Я тянусь к ней. Она отлетает и произносит:
– Настоящая любовь в реальном мире.
Кира поднимает меня на руки и несет по воздуху. Мы летим. На Кире свадебное платье. Никаких ног дракона и хвостов. Я в одежде альпиниста. Тянусь к ее губам, она позволяет поцеловать себя и отпускает руки. Я падаю вниз и пробиваю телом лед. Человек в воде. Ощущение дежавю.
После этого сны мне больше не снятся. Никогда.
Если температура воды ниже тридцати трех градусов, начинается переохлаждение организма. Чем ниже температура воды, тем быстрее сокращается срок безопасного пребывания в ней. Холодовой шок – спазм сосудов. При попадании в холодную воду может наступить резкое нарушение дыхания вплоть до его остановки и потери сознания – так называемый холодовой шок, вызванный массивным раздражением рецепторов кожи. Находясь в воде, голову следует держать как можно выше над поверхностью, так как более пятидесяти процентов всех теплопотерь организма приходится на ее долю.
Лед треснул, и я очутился под водой. Вся жизнь проносится перед глазами, как будто все происходит по-настоящему: здесь и сейчас. Это правда. Персональная кома. Секунды превращаются в годы. Моя придуманная жизнь. Пора очнуться.
Оставляя глубокие следы на снегу, я шел в мокрых носках и тяжелых ботинках. Рюкзак остался там – в озере, шапку я снял, чтобы она не примерзла к волосам и их не пришлось остригать наголо. Было не так холодно. Граница между летом и зимой. В этой местности в тени иногда жарко настолько, что снимаешь одежду – слой за слоем – пока не остаешься в одной футболке. Не знаю точно, сколько времени прошло, пока я достиг деревушки. Постучавшись в первую дверь, рухнул на колени и так и остался сидеть.
Ничего этого не было? Или было? Честно говоря, я не знаю, что произошло на самом деле. Видел ли я сон длиной в столько лет или же действительно прожил такую долгую жизнь? Было ли это испытанием или все произошедшее – плод моего воображения? Не знаю, у меня нет ответов.
Знаю только, что вернусь назад и, если Кира жива, то обязательно найду ее.
Бывают такие моменты, когда ты стоишь и улыбаешься, как идиот, твои ладони потеют, как у мальчишки-школьника, а в голове полный бардак. Сегодня именно такой день.
В этот день я был сражен ее красотой. Она предстала передо мной во всем блеске и навсегда приковала мое сердце к своему.
Все произошло случайно, так уж получилось, что я ворвался не в ту комнату. У окна стояла Кира, вся залитая дневным светом и оттого более естественная. Как только я увидел это божественное существо, мне следовало тут же закрыть дверь и стыдливо уйти в другое место. Но невесту, кажется, совсем не смущали правила, она лишь раскрыла объятия и я, завороженный и очарованный, смотрел на нее и не знал, что сказать.
Негодующие слова ее матери вывели меня из этого сладкого опьянения:
– Плохая традиция! Нельзя видеть невесту до свадьбы! Ну-ка, уйди!
Но уходить совсем не хотелось. Я отпустил руку Киры и взглянул в ее красивое, чуть удивленное лицо. Девушка одарила меня улыбкой и отвернулась к окну, а я посмотрел на нее еще с полминуты и, будто пристыженный, вышел вон, на прощание все же еще раз взглянув на ее открытую спину и длинный подол белоснежного платья.
Великолепная Кира! Девушка выбрала не пышное, почти маскарадное, облачение с огромным количеством юбок и кринолина, в которых женщины больше похожи на бочки. Моя милая Кира, ее образ крепко отпечатался в памяти. Облегающая талию кружевная ткань, струящаяся вниз волнами. Никаких подъюбников и кринолинов. Максимальная естественность.
На ретро-машине мы едем в ЗАГС. Родственники рассаживаются по местам. Женщины поправляют юбки, мужчины посматривают на часы и тоже ждут. В центр зала выходит женщина и идет к своей стойке. На ней праздничное платье. Она встает рядом со мной и подмигивает. Начинает играть музыка, открывается парадная дверь и выходит Кира. Взгляды гостей прикованы только к ней. Длинные волосы локонами падают на оголенную спину, в руках небольшой букет из розово-белых прелестных и трогательных цветов. Грациозно и легко невеста словно летит ко мне, все это время на ее губах сияет улыбка.
Когда регистраторша объявляет нас мужем и женой, почти все гости в зале не сдерживаются и начинают плакать. Я сам стою как молнией пораженный и улыбаюсь настолько глупой улыбкой, что, пересматривая свадебные фотографии, смеюсь над самим собой.
