– Папа, но ты сказал, что надо быть частью системы, чтобы… не тронули. Но разве ты – не часть системы?
– Вот тут ты, сынок, в самую большую точку попал. Это и есть моя самая большая ошибка, потому что я все время думал, что я и есть часть системы, раз исправно эту систему смазываю. Только смазывал я одну систему, а из нее выросла другая. И так они, суки, друг на друга похожи, что сразу и не различишь. В том и есть моя главная ошибка. Все это еще года два назад надо было понять. А я не понял, прости.
– Пап, ты чего, какое «прости», ты чего в самом деле панихиду тут устроил? Новый год сегодня. Это у тебя настроение такое. Давай выпьем лучше.
– Леша, Леша, мы выпьем, конечно, но я долго думал, прежде чем разговор этот начинать. Я тебе говорю еще раз: дела хреновые и могут быть еще хуже. Я хочу, чтобы ты помог мне уговорить Настю и, главное, маму, без тебя будет трудно, и я хочу, чтобы ты серьезно обдумал то, что я сказал. Это первый наш разговор, и я дал себе слово, что сделаю это сегодня. После праздников мы к этой теме вернемся.
– Хорошо, – охотно согласился Алексей.
Отец не был человеком настроения, и ко всему этому надо было отнестись всерьез, но сегодняшний разговор уже хотелось закончить.
Отец улыбнулся:
– Задолбался слушать меня, да? Ладно, это последнее на сегодня, может, и правда у меня настроение такое. У тебя покурить чего-нибудь нету веселенького?
– Пап, ты чего, серьезно? – изумился Алексей. – Ты же знаешь, я не по этой части.
– Ладно, ладно, шучу.
Слышно было, как открывается дверь и в квартиру с шумом входит мама, вечно обеспокоенная тем, что не успеет что-то сделать для мужа, для детей, для учеников. Тут же призвала Настю помогать, наскоро сделала закуски – икорку, рыбку, язычок, овощи, посидели часок за столом, отец был веселым, много шутил. Алексей, чтобы сделать отцу приятное, сказал: «Насть, я тут подумал, а чего тебе за границу не поехать учиться?» «Это еще с чего? – раскрыла глаза сестра. – Это вы про это там с отцом шушукались? Мам, они часа на полтора там заперлись, меня не пускали». «У мужчин всегда серьезные разговоры, не для нашего ума, – ответила мать, – про футбол, про баню, про баб, мало ли еще чего серьезного».
Настя засмеялась. Она в первый раз собиралась встречать Новый год в клубе с друзьями. Ей разрешили не сразу, но она настояла. Она хотела быть там сегодня самой крутой. Алексей с друзьями встречали в родительском загородном доме. Договорились, что Настя с подругой могут туда потом приехать, если захотят. С утра выпал снег, и под вечер обещали еще. За городом было хорошо. Мать просила только, чтобы все за собой убрали, потому что они с отцом хотели приехать первого вечером, чтобы второго на лыжах покататься. Так что у всех были свои планы.
Алексей ехал домой и улыбался. Мысли не укладывались в голове в длинные цепочки, обрывались, и их место занимали другие, но, несмотря на серьезный вроде бы разговор с отцом, день начался очень радостно и еще радостнее должен был продолжиться. В компании, в которой Алексей собирался встречать Новый год, у него на этот раз не было своей девушки, потому что со своей девушкой он расстался два месяца назад из-за ее неумеренных претензий на контроль за его личной жизнью. Зато в компании была девушка, в которую Алексей на этот момент был почти влюблен. Может быть, в основном из-за того, что за месяц знакомства она с ним так ни разу и не переспала. Но, понятное дело, тем желаннее становилась цель. Девушка приехала из Москвы, где училась два года в университете, была очень красивой и очень избалованной. Что там у нее случилось в Москве, что она, будучи совершенно здоровой, взяла академический отпуск, точно никто не знал – разговоры ходили разные с обычным набором: неудачный роман, скандал, наркотики, кто-то наехал. Жила она в городе у отца, который был режиссером местного драмтеатра, и выражение лица у нее было такое, будто вокруг все воняло. Но не у отца же сидеть целый вечер и не в театр же ходить – такой Алексей ее в первый раз и увидел в клубе. И спросил: может, тебе противогаз купить?
– Чего? – спросила она, не поняв.
– Противогаз, – громче сказал Алексей. – Запах чувствовать не будешь, и лицо все время не надо будет делать.
– Ты о чем? – и на гладком лбу ее от напряжения образовались морщинки.
