Ознакомительная версия.
– Ну, да, – кивнул тот, с трудом скрывая интерес к предложению.
– Хочешь, я их попрошу, они тебя возьмут помощником на полставки. Будешь после института набираться практического опыта. Заодно и деньги карманные будут.
– Ну… вообще-то интересно, – кивнул Кира и покосился на отца.
– Я думаю, половину зарплаты будешь отдавать за учебу. Это нормально? А половину оставишь себе. Остальное я добавлю. А на будущий год попробуем перевести тебя на бюджет, – предложил Костя и тут же испугался, что такое вмешательство в планы может быть снова истолковано как диктат. Черт их разберет, этих подростков. Костя с опаской оглядел сына, но тот лишь слегка порозовел и кивнул:
– Бюджет – это было бы здорово. А есть шанс?
– Посмотрим. Смотря как ты сессию сдашь. В крайнем случае можно же пойти с потерей курса.
– Можно, – согласился Кирилл, и все как-то вдруг одновременно замолчали, испытывая одновременно и облегчение, и неловкость. Кира улыбался и теребил упаковку от картошки. Костя постукивал пальцами по столу. Света смотрела на них обоих и вдруг, впервые за долгое время, почувствовала себя непривычно живой. И то, что до жути, до судорог пугало ее все эти полгода, то, как безжалостна и быстротечна жизнь, как пуста она, коротка и как бессмысленна – все это вдруг рассеялось, исчезло, как утренний туман испаряется под первыми теплыми лучами.
Вот она – ее жизнь, перед ней, как на ладони. Ее сын, ее муж, ее семья. Картошка с кисло-сладким соусом. Простые вещи, в которых, оказывается, ничуть не меньше смысла, чем в сложных, дорогих, умопомрачительных. Подумаешь, не была на Бали. А чем плох этот кусочек планеты, в конце концов? Тут она живет, тут течет ее время. Ее настоящее и будущее. Впервые за эти полгода ей не хотелось забиться в дальний угол, обмотаться пледом и закрыться в самой себе. Она чувствовала, что ей вполне хорошо там, где она есть, здесь и сейчас. Именно тут, в дешевом ресторанчике, среди толпы, она вдруг поняла, что для нее самое страшное позади.
– Так мы тебя ждем? – спросил отец сына, и в его словах было столько надежды, столько любви, что даже сам Кирилл захотел вдруг встать и броситься к отцу на шею. Как в детстве, когда отец возвращался с работы, а Кира бежал к нему, радостный, в ожидании конфет и объятий. Забирался на ручки, прижимался носом к шее, и было так хорошо… но сейчас он, конечно же, этого не сделал. Только коротко кивнул и ответил:
– Я позвоню Бене.
* * *
На следующий день в их типовой квартире все вели себя так, словно все вдруг стали сделаны из хрусталя. Встретившись в коридоре, в испуге отшатывались, как будто столкновение могло разбить хрустальных людей на мелкие кусочки. Была суббота, все были дома, включая Олеську, искренне горевавшую из-за возвращения старшего брата. За время его отсутствия она успела войти во вкус раздельного проживания, и перспектива снова делить комнату с братом совершенно ее не радовала. Однако брат вернулся какой-то другой, не такой, каким уезжал около месяца назад. Он не обращал внимания на Олеськины капризы, привез две сумки барахла, а вместо громкой музыки достал учебники по каким-то непонятным, диким предметам и принялся, чертыхаясь, их все учить.
– Совсем ты плохой стал, – она попыталась подколоть его, но Кира только усмехнулся, щелкнул ее по носу (это было больно) и сказал:
– Какая ж ты еще мелюзга, Олеська.
– Сам мелюзга, – обиделась она, но на самом деле с братцем за этот месяц произошло что-то. Он стал далеким-далеким. Целыми днями где-то пропадал, что, конечно, очень устраивало Олеську. Он учился и к тому же продолжал работать, приходил уставшим, пропахшим вкусными запахами и тут же падал спать. Уволиться сразу, в один день, он не мог, хотел доработать до первой зарплаты.
С отцом договорился, что тот отдаст Беньке (хоть тот об этом совсем и не просил) весь долг сразу, полностью, а уж Кира с отцом потом рассчитается. Он не хотел оставаться совсем без денег после целого месяца бесплатных улыбок. Иногда они с отцом по вечерам встречались на кухне и долго сидели вместе, смотрели что-нибудь по телику. Какой-нибудь старый или, если повезет, новый футбольный матч, к примеру. Обменивались комментариями, отец даже пару раз забылся и выматерился в особенно трепетные моменты, потом взволнованно, даже с паникой посмотрел на сына.
– Матери не говори, – попросил он.
– Тоже мне, большое дело, – хмыкнул Кира. И ляпнул нечто подобное в ответ.
– Ну ты уж это… – усмехнулся отец, и они принялись смотреть матч дальше.
