Ленка вышла за Гарика замуж. Я помню, как наутро после свадьбы Ленка поставила перед ним яичницу из трех яиц. На желтках – белые точки. Оказывается, она перепутала соль с сахаром и посахарила яичницу, что противоестественно. Гарик ничего не сказал. Не сделал замечания. Задумчиво ел сладкую яичницу. Гадость, между прочим…
* * *
Царенков сделал Нонне предложение.
Тетя Тося ликовала. Нонна официально перешла в сословие ананасов, при том что мы оставались картошкой.
Царенков, по кличке Царь, принадлежал к творческой элите. А Гарик просто инженер. Этих инженеров, как собак. Палкой кинешь, в инженера попадешь.
В моей маме заметались зависть и радость. Зависть – понятно, ничто так не огорчает, как успех подруги. А радость – тоже понятно. Все-таки мама любила тетю Тосю. Было очевидно, что Нонна окрепнет материально и сможет помочь своей матери. И почему бы тете Тосе не отдохнуть на склоне лет.
Предстояла свадьба. Царю пришлось развестись, что не просто. Он оставил жену и десятилетнюю дочь и ушел на зов любви. Однако любовь – это нечто виртуальное, а дочь – физическое лицо с руками, ногами, и прозрачными слезами, и постоянными вопросами. У Царя был тяжелый период, замешанный на счастье и несчастье. Он строил свое счастье на несчастье близких и дорогих людей. Но по-другому не бывает.
Тетя Тося прикатила на свадьбу.
Царь ей не понравился. Во-первых, старый, старше на двадцать лет. Папашка. Упитанный зад, как у бабы. Все волосы назад, как у Сталина.
Царь был красив в стиле того времени. Тогда все мужчины носили волосы назад, были упитанные, холеные. Что касается зада – какой есть.
Царь разговаривал красивым поставленным баритоном и, как показалось тете Тосе, знал очень много слов. Зачем столько? Слова сыпались из него, как из дырявого ведра. Надо было все переварить. У тети Тоси болела голова. А Нонна понимала каждое слово, задыхалась от восторга и смотрела на Царя светящимися глазами.
Речевое окружение ее детства было убогое, приблизительное, как блеяние овец. А тут – целый симфонический оркестр, гармония и высокая мысль. «За что мне такое счастье?» – не верила Нонна.
Царь, в свою очередь, смотрел на Нонну – хрупкую, как ландыш, доверчивую, как дитя, – и думал: «Неужели это правда?» К нему явилась девушка из низов, мисс Дулитл, не знающая своих возможностей, неограненный бриллиант, похожий на пыльную стекляшку. Царь возьмет этот бриллиант, отчистит, сделает огранку, и драгоценный камень загорится и засверкает всеми огнями. И все только ахнут…
Но у Пигмалиона не было тещи. А у Царенкова – была.
Тетя Тося приглядывалась к будущему зятю своими прищуренными глазами. Что-то ее настораживало. Она решила проверить свои подозрения.
Для этого тетя Тося взяла телефонную книжку Царенкова, нашла телефон его предыдущей жены. Позвонила и назначила встречу.
Тете Тосе хотелось знать правду: в какие руки попадает ее любимая и единственная дочь. А такие мелочи, как беспардонное внедрение в личную жизнь, – это оттенки.
Прошлую жену звали Вита. Вита согласилась прийти.
Разговор состоялся в метро, на станции «Маяковская». Возле одной из колонн. Вита смотрела на тетю Тосю и видела, что баба совсем простая, с шестимесячной завивкой. Значит, дочка не принцесса Уэльская. Ну да ладно…
А тетя Тося видела, что прошлая жена вся крашеная-перекрашеная, яркая и броская, однако рядом с Нонной ей нечего делать. Вита – моложавая, а Нонна – молодая.
– Что вас интересует? – спросила Вита, хотя прекрасно понимала, что именно интересует новую тещу.
– Характеристика, – сказала тетя Тося.
Она была дитя своего времени и знала, что при поступлении на работу нужна характеристика.
– Он бабник и болтун, – коротко сказала Вита.
Тетя Тося даже вздрогнула. Она именно это и подозревала. Ее подозрения подтвердились. Что значит интуиция…
– Есть выражение «Пусти козла в огород…», – продолжила Вита. – Его огород – это его студентки. В артистки идут самые красивые. Так что ему и искать не надо. Все под рукой и всегда готовы. Как пионерки.
– Моя дочь не пионерка, – заступилась тетя Тося.
– Значит, просто очередная жертва. Я вам очень сочувствую и ей тоже.
– А вы артистка? – спросила тетя Тося.
– Это не важно, – не ответила Вита.
– Но может быть, он станет другой… Все-таки у них любовь.
– Он не изменится. В сорок лет люди не меняются. Извините, что я вам это говорю. Но я не хочу притворяться.
Они посмотрели друг на друга.
– А как же вы теперь? – сочувственно спросила тетя Тося.
