Я давно уже не нравилась себе. Возможно, я цеплялась за Вову просто потому, что его хотели очень многие, а он выбрал меня и я нравилась ему вопреки всему. Уж не знаю, что он нашел во мне. Может, Даня прав и я лишь прихоть золотого мальчика. Но когда ты временами противна сама себе, быть даже чьей-то прихотью приятно.
Я согласилась провести с ним ночь в отеле, потому что в глубине души считала, что ничего лучшего меня не ждет. Я знала, Вова сделает все по высшему классу. Не какой-то перепих в машине или на койке родителей парня на несвежем белье, пока никого нет дома. Именно так было у Тани и Максима. Но она рассказывала об этом как о чем-то особенном. Просто потому, что любила того, кому отдалась. Когда любишь, наверное, все равно – когда и где. Мне было все равно, пока я думала, что первым у меня станет Денис.
Я зажмурилась. А что, если бы я ответила Денису на его предложение потрахаться согласием? Как бы он повел себя? Все было бы грубо и быстро? Или бы он просто отказался?
Наверное, я никогда уже не узнаю.
Вова позвонил мне без двадцати восемь и сказал, что выехал. Я знала, что он живет где-то за городом в частном доме. Он пока не приглашал меня к себе. На машине ехал до моего дома обычно минут тридцать.
Я приняла душ и сделала эпиляцию. Долго стояла у шкафа, выбирая наряд. С нижним бельем затруднений не возникло, Вова сам подарил мне этот комплект: черный кружевной. А с платьями пришлось поломать голову.
Наконец мой выбор пал на черно-зеленое платье с корсетом на крючках спереди и короткой пышной юбкой в черных кружевах. Я долго металась между чулками и колготками телесного цвета. Чулки Андрей для меня выбрал, когда мы покупали для меня вехи. Его аргументом было: «Чего все колготки и колготки, чулки удобнее!» Я никогда не носила чулки, мне всегда казалось, что их надевают неприличные женщины, которые ищут быстрых утех. Пока колготки снимешь, а тут – отодвинь трусики – и ты готова.
Именно мысль о том, что мне не придется долго раздеваться, сыграла в пользу чулок. Мне хотелось поскорее выполнить свое обещание Вове, покончить с моей девственностью и жить дальше.
На шею я повесила кулон на платиновой цепочке с круглым изумрудом. Вова подарил на прошлой неделе. Я отказывалась как могла, тогда он обиделся и выкинул коробку из окна машины. Пришлось выйти и искать коробочку в снегу.
С духами не мудрствовала, использовала свои повседневные «Les Secrets de Lulu». Их для меня выбрал Андрей. По утрам, когда я садилась в его машину, он шутливо называл меня лакомым лимонным печеньем к чаю.
Маме сказала, что иду в клуб, а потом ночую у Киры. У нее даже сомнений не возникло, что может быть иначе.
Вова встретил меня у машины, одетый в дорогой костюм и с шикарным огромным букетом алых роз. Тот у меня даже в руках не умещался.
– Здесь столько роз, сколько ночей я фантазировал о тебе, – шепнул он мне на ухо.
Я покраснела и, обняв букет, села на переднее сиденье.
Мы поехали в ресторан. Мне ничего в горло не лезло. Но когда Вова заказал вино, я охотно позволила наполнить свой бокал. А затем еще один и еще.
А когда я с разочарованием поняла, что бутылка пуста, а Вова к своему бокалу даже не прикоснулся, предложила:
– Закажем еще вина?
Он посмотрел на меня так, словно я оскорбила его, и тихо спросил:
– Хочешь напиться?
Я передернула плечами.
– Это же просто вино! А воды мне можно?
Он чуть наклонился ко мне через стол.
– Тебе можно все. Но если не хочешь ехать в отель, ты скажи…
Мне было стыдно, что он раскусил мой план напиться. Я нервно крутила салфетку, пока он не отобрал ее у меня.
– Можешь успокоиться, – промолвил он и, приподняв свой бокал, точно в мою честь, отпил из него. – Я не снял номер.
– Не снял? – удивилась я.
Он покачал головой.
– Зачем? Если ты этого не хочешь!
Он смотрел на меня так внимательно, словно хотел, чтобы я его переубедила. А когда я этого не сделала, залпом допил вино и спросил:
– Хочешь поехать в кино, еще куда-то или отвезти тебя домой?
– Мне нужно… – Я кивнула в сторону дамской комнаты.
Зашла в туалет и остановилась перед раковиной, глядя на свое отражение. На щеках лихорадочный румянец, стеклянный блеск в глазах.
Даже алкоголь не помог мне расслабиться. Узнав, что номер не заказан, я испытала такое облегчение, словно гора с плеч свалилась. Я была не готова. Может, с ним, а может, вообще.
