Ознакомительная версия.
Повели братья младшего, действительно, в старый отцовский дом. У них всё продумано было. Мать-старуху расстраивать не стали, её ещё раньше старшая сноха, жена Славкина, к себе зазвала. Заперлись мужики в отцовском доме, разложили старые фотографические альбомы своего отца Ульяна, три медали его боевые – «За отвагу», «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией». Последнюю – на самое видное место. Ну и три бутылки на стол. Из ящика водки, что ногой под стол задвинули.
Пили долго, говорили тяжело, пару раз чуть ли не за грудки хватались… О чём говорили, толком никто не знает, можно только догадываться. Но когда под вечер вернулся, пошатываясь, домой Вовка, а Катька по привычке что-то съязвила, Владимир Ульянович Горбунов подошёл вплотную к жене, да и сунул ей под нос кулак.
– Вот тебе, а не новую фамилию, – яростно скрутил он кулак в кукиш. – Чуть с братанами меня не развела, паскуда. Русские своих не бросают! Ещё раз заикнёшься «Фамилию менять», – прибью! – пьяно пригрозил он. А она, хоть Вовка за всю жизнь пальцем её не тронул, сразу и поверила.
На том, собственно, национальный вопрос в Стрелковом тогда и затух. Вместе с желанием Екатерины вообще куда-то уезжать с Арабатской стрелки. Из последствий только присказка новая у Вовки появилась. Ну, про тех самых русских, которые кого-то там, где-то там, куда-то там не бросают. Вот и всё. Впрочем, для русского села – а жители Стрелкового на три четверти были русскими – все эти и подобные присказки вряд ли имели отчётливый национальный подтекст, здесь ведь испокон веку говорили и думали по-русски…
Зато сейчас национальный вопрос встал ребром. И не где-нибудь, а за южной окраиной Стрелкового, где неожиданно появился пост украинских пограничников. По утру во вторник прошла через село колонна машин, да и остановилась в пятнадцати километрах от него, прямо за санаторием «Стрелок», в пятистах метрах от старого каменного столбика со словами «Межа областi», за которым синел свежевыкрашенный металлический щит с надписью «Автономная республика Крым».
Вместе с военными грузовиками из Гени́ческа – ближайшего райцентра – припылили старенький автокран и перегруженный железобетонными блоками «Камаз» с полуприцепом. Припылили в буквальном смысле: асфальтовая дорога заканчивалась ещё где-то на полпути к Стрелковому, плавно переходя в «бетонку» – дорогу, выложенную плитами со старого генического аэродрома, но сразу за Стрелковым обрывалась и она, дальше на добрую сотню километров Арабатской стрелки по пескам тянулась просёлочная дорога вдоль побережья Азова и Сиваша. «Стиральной доской» или «гребёнкой» прозвали местные этот просёлок из-за поперечных песчаных гребней высотой примерно с пять сантиметров. Расстояние между гребнями редко превышало тридцати сантиметров, и оттого вся дорога превращалась в настолько редкостную тряску, что подвеска не всякого легкового автомобиля могла выдержать такое испытание. Зато потрясающие виды открывались немногочисленным путешественникам по Арабатской косе: с одной стороны – Азовское море, с другой – солёное озеро Сиваш и пустынный песчаный пляж на сотню километров…
Впрочем, капитана, прибывшего во главе колонны пограничников, мало тронутый цивилизацией ландшафт не впечатлил, а пыльная бесконечная тряска и вовсе раздосадовала. Осмотревшись, он, недолго думая, выбрал место для блокпоста на перекрёстке двух просёлочных дорог, и на одной машине развернулся обратно в Стрелковое, в сельсовет с просьбой к председателю помочь с техникой. Пономарю уже позвонили из районной администрации Геническа, поэтому через час Вовка Горбунов на своём тракторе сгребал песок справа и слева от дороги в некое подобие вала, чтобы машина не могла объехать пост стороной. Автокран сгружал рядом блоки, и уже часа через три в сторону Крыма смотрел своими корявыми железобетонными бойницами наспех собранный блокпост. Одни бойцы тянули на него маскировочную сеть, другие собирали рядом на дороге привезённый с собой шлагбаум, третьи ставили палатки… Капитан лично воткнул в щель между двумя верхними блоками флаг Украины, прикрутил проволокой к железной проушине блока древко, затем скептически подёргал его, и, на всякий случай, забил в щель ещё и камень. После этого снова дёрнул флаг, удовлетворённо кивнул и дал команду собираться в обратный путь.