Это было здорово. Если бы кто-то сейчас спросил у Кирилла – а как же конфликт? И что он думает об отце, о его работе, о том случае с «Фордом» – Кирилл был бы поражен, насколько иначе он смотрел на это теперь.
Он знал, что отец возглавляет целое отделение фирмы, что у него под началом несколько десятков человек, что он зарабатывает, в общем-то, хорошие деньги. Ну, пусть не огромные, но реальные деньги. Для Кирилла все-таки, пожалуй, огромные. Он знал это и раньше, но теперь вдруг почувствовал, что может отца за это уважать. Какая разница, в конце концов, кто чем занимается. Ну коробки, ну картон. Зато отец поднял семью, а ему, Кире, это все еще только предстоит. Он пока только гамбургеры заворачивает, ждет места в юридической фирме.
– А машина? – спросил бы кто-нибудь особенно настойчивый.
И Кира бы поразился еще больше, поняв, что о «Форде» папином он теперь не вспоминает вообще. Подумаешь, ерунда какая. Что он, Кира, машины себе не купит? Сейчас есть дела поважнее. А отец действительно не обязан был ее дарить. С чего такая щедрость? Только потому, что Беньке подарили «Лексус»? Мало ли кому чего подарили. Он, Кира, заработает сам. Еще отцу подарит что-нибудь хорошее. Да. Так он думал теперь. Вернее, не то чтобы он об этом думал, просто все те претензии и обиды, что терзали его когда-то, теперь не мешали, и они с отцом могли сидеть на кухне и смотреть телевизор, как два нормальных, взрослых человека. Да, Кира просто повзрослел, что еще раз убедительно доказало, что жизнь идет. Кто-то взрослеет, кто-то стареет. Так бывает всегда. А кто-то, между прочим, влюбляется по уши.
* * *
Ирма позвонила Свете через две недели после того, как мотивировочное платье было передано ей на поруки. Честно говоря, Света была рада избавиться от него. За это время она очень хорошо поняла, что даже если бы она похудела вдвое и натянула на себя Лерины бриллианты, это бы никак не помогло ей решить ее проблему. Если жизнь пуста, ее нельзя заполнить шмотками. Зато, оказывается, жизнь можно наполнить приготовлением шарлотки. Или утки по-пекински, если есть на то желание, возможности и подходящая курица. Света увлеклась кулинарией и в последнее время все время экспериментировала, радуя (а порой и огорчая) близких различными изысками.
За неимением дорогих ингредиентов Света использовала природную смекалку. И заменяла утку – курицей, авокадо – огурцом, инжир – черносливом. Иногда выходило очень даже удачно. Правда, не для фигуры, но фигура Свету вдруг волновать перестала. Ничего такого уж совсем наказуемого не было в ее фигуре. Ну, чуть больше, чем надо, спереди, чуть меньше – сзади. И что? Убиться? Платья мотивировочные везде навесить? Все равно на двадцать лет уже выглядеть не будешь, хоть в лепешку расшибись. Лера, кстати, и расшибается. И что? Все знают, что ей сорок. И кому, спрашивается, до этого есть дело? Может, только если ее новому Орловичу? Так тот вечно по делам, в командировках. В общем, остаться без платья для Светы было в радость. А Ирме, как выяснилось, оно сослужило поистине прекрасную службу.
– Ну, как? – с трубкой, прижатой к уху, Света присела на край кухонного дивана. Было часов одиннадцать, начало двенадцатого, а она все еще возилась на кухне, что-то мыла, убирала. – Встречались? Ты чего не звонила-то давно?
– Встречались, – задумчиво сказала Ирма. – Все две недели только и делали, что встречались. А я и не знала, что от секса можно устать.
– Спросила бы у меня, – усмехнулась Света, наливая себе компота из банки. – Значит, вы с Мишей – да?
– Ну, как сказать. Смотря что считать «да». Если ты о белой фате, то в моем случае это уже неприменимо. Фату надевают, кажется, девственницам только. Если о том, чтобы жить вместе, то мы подумываем об этом.
– Что? – чуть не подавилась компотом Света. – Что вы там надумали? Так быстро?
– Ой, мамочка, прости. Ты меня накажешь? – ерничала Ирма.
– Ну, серьезно. Я не поняла.
– Тут, понимаешь, такое дело. Встретились мы в твоем платье. В смысле, в театре мы встретились, я была в твоем платье и янтарях, которые, кстати, я тебе пока не отдам.
– Ладно, – пожала плечами Света. – Пусть.
– Прохладно. Мне еще надо в них пойти на какую-то презентацию в какой-то автомобильный салон. В общем, это Мишкины дела, не знаю. Но надо быть при параде. Из-за твоего платья он решил, что я красивая женщина, и мне теперь от этого масса проблем.
Ознакомительная версия.