Музыка гремела, и слышно правда было плохо. Алексей переступил через кого-то и сел к ней поближе. Объяснил про противогаз. Ему легко давались объяснения с девушками. Он был весь такой молодой, сильный, тренированный, голубоглазый. Он нормально говорил и вообще считался в этом немаленьком городе одним из первых женихов. Тут, конечно, был случай потяжелее, у девушки были другие представления о первых женихах. Но те гипотетические первые женихи были где-то в другом месте, а избалованному телу требовалась ласка и… какая разница, блин, парень вроде нормальный, не про него ли, кстати, Наташка говорила, что отец – миллионер, откуда они здесь, миллионеры, но симпатичный точно, и одет нормально, с таким нигде показаться не стыдно…
– Зовут-то тебя как, противогаз?
– Алексей. Можно Леша.
– Алла, – она протянула ему руку, которую он осторожно принял, поднес к лицу, но не поцеловал, а стал рассматривать.
– Ты чего? – опять спросила Алла и недовольно подумала: ну, лохушка, расчевокалась, прямо как из деревни. – Чего там рассматриваешь? Руки не видел? Так у меня еще нога есть.
– Сейчас на руку насмотрюсь, – серьезно ответил Алексей, – потом ногу покажешь. Надо же знать, какие у красавиц руки и ноги, а то спросит кто, а мне и сказать нечего.
– Типа комплимент сделал? – не без удовольствия поинтересовалась Алла.
– Типа да.
– Непростой ты парень, Леша.
– По сравнению с тобой, Аллочка, простой. – Все это время он нежно перебирал в своей руке ее пальцы.
– Руку-то отдашь?
– Отдам. Но ты ногу обещала.
– Не сегодня, – засмеялась Алла. – Слишком много будет для одного раза. Боюсь, не выдержишь.
– Хорошо, – спокойно согласился Алексей. – Посидеть-то с тобой можно рядом?
Они посидели рядом, и поговорили, и посмеялись, и потанцевали, и оказалось, что нет никакой разделяющей пропасти, он обнял ее в машине, она мягко отстранила его: «Нет, нет, Леша, не сегодня, дай мне время…»
– И ты покажешь мне ногу? – улыбнулся Алексей, не убирая руки с ее обтянутого джинсовой тканью бедра.
– Если ты еще будешь этого хотеть, – все еще немножко грустная, все еще «девушка с прошлым», с которым, якобы, «не легко расстаться».
Ну и ладно. Никто никуда не торопится. Алла нравилась Алексею, и за три недели регулярных встреч он почти влюбился. Алексей нравился Алле. Он почти совсем не был «ну знаешь, провинциальным», говорила она московским подругам по телефону, – такой нормальный парень, в Москве очередь бы за ним выстроилась. Она не хотела просто переспать с ним. Она хотела серьезных романтических отношений. Она, может быть, даже хотела выйти замуж. Все это была очень действенная и очень приятная терапия. Алексей долго думал по поводу новогоднего подарка, даже посоветовался с отцом, который, конечно же, слышал от дочки про всю эту любовную историю. Отец сказал, что знает, что нужно, и привез из Москвы дорогой дизайнерский медальон с бриллиантами на черном шелковом шнурке. На самом деле он привез два – второй Насте, чтобы не было обидно. И матери привез подарок. «Все это вместе стоит автомобиль», – сказал он.
– Я отдам, пап, – сказал Алексей.
– Это мой подарок тебе, ничего не надо отдавать, тебе сейчас нужно это, вот и бери.
Теперь все было в порядке. Алексей ехал домой и улыбался. Переодеться, взять кое-какие вещи, девчонки купили продукты, ребята – выпивку. Он сказал Алле, чтобы обязательно взяла с собой теплый комбинезон, чтобы можно было кататься на снегокатах. У нее не было, и он выпросил у Насти. Его переполняли ощущение счастья и предвкушение счастья еще большего. Он позвонил Алле. Третий раз за день.
– Я взял комбинезон, – сказал он, чтобы что-то сказать.
– Спасибо, я жду тебя. Я буду сегодня очень красивой.
– Ты всегда красивая.
– Сегодня вся моя красота – для тебя, она твоя. Целую тебя и жду, – она положила трубку.
Даже звук ее голоса вызывал мгновенную эрекцию. Он ехал и улыбался. Господи, как хорошо жить!
Вместо эпилога или пролога
Спустя восемнадцать с половиной месяцев с того вечера, когда Алексей ехал навстречу столь многообещающей новогодней ночи, закончилась его жизнь. В репортажах в первые часы после событий, изменивших жизнь очень многих людей, сообщения были сухими, лишенными красок да и не совсем точными, по правде сказать. Потом будут эксклюзивные интервью, репортерские расследования, ток-шоу, аналитические программы и вручение наград. А в первые часы приходилось довольствоваться той же самой ночью исправленными пресс-релизами, из которых получалось, что Ахмеда задержали при переходе границы. Это было бы слишком кинематографично и слишком опасно (кстати, именно в аэропорту его героя задерживают в фильме, снятом по мотивам всей этой истории). Но не в жизни. Задержание Ахмеда было сигналом к началу всей контроперации, и Ахмед по сути сам этот сигнал и подал.