Ресторан с видом на Исаакиевский собор. Торжественная атмосфера праздника. Мы проходим ряд необходимых традиций, наподобие встречи молодых с караваем, первого танца и т. д. Последний ритуал – брачная ночь. В конце праздника выходим из ресторана к подъехавшей упряжке с парой лошадей и поднимаемся в нее. Лошадиные крупы усыпаны мелкими серыми пятнышками, гривы аккуратно заплетены. Все желают удачи и счастья. Кучер несет нас в самую счастливую ночь.
Послесловие
– Я не отпущу тебя одного! Даже не смей! Если идти, то только вместе.
К этому дню мы готовились полтора года, но она все равно не хочет отпускать меня. По правде сказать, я и сам не хочу, чтобы Кира шла со мной. Ежедневные прогулки, специальный комплекс упражнений, часы, что мы провели на соседних дорожках в бассейне, – все это улучшило наше с Кирой здоровье, подтянуло фигуры и вернуло силы. Мы чувствуем себя намного лучше, чем многие российские старики, уже успевшие превратиться в развалюх.
Несколько лет тренировок, теперь мы готовы. Настолько, насколько возможно быть готовым к этому.
Она не сдавалась до последнего, пока не поняла, что для меня это не было прихотью, я сознательно решился на такой сложный маршрут. Когда все осточертело и дни не приносят радости, иди в горы, друг, и прими свою судьбу.
Ноги ступают по снегу. Мы на кладбище. Гора смерти – Эверест.
Каждый, кто идет сюда, знает, что может уже не вернуться. У меня рак, мне семьдесят восемь лет. Уверен, жить осталось недолго. Удивительно, как я вообще столько продержался. Изо всех сил я пытался остановить Киру, но она не слушала и пошла со мной. Отказаться от мечты я также не мог. Умирать с трубками в носу и венах – не тот конец, который я бы хотел для себя. Может, потому что я трус? Одна мысль о том, что я могу испустить дух в луже собственной мочи, ввергала меня в панический ужас. Отвращение и жалость к самому себе – этого я бы не хотел испытать под конец жизни.
Альпинисты гибнут прямо на горе, и никто не решается их оттуда снять. Эвакуировать мертвых слишком дорого, а альтруистов нет: трудно тащить на себе тяжелые, обглоданные ветром и снегом тела. Потому их оставляют здесь, никому их не жаль, такая смерть почетна.
На самом деле я решил еще раз сыграть в игру с Костлявой девой. В прошлый раз она пошутила надо мной, теперь же я пришел забрать выигрыш – обещанное мне бессмертие. Тогда, под водой, посланник открыл мне секрет, и теперь я иду к этому ящику Пандоры в надежде, что мне даруют жизнь вечную.
– Если мы поднимемся и вернемся назад, то не умрем никогда! Это наш шанс.
После истории с Ледяным озером я готов поверить и не в такое. Два года назад ко мне пришел во сне тот посланник в ярко-оранжевом костюме и назвал дату смерти. Но напомнил, что можно все изменить и обрести бессмертие. Я искренне верю в это.
Кира плачет и называет меня дураком, но все же идет со мной. Тяжело, нестерпимо тяжело и ужасно холодно. Ветер пронизывает до костей.
Весна. Эту ночь мы ночуем в палаточном городке. У нас одна мечта – взойти на вершину. Люди смотрели на нас как на безумцев.
– В твои-то годы, – отговаривал меня сын, – отец, не стоит.
Дочь бросалась на шею и в слезах упрашивала не делать этого.
Внуки стояли молча.
В один день мы с женой просто собираем вещи и уезжаем.
До начала пути заходим в кафе. Берем по чашечке горячего кофе. Кира внимательно смотрит на снежную вершину горы и все еще пытается отговорить меня.
– Ни за что!
Ей ни за что не изменить принятого решения. Это шанс на жизнь вечную. От такого не отказываются. Мы будем жить вместе с ней, мы дойдем! Вдвоем.
Кира сокрушенно вздыхает. За прошедшие годы ее лицо сильно поменялось: щеки обвисли, появились глубокие морщины, но глаза… глаза остались прежними. Они смотрят на меня, и сложно выдержать этот упорный жалостливый взгляд. Но я выдерживаю.
– Хорошо, Женя, но мы идем вместе. Или не идем совсем.
Не знаю, на что она надеялась тогда, когда говорила это. Может быть, она все же верила, что станет тяжело и мы повернем назад, чтобы вернуться домой и спокойно дожить свой век? Бедная Кира, если бы я только послушал тебя…
Подниматься с каждым днем все сложнее и сложнее. Не хватает кислорода. У нас есть кислородные баллоны, но мы их бережем. Высота пока что не очень большая, но я уже чувствую, как тяжело переносить холод, головную боль, тошноту и легкие приступы удушья.
