– Я вчера разговаривал с Протасовым. Сказал, что хочу продать свои акции. Просил найти покупателя. Он загорелся. Пообещал подумать. Завтра даст ответ.
Галина ерзает на стуле, но предусмотрительно молчит, поглядывая по сторонам. А господин Дубравин все продолжает рассказывать ей о своих планах. И не только о планах, но и о том, что он сделал за полгода, прошедших со времени их турецкого вояжа.
– Надо решать нашу проблему капитально. Перебираться из Москвы в Россию. Я уже выкупил акции одного нашего регионального предприятия в городе «Ч». Деньги от продажи акций вложу в него. Создам собственный издательский холдинг.
То, что он рассказывает сейчас, она уже знает. На прошлой неделе он свозил ее в этот большой областной город. Посмотреть квартирку, которую он купил для них. И город ей активно не понравился. Разочаровал по всем статьям. Когда-то он был центром большой агломерации, крупной промышленности, а теперь обветшал, запылился.
– Буду дом строить, – уверенно продолжает он, просматривая счет. – Это надо делать сразу. Я уже заказал проект одному архитектору. Громадный, красивый домище получается. Хочу, чтобы в моих окнах солнце всходило на востоке и заходило на западе.
Она уже видела эскиз, и он восторга у нее не вызвал. Она просто представила, что значит убирать этот домище без домработницы. Ведь это, на самом деле, не дом, а целая усадьба. Такая, в каких жили дворяне в дореволюционные времена.
«Как у него все легко и просто! – поддаваясь и не поддаваясь очарованию его энергии, думает она. – Захотел – живет здесь. Решил – переезжает в областной город. А я? Надо это мне? Я сама только что выбралась из такого же, правда гораздо меньшего, областного центра. И знаю, какая там провинциальная жизнь. А он снова зовет меня назад. Разве можно эту перспективу сравнить со столицей? Нет, Москва – это Москва. И зачем нам отсюда уезжать? Остаться бы здесь. Работать и работать. Я только начала пользоваться ее возможностями…»
Но она продолжает слушать его разглагольствования по поводу ждущего их в провинции блестящего будущего. И благоразумно помалкивает. После ресторана они едут на квартиру. И тут уж все ее сомнения развеиваются. В пыль и прах. Утомленная и удовлетворенная, сытая самка в ней начинает благодушно мурлыкать: «Да и бог с ним! Поеду, рискну. Не зря же говорят: с милым рай в шалаше. К тому же он ведь не шалаш предлагает, а новую жизнь. Вместе. Как здорово!»
Но уже в машине, по дороге домой, ее начинают грызть сомнения: «Здесь Дубравин – важный начальник. Один из отцов-основателей крупнейшего медиахолдинга. А кем он будет, когда перестанет быть частью хорошо отстроенной системы? И еще одна вещь постоянно мучает ее. Кем будет она? Судя по всему, он хочет сначала просто покинуть Москву. Не сжигая мостов. Не разводясь с Татьяной. А уж потом разбираться с женой. Так сказать, постфактум. А ей что делать? Статус – дело в женской среде нешуточное. Кем она приедет?
Ну, и отношения в паре с ним очень уж сложны. Она уже привыкла к тому распределению ролей, что существует у них с Владом. Она лидер, она главная. Он на подхвате. Это очень удобно. А Дубравин, тот с первых минут уже сейчас заявляет: “Галя, я в нашей паре главный”. И сможет ли она сама смириться с таким подходом, переломить себя? Это тоже вопрос. И просто страшно! Ой, как страшно. Вот так вот, как в воду, прыгнуть за ним. И плыть неизвестно куда…
А тут, как ни крути, у нее карьера. Она – начальник отдела региональной рекламы во всероссийском масштабе. Зарплата! Куда там провинциалам!»
* * *
Влада дома не было. Герка сидел у телевизора. Смотрел мультики. И она, повинуясь какому-то безотчетному порыву, решила: «А спрошу-ка я у ребенка. Не зря же говорят, что устами младенца… Сделаю, как он скажет!»
– Гера, сыночек! – обратилась она к нему. – Ты хочешь, чтобы мы сейчас поехали к Саше?
Его реакция потрясла ее до глубины души. Он ничего не сказал. А просто встал. Пошел в прихожую. Снял куртку с детской вешалки. И начал одеваться…
Еле она его остановила. Отговорила. Но себя все равно убедить не смогла. Только почувствовала раздражение: «Надо же, характер! Весь в Дубравина. Встал и пошел».
И призналась сама себе, что в глубине души рассчитывала на другую реакцию.
Вернулся Влад из магазина. С покупками. Стал возиться на кухне. Готовить ужин.
Она повела сына в ванную. Раздела. Стала купать перед сном. А мысли все вертелись вокруг этих двоих, отца и сына: «Быстро они нашли общий язык. И внешне похожи. Всем», – обливая его теплой водой, усмехается она.