– В каком смысле? – не поняла Вита.
– Одна… Я знаю, что это такое.
– Я была одна. С ним, – жестко возразила Вита. – Надо было выгнать его пять лет назад. Я жалею, что не сделала этого раньше.
– А если бы вы его не выгнали, он бы не ушел? – уточнила тетя Тося.
– Зачем ему уходить? Все так бы и продолжалось. Ему так удобно.
Тетя Тося моргала глазами. С одной стороны, хорошо, что выгнала. Ее дочь теперь официально выйдет замуж. А с другой стороны, Вита отгрузила неудобного мужа, спихнула Нонне лежалый товар.
К Вите приблизился высокий носатый мужик.
– Сейчас, – сказала ему Вита.
«Любовник, – догадалась тетя Тося. – Во живут…»
В тети Тосиной жизни так давно не было ничего личного. Иначе бы она тут не стояла, не путалась бы под ногами у дочери.
– До свидания, – попрощалась Вита. – Желаю вам всего хорошего…
Тетя Тося мелко закивала, потупившись. Что может быть хорошего с козлом в огороде?
Домой она вернулась убитая.
– Он бабник и болтун, – заявила тетя Тося с порога. – Мне его жена сказала.
– Ты что, встречалась с его женой? – с ужасом спросила Нонна. – Зачем?
– Захотела и встретилась. А что, нельзя?
Нонна заплакала. Ее острые плечики тряслись. Тете Тосе стало жалко свою страдающую птичку. Но ведь и она тоже страдала по-матерински, и ее никто не жалел. Она подошла и обняла Нонну.
– Не плачь. Ты не одна. Я есть у тебя…
– Да при чем тут ты? – Нонна скинула ее руки. – Я люблю своего мужа. А он любит меня. У нас все будет по-другому…
– Из картошки ананаса не вырастет, – упрямо напомнила тетя Тося.
– Зачем ты портишь мою жизнь? У нас счастье… Так нет, тебе обязательно надо подлить говнеца… Не можешь, чтобы все было хорошо…
– Так я за правду…
– А где она, правда? Ты знаешь?
– И ты не знаешь.
– Правда в том, что я его люблю. И все!
Раздался звонок в дверь. Это вернулся Царь. Он был радостный, благостный и голодный.
Нонна со всех ног кинулась обслуживать Царя. Подала ему закуску, первое и второе. Салатов было два: оливье и витаминный. На десерт – шарлотка и кисель из мороженой вишни. Царь ел с аппетитом. Тетя Тося с ужасом наблюдала: сколько он жрет. За один раз он поглощал дневной рацион взрослого человека. «Боится, что жопа похудеет», – думала тетя Тося. Она не понимала: почему в него влюбляются студентки? Что в нем такого? Лично ей он был почти противен: гладкий, обкатанный, скользкий, как камешек на морском берегу.
Было бы у тети Тоси трое детей, она бы воевала сейчас на другом фронте. А так приходится уйти в запас. А еще столько сил и желаний…
Нонна живо помнила свое детство, коммуналку, скандалы, когда низменные страсти, как вонь от жареной корюшки, поднимались до потолка и наполняли ее жизнь. Как она рвалась оттуда к другим берегам. И вот она ступила на новый берег. И что же? Тетя Тося догнала ее, настигла и принесла с собой все то, от чего Нонна убегала. Значит, от этого никуда не деться?
– Ты когда обратно поедешь? – спросила Нонна.
– А что? – встрепенулась тетя Тося.
– Да ничего. Просто так. Надо же билет купить заранее…
– Свадьбу отыграем, и поедет, – распорядился Царь. – Я заказал ресторан на пятницу.
– Никаких ресторанов! – распорядилась тетя Тося. – Я сама все сделаю.
– Зачем вам уродоваться? – удивился Царь.
– У меня одна дочь. Можно и поуродоваться. Зато какая экономия средств…
– Но… – хотел возразить Царь.
– Не связывайся! – приказала Нонна.
– Ну ладно, – согласился Царь. – Как хотите…
Тетя Тося накрыла стол на сорок человек. Столы стояли сдвинутыми в двух маленьких смежных комнатах и занимали все пространство. Гости могли только сидеть, но они и не хотели ничего другого.
Столы ломились от яств. Здесь были золотые гуси с кисло-сладкой тушеной капустой, прозрачный холодец с кружками яиц и звездочками морковки, остро пахнущий чесноком. Самодельная буженина, запеченная баранья нога, темно-коричневая от специй. Паштеты – селедочный и печеночный. Пироги с мясом и капустой. Торт «Наполеон», который не надо было жевать. Он сам растворялся во рту.
Каждое блюдо было сложнопостановочным, требовало времени, усилий и таланта.
Тетя Тося все делала сама, никого не подпускала. Но когда дело было сделано – она потребовала внимания. Уселась в самом центре застолья, говорила тосты, всех перебивала и напилась довольно быстро.
