Последняя глава
Артур шел в одних плавках и босой по плоскому мокрому песку, держа левой рукой сына Ванечку, а в правой руке нес сумку со своими шлепанцами, с сандаликами и рубашечкой сына. На ноги справа накатывался прибой, заливал ноги Артура, а Ванечка подпрыгивал каждый раз, чтобы пенный фронт волны не попал на ноги, подпрыгивал до прихода волны, а приземлялся уже в мутную воду с песком. Прыгал он уже минут десять, и ему не надоедало. Артур смотрел на ноги сынишки и думал только о том, удастся Ванечке перепрыгнуть через волну, или волна накатит на его голые ножки.
Решили дойти до 118-го пляжа, попить там яблочного сока из зеленой бутылочки и вернуться назад. Не потому, что на этом пляже был самый вкусный сок, сок был такой же, как и в других пляжных недавно открывшихся кафе. Но пятилетний Ванечка просил пойти непременно на 118-й. Он уже умел считать до тысячи, любил, когда ему задавали задачки на сложение, и, немножко подумав, складывал числа, даже «с переходом через десяток», например, 7+9. Никто его специально не учил ни буквам, ни цифрам, но читать и считать он выучился в три года. Цифры и буквы завораживали Ванечку. Необъяснимое очарование для него состояло именно в том, что они шли пить сок на 118-й пляж.
Шли довольно быстро, ведь путь до 118-го путь был неблизкий. Народу вдоль берега прогуливалось немного, июнь в начале, сезон только открылся. Обогнали двух старушек, около которых вертелись дети, мальчик и девочка лет по шести-семи. Когда обходили их слева, со стороны берега, Артур услышал, что они говорят между собой по-русски. Артур оглянулся и узнал их — бабушки с внуками каждый день лежали на пляже недалеко от их места, и Артур поздоровался с соотечественницами. Он знал, что девочку зовут Кристина. Она на пляже каждую минуту окликала свою бабушку: «Бабушка, бабушка…» Лежащие рядом с ними супруги-итальянцы обратили внимание на это постоянно повторяющееся слово, и спросили бабушку, указывая на Кристину: «Scusa, Signora, che cosa vuol dire «babusceca»?» Но бабушка Кристины не поняла вопроса, подумала, что иностранцы на своем языке хвалят ее внучку и, смущенно улыбаясь, стала говорить: «Grazie, grazie…». Артур сказал итальянцам: «Babusceca» e la nonna». Итальянские супруги засмеялись, а Артур объяснил бабушке, в чем дело.
Артур с Ванечкой обогнали бабушек и снова пошли ближе к морю. Ванечка перестал прыгать и спокойно шел, о чем-то думая, за ручку с папой. А Артур тоже задумался, потому что никак не мог «ухватить» воспоминание, пронесшееся в мозгу. Ведь он уже видел где-то Кристинину бабушку. Удалось, Артур «ухватил», вспомнил.
В конце января Артуру позвонил Игорь Петрович Аверин, бывший заместитель директора института по режиму. Аверин давно уволился из института, потому что ушел из «органов» по возрасту, и организовал предприятие, занимающееся сбором информации по заданию банков, страховых компаний, крупных корпораций. Заказов у предприятия Аверина было очень много, и Игорь Петрович, благодаря своим связям, добросовестности и сообразительности, всегда отлично выполнял работу. В некоторых случаях Игорь Петрович не только собирал информацию, но и помогал заказчику советом или личным звонком нужному человеку, конечно, если такая возможность была и если он считал правильным помочь заказчику.
Артур, заместитель председателя правления банка «Росинвестпроект», уже не имеющий приставки «и. о.», изредка обращался к Аверину и получал квалифицированную помощь. Обычно Артур звонил Игорю Петровичу. А тут Игорь Петрович сам позвонил Артуру и сказал: «Артур, умер Юрий Иннокентьевич. Похороны на Троекуровском кладбище завтра. Скажи Артуру Ивановичу, если он не знает…» Артур ответил, что отец в госпитале. «Тогда, не говори. Я, может, сам ему позвоню», — ответил Аверин.