Я вернулась в зал, но дорогу к столику мне преградил официант с подносом посуды, и я услышала, как Вова говорит по телефону. Он отменял бронь в отеле. Последняя его фраза: «Да плевать мне, что вы сделаете с этими цветами», заставила меня вздрогнуть.
Похоже, он готовил мне какой-то сюрприз. Может, по его просьбе номер украсили цветами.
Я дождалась, когда парень договорит, и лишь тогда вернулась за столик.
Вова улыбнулся мне как ни в чем не бывало:
– Едем? Или хочешь десерт?
Он солгал, что не снял номер, когда заметил, что я нервничаю. Почему? Какая ему разница? Взял бы что хотел, и дело с концом. В этот миг я взглянула на него совсем другими глазами.
За красивой картинкой, веселостью и большими деньгами было что-то еще, чего я раньше не замечала. И это что-то взволновало меня.
– Ты мой десерт, – прошептала я.
– Это вряд ли… Но звучит здорово.
Он вывел меня из ресторана. И в машине я призналась:
– Я знаю, что номер был заказан и ты снял бронь. Услышала случайно.
Вова вздохнул.
– Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко или обязанной мне.
Это, наверное, был первый раз, когда мне самой захотелось его поцеловать. И я не стала сдерживаться.
Мы целовались. Он был так нежен со мной, словно я вся из тончайшего хрусталя.
Между поцелуями я предложила:
– Хочешь, поедем в другой отель? Туда, где можно снять любой номер!
Вова погладил меня по волосам.
– Ты уверена? Если ты не хочешь меня так, как я хочу тебя… мы можем просто отложить.
– Я хочу.
Он вынул телефон.
– Я попробую восстановить бронь.
После недолгого разговора с администратором он с улыбкой сказал:
– Номер ждет нас.
Я улыбнулась.
За окном летел снег. В машине было тепло, а от выпитого вина внутри горячо-горячо.
Вова включил музыку. Пела Уитни Хьюстон «I Will Always Love You». Обычно у него играл Rammstein.
Мы приехали к отелю, забрали на ресепшене ключи и поднялись в номер. Он оказался поистине королевским: в античном стиле, двухкомнатный, со спальней, огромной террасой и гостиной.
На кровати с колоннами было выложено сердце из розовых лепестков. Освещением служили свечи в старинных канделябрах.
Я заглянула в ванную, где стояло джакузи в форме морской раковины. А потом вернулась в спальню.
Я поняла, что назад пути нет, и мне стало страшно – до дрожи.
Вова улыбнулся и пробормотал:
– Я пригласил оркестр исполнить твою любимую испанскую рапсодию Равеля, но флейтисты в последний момент уехали в Китай спасать больших панд от вымирания!
И, точно извиняясь, пожал плечами.
Он выглядел столь забавно, что я рассмеялась.
Его пристальный взгляд смутил меня.
– Ты очень красивая, когда смеешься. – Вова подошел к белому музыкальному центру, вставил флешку и включил. Зазвучала рапсодия Равеля.
Вова обернулся.
– Моя любимая часть «Ферия». Сверкающая, южная, точно залитая солнечным светом. Она как ты.
Мне в жизни не говорили слов приятнее.
Вова шагнул ко мне и поцеловал, медленно опуская на кровать. А оторвавшись от моих губ, сказал:
– Если ты попросишь, я остановлюсь.
Я кивнула.
– Хочешь шампанского? – предложил он.
Снова кивнула. Он достал бутылку из ведерка со льдом и сел возле меня на кровать. Открыл бутылку и осторожно поднес к моим губам. Я глотнула. Но тонкая струйка потекла по моему подбородку на шею.
Вова припал губами к моей груди, поймал потекшее шампанское и принялся слизывать его.
– Вкусно, – шепнул он, медленно скользя языком по моей коже.
– Тут так светло, как на Невском… – прищуриваясь, пожаловалась я.
Вова прошелся по комнате и задул свечи, а затем вернулся ко мне.
Я и представить себе не могла, что он такой. Мне казалось, он тороплив и, возможно, в силу возраста пошловат. Чего только стоили его вопросы парням в игре «правда или действие». Как будто его только секс интересует. Но этот новый Вова мне безумно нравился. Он точно за считаные часы повзрослел, превратившись из мальчишки-шалопая, который может купить любую игрушку, в мужчину, которому хочется принадлежать.
Он прижался носом к моему плечу.
– От тебя так приятно пахнет.
– Ну ты же облил меня шампанским, – тихо засмеялась я.
– Я не о том… – Его пальцы коснулись верхней части лифа, отороченного кружевом. Я нащупала крючки на корсете и медленно расстегнула их, открыв его взору черный кружевной бюстгальтер.
В полумраке блеснули глаза, дыхание Вовы прервалось, он шумно выдохнул.
В этот миг я жаждала его прикосновений.