Влад дождался, пока она уложит Герку спать, и позвал ее на кухню. Открыл бутылку красного сухого французского вина. Предложил посидеть.
В последнее время отношения их окончательно разладились. Они почти не разговаривают. То есть каждый живет в каком-то своем собственном мирке. Как чужие. Молча она приходит поздно вечером с работы. Молча ест то, что приготовил Влад. Молча ложится спать. Молча встает. И так каждый день.
Напряжение в семье нарастает. И, по-видимому, законный муж чувствует, что она готова совершить какой-то поступок.
Недавно Дубравин подарил ей машину. Со словами: «Надеюсь, в один прекрасный день ты сядешь в нее. Посадишь ребенка. И мы уедем!» А сегодня в конце разговора он назначил срок. Через месяц.
Ох, как тяжело ей. Но надо что-то решать и здесь. И она подумала. А почему бы не сейчас. Сын спит. Мы столько лет прожили с ним вместе. Столько пережили.
Пришла на кухню. Села. Он налил в бокал красного. Выпили дружненько. И поговорили. Хорошо поговорили.
– Давай, Галя, поговорим откровенно! Ты думаешь, я ничего не чувствую?! – после долгого молчания и разглядывания на свет бокала, сказал он ей. – Я же вижу, что ты что-то задумала. Я думаю, ты хочешь уйти от меня? С этим… – он поперхнулся, не зная, как назвать Дубравина.
Она продолжает молчать, обдумывая свое положение.
А он, уже поднимая тон почти до истерики, продолжает:
– А обо мне ты подумала?! Что со мной будет? Я ведь тебя люблю! И Герку люблю больше всего на свете. И если ты уйдешь с ним, я не знаю, что буду делать. Жить мне больше будет ни к чему!
Она в общем-то собиралась сама все сказать. Но сейчас он ее опередил. Взял инициативу в свои руки, чего она никак не ожидала от обычно лояльного, покладистого, интеллигентного и безобидного «Влада – Иосифа». Судя по всему, он переживает эту ситуацию тяжелее даже, чем она. И вот не выдержал. Сорвался.
– Я покончу с собой, если ты уйдешь! – почти плача выкрикивает он.
«А вдруг он и правда с собой что-нибудь сделает? – с медленно доходящим смыслом-ужасом понимает она. – То-то будет скандалище! Ведь у него и правда никого в этой жизни, кроме нас, нет». И ей становится жалко его, такого услужливого, безропотного.
А Влада словно прорывает. Он говорит и говорит без остановки. Видно, немало накопилось в душе за все эти годы «совместной жизни». Жизни, полной обманов, каких-то тайн, недоговоренностей. Рыдая, он рассказывает о своих страхах и подозрениях. О том, как он счастлив жить с нею в семье, как он любит ее. Тоскует по ней. И она постепенно, шаг за шагом втягивается вместе с ним в совместные воспоминания. И переживания. А среди них есть и счастливые моменты.
– А помнишь, как мы ехали с тобой в роддом? И нашу машину занесло? Мы слетели в сугроб…
Конечно, она помнит этот смешной и трогательный эпизод их совместной жизни.
И, о чудо! Ей уже кажется, что она любит Влада, как в молодости, когда он был тренером в их бассейне. Красивый. Фигуристый. Он – ее судьба.
Ах, как молоды они были! И не было тогда всех этих заморочек, проблем, необходимости выбирать, принимать какие-то суровые решения. Круто менять свою жизнь.
В соседней комнате заворочался, заплакал Георгий. Видно, что-то ему приснилось. Они вскочили вместе из-за стола. И бросились к нему.
Но он уснул снова, что-то забормотав, зачмокав во сне.
«Господи! Какая же я дура! Как я чуть не разрушила всю свою с таким трудом собранную жизнь! У меня есть семья. Есть ребенок. Есть все. И это я собиралась бросить, чтобы ринуться куда-то в неизвестность?! Ну нет. Надо что-то придумать, чтобы остановить ситуацию. Неужели я не смогу это сделать? Нет! Я это сделаю!» – думает она, засыпая в супружеской постели.
С охоты, как с работы, пришел домой Володя Озеров. А дома беда.
Вся растрепанная, Надежда – жена – рассказывает:
– Антошка заболел. Ничего понять не могу!
– А что с ним?
– Не знаю. Не может ходить. Болят ноги, руки. Лежит. Встать не может.
Володька, не снимая своего охотничьего снаряжения, только ружье – в угол, сразу в комнату к сыну. В комнате – раскардаш. Семилетний мальчишка лежит, одетый, поверх цветастого покрывала.
На лице гримаса боли. Ребенок как-то сразу осунулся. Постанывает.
Сзади Надька с пояснениями:
– Он по дороге из школы домой упал. И подняться не мог. Его ребята донесли. Положили на кровать…