Всё это время вокруг пограничников крутилась деревенская ребятня, прикатившая сюда на велосипедах. Даже несколько местных мужиков не поленились приехать на своих машинах и теперь во главе с Вовкой Горбуновым курили в сторонке, с любопытством наблюдая за обустройством военных. Лишь когда колонна с капитаном, оставив на блокпосту наряд из десяти пограничников во главе с прапорщиком, отправилась обратно в Геническ, местное население пошло знакомиться. Ну и заодно разузнать, что к чему.
– Слышь, командир, – на правах помощника, по-свойски обратился к прапорщику Вовка Горбунов, – а шо у вас капитан такой бо́рзый, а? Я к нему по-человечески: шо, мол, строим, с кем воюем? А он морду воротит и сквозь губу разговаривает… Да ты-то не журись, браток, тут все свои. Поможем, если надо. Русские своих не бросают, – ловко втёр в разговор он свою любимую присказку. – Сам-то откуда родом будешь?
– Из Мариуполя, – широко разулыбался молодой прапорщик.
– О, наш человек! А у меня братан тоже прапор, только старшой, он свои первые звания ещё в той, Советской Армии получал, – хохотнул Вовка. – Ща, погодь, познакомлю…
– Вань, иди-к сюда! – крикнул он брату.
Горбунов-средний в это время ходил вокруг блокпоста, внимательно разглядывая, как обустроено укрепление.
– Здравия желаю! Старший прапорщик ВВС в отставке Горбунов. Иван Ульянович, – первым представился он, хотя командир погранцов был раза в два его младше.
– Прапорщик Опанасенко, – радостно тянул руку командир, – Серёгой зовут.
– Помощь нужна? – деловито спросил Горбунов-средний, продолжая осматриваться.
– Да, вот, ёпт… – весело матюкнулся, разводя руками, молодой прапорщик, – высадили, ёпт, в степи… сухпая, ёпт, на неделю, да две палатки… Что хошь, ёпт, то и делай… Но передвижение транспорта – контролируй, ёпт… – после каждой своей фразы прапорщик добавлял крепкое словцо, оттого речь его была гладкой, эмоционально окрашенной и предельно понятной местному населению.
– Тоже мне, контролёры… – не сдержался Горбунов-средний, который всю свою воинскую жизнь занимался охраной военных аэродромов. – Кто ж в открытом месте пост ставит-то? Трудно было на полверсты дальше протянуть? – махнул он рукой в сторону межевого столбика, что торчал впереди на песчаной дюне, поросшей редким кустарником. – Или сзади, вон, тоже естественное укрытие, – ткнул он в полоску деревьев перед пансионатом.
– Так, это, ёпт… капитан сказал на перекрёстке надо, чтоб и по тем дорогам никто не проскочил, – стал оправдываться молодой прапорщик.
– А кто ездит по тем дорогам, вы хоть людей-то спросили? Тот съезд к морю ведёт, – снова размахался руками Горбунов-средний, – сам видишь, тупик это, тут и не ездит-то никто, кроме туриста в сезон. А там Сиваш, вообще жизни нет… – ворчал Горбунов-средний. – Зато вы тут теперь, как на ладони. Что с дюны, что из-за деревьев: вас все видят, а вы никого… Вояки… И чему вас учат сейчас.., – недовольно ворчал отставной старший прапорщик.
– А нас не учат, ёпт… нам приказывают… – снова матюкнулся, правда, уже не так весело, молодой прапорщик. – Палатки, вот, приказали в поле ставить…
– Какие палатки, не май месяц на земле ночевать, – хмурился Горбунов-средний. – Погодь, сейчас решим что-нить, – пообещал он, заметив председателя, который тоже подъехал на своём уазике посмотреть что тут, да как.
– Пантелеич, тут дело такое, – подошёл он к председателю, – негоже погранцов в поле на ночь бросать, давай придумаем, куда определить их на постой.
– А что тут думать, – сразу нашёлся председатель, – Калине сейчас звонить буду. Странно, что его ещё нет тут, видимо, в район уехал.
– Да, ну, Пантелеич, Окалина за копейку удавится, а уж бесплатно и пальцем не пошевелит, – недоверчиво хмыкнул Ванька Горбунов.
– Не удавится, – доставал телефон председатель, – ещё как пошевелит, я слово заветное знаю, – набирал он номер, не обращая внимания на скепсис Горбунова.
Совсем скоро со стороны Стрелкового примчался на подержанном джипе – единственном в селе иностранном внедорожнике – директор санатория Калина. Звонок председателя, действительно, застал его на обратном пути из Геническа.
– О! Что случилось, Иван Пантелеевич? Что за спешка? Что тут у вас происходит? – тревожно смотрел он на военных, постоянно оглядываясь на свой санаторий.
– Всё нормально, Николай Петрович, – председатель кратко описал ситуацию. – Надо бы, вот, на ночь людей устроить, не в поле же им ночевать. Возьмёшься?
Ознакомительная версия.
