых тайн не существовало. Или он забыл?
Сергей отключил телефон. Посмотрел прямо на брата и, не видя его, сказал на шумном выдохе:
– Цирк закрылся, клоуны смывают грим.
Вася не понял, о чем речь, но ужасно захотелось сказать что-нибудь умное. Глянул в учебник и сообщил:
– «Раненый» пишется с одним «н». А «раненный в ногу» с двумя «н». По-моему, за такие правила надо расстреливать.
Напротив дома, в котором жили Эмма Леонидовна и Нина, находилось длинное унылое здание научно-исследовательского института. Протянулась на квартал блочная серая двенадцатиэтажная коробка с сотами окон, с редкими бородавками коробов кондиционеров. В последнее время двустворчатые двери института в центре здания были утыканы табличками – помещения сдавали под офисы разнообразных фирм. А верхние этажи затянули огромной матерчатой рекламой. Гигантских размеров лежащая девушка в откровенном купальнике призывала на экзотические курорты.
Ознакомительная версия.