На кладбище было очень холодно. Народу собралось много, Артур почти никого не знал. Поздоровался с Авериным, поблагодарил его за то, что сообщил о похоронах. Издалека увидел свою бывшую начальницу Евгению Сергеевну, она почти не изменилась за эти годы. Та тоже увидела Артура, но с первого взгляда не узнала, а, когда встретились глазами второй раз, Евгения Сергеевна кивнула издалека. Еще Артур с трудом узнал Володю Кучерова, начальника Светочки. Владимир Васильевич очень сильно постарел за несколько лет, стоял сгорбленный, бледный и смотрел неподвижно перед собой. С ним Артур даже не пытался здороваться, наверняка Кучеров Артура не помнил. Вот и все знакомые за пять лет работы в институте. Выступали главные конструктора и генералы, выражали соболезнования жене Астре Павловне и дочерям. Эти женщины стояли тихо и кивали головами, когда к ним подходили с соболезнованиями. Но вот стали прощаться, и жена вдруг кинулась на гроб и закричала истошным голосом: «Прости меня, Юрочка!..» Ее оттащили, две дочери держали ее под руки, а третья дочь схватила мать двумя ладонями за щеки, трясла ей голову и что-то говорила матери прямо в лицо, наверное, мать теряла сознание. Шапка с головы вдовы упала на пол. Шапку поднял профессор Рязанцев, бывший университетский декан Артура. Поднял и отдал дочери. Дочь перестала трясти мать и стала неловко надевать шапку ей на голову. Вот тогда-то Артур и видел Астру Павловну.
Да, разница между зимней Москвой и пляжем на Адриатике огромная. И разница между той убитой горем вдовой, уронившей шапку, и этой пожилой дамой в купальнике — не меньше!
Но как все переплелось! Жена Закурдаева оказалась здесь, и Артур ее случайно узнал. Юрий Иннокентьевич умер зимой. Пришло лето, и вдовица его безутешная поехала восстанавливаться на курорт, и внучку с собой повезла. Жизнь ее пошла дальше, не застыла.
И он, Артур, идет с маленьким сыном по тому же пляжу. И Артуру уже почти сорок лет, а сынок маленький. Не погибла бы Светочка, был бы у них со Светочкой парень лет четырнадцати, а то и пятнадцати. Ах, жалко, вечная память…
Закурдаев, генеральный конструктор и полновластный хозяин государственного предприятия, обналичивал с помощью Артура бюджетные деньги, чтобы кормить своих инженеров, а заодно подкармливать и цепочку жуликов. И отец Артура, настоящий руководитель, занимался странными взаимозачетами, спасал множество обнищавших казенных предприятий, освобождал государственный бюджет от исполнения непосильных обязательств. И профессор Рязанцев создал самый современный факультет, где преподаватели брали неслыханные взятки, а потом сам же стал со взятками бороться не на жизнь, а на смерть. Все они — значительные, талантливые и честные люди, цвет нации. Таких рождается по одному на тысячу, а «пробивается» из них, наверное, только каждый десятый. Остальные не выдерживают борьбы, «умывают руки», «зарывают свой талант в землю». Большинство талантов не в состоянии построить так свою судьбу, чтобы и талант свой раскрыть, и жить среди людей, в своей стране, по существующим правилам, гласным и негласным. Ведь ни один герой не живет на площади, ни один гений не обходится без еды, без семьи и без жилья, и никто не вечен.
Артур так увлекся своими рассуждениями, что забыл про сына. Но Ванечка шел спокойно, никуда не рвался. Да, интересный мальчик, идет, думает о чем-то… И Артур снова размечтался.
«Какое счастье, что в начале карьеры мне удалось поработать с такими людьми! Они показали мне, что реальная жизнь, с реальными… компромиссами, может быть честной и прекрасной. И реальная деятельность с неизбежным у нас жульничеством может быть нравственна и производительна. А «белые одежды» можно постирать… Надо будет в Москве навестить Рязанцева… И отцу с матерью Ваньку надо чаще подкидывать, пусть внучок побудет с такими замечательными бабушкой и дедушкой… Что-то мы задержались со вторым ребенком. Категорически потребую у жены родить мне дочку ко дню 8 марта! Назовем девочку Светланой, если жена согласится».
