Ознакомительная версия.
– Мне не нужны твои деньги.
– Я знаю. Знаю, что тебе нужна я. Но видишь, это невозможно. Большие романы не начинаются с подозрений в краже, не согласен?
– А как они начинаются? Я не знаю, Ира, как они начинаются. С красивого бала, на котором принцесса встречает принца и сразу понимает, что это любовь? И принц молод, а принцесса хороша, и трудности между ними тоже сказочные, игрушечные. И рядом фея, чтобы исправить все и решить любые проблемы? Ира, я люблю тебя. Это правда. Разве жизнь когда-нибудь бывает простой?
– Не бывает! – прошептала девушка, вспоминая свой головокружительный сказочный роман и прекрасное, смеющееся лицо Саши. Он ведь и был принцем – но все развалилось, и королевство разрушено. Осталась только злая мачеха, и еще дрожь в пальцах, и страх, что дочь может быть потеряна навсегда. У нее просто не хватит сил на любовь.
– Просто останься. Ты же можешь просто остаться! – Слова давались Ивану с трудом. Он стоял без движения и смотрел, как Ирина уходила. Ее лицо было спокойно и наполнено решимостью, но из ее глаз текли слезы.
– Я не должна была доводить до этого, прости меня! – прошептала она и положила ключ от его квартиры поверх денег.
Затем он услышал, как хлопнула входная дверь. Это было как контрольный выстрел в голову. Иван какое-то время стоял посреди спальни, а потом медленно развернулся и вышел из комнаты.
Он прошел в кухню, где нашел Наталью сидящей на подоконнике – Ирином подоконнике – с сигаретой в руках. Он тяжело осел на один из стульев и несколько минут сидел без движения, глядя на свои ладони. Наталья тоже молча курила, глядя в окно. Чего она ждала, о чем думала?
Иван огляделся, словно пытался понять, где он и как сюда попал. Наталья протянула ему сигарету, и он принял ее. Закурил, глубоко затянулся. Руки дрожали, а дым казался омерзительно горьким.
– Сколько, ты сказала, тебе нужно денег? – спросил он хриплым голосом.
Наталья затушила сигарету в пепельнице, которую сама подарила Ивану когда-то – в качестве шутки. Две половинки легкого. Она повернулась к своему бывшему мужу и сказала то, что меньше всего хотела ему сказать:
– Знаешь, Чемезов, я ведь по-прежнему тебя люблю. По-своему, конечно.
– Что? – Иван поднял взгляд и посмотрел на Наталью так, что ей все стало ясно.
– По-моему, Чемезов, я была не права. Ты наверняка меня простишь, потому что такой уж ты человек. Всех прощаешь, боярин ты мой.
– О чем ты, Наташ?
– Да не брала она твоей картины, понимаешь? Черт ее знает, чего с ней не так, с этой твоей Ириной, но картины она не брала. Я все слышала, Ванька. И знаешь что? Ты должен ее найти!
Она исчезла. Растворилась в туманной дымке, унесла с собой его сердце. Какой теперь смысл бегать по двору под дождем? Только соседей пугать. Они объездили все окрестные улицы, приставали к прохожим с вопросами, Иван сбивчиво описывал, как могла выглядеть Ирина. Описать человека словами было куда сложнее, чем написать ее портрет.
– Зеленоглазая? В джинсах? Нет, не припоминаю, – ответил им молодой продавец хот-догов.
– Сумка? Большая? В клеточку, такие, как народ из Турции тащит? Нет? Тогда не видели, – ответили две дамы, торчащие у остановки последние двадцать минут. Пробки. Автобуса дождаться – можно сдохнуть раньше. И вообще, что это значит: грациозная? Грациозная, но с большими сумками?
– Остановись, Чемезов. Так мы ее не найдем. И прекрати ей звонить. Она отключила телефон. Наверняка уже купила другую симку.
– Все из-за тебя, Наталья! Ну вот чего тебя принесло ко мне? По телефону ты не могла бабки свои попросить? – всплеснул руками Чемезов, возвращаясь в машину. Его волосы намокли и потемнели под дождем, в каждой проходящей вдали фигуре ему мерещилась Ирина. Но дождь, видать, тоже был ее тайным поклонником. Он укрыл ее, спрятал от всех.
– Ну, конечно! Чуть что, во всем виновата Наталья, – фыркнула в ответ его бывшая жена. – Ну, расстреляй меня теперь!
– Ладно, брось. Она все равно бы ушла.
– Думаешь? Почему бы это? – заинтересовалась она.
– Не знаю. Только ушла бы, это точно. Иногда она на меня так смотрела… словно решала, пора ей или еще не пора. Боролась с собой, черт его знает почему.
– Думаешь, она тебя не любит?
– Думаю, что дело не в этом, – покачал головой он.
Наталья помолчала, протирая дворниками мокрое стекло.
– Все-таки согласись, твоя Ирина оказалась с приветом.
– Может быть, – кивнул Иван. – Но мне нравилось.
– Или, как вариант, ей просто уже было пора на посадку! – пожала плечами Наталья, приоткрывая окно в машине. От дождя окна запотели.
– Что?
– Ну а что? Ты считаешь, что летающие тарелки летают не по расписанию? Я тебя уверяю, что и на альфа Центавра тоже улетают в определенное время. Собирают вместе всех своих зеленых человечков и отчаливают с нашей скромной планеты. Она уже небось Луну пролетает.
– Наташка! – хмыкнул Иван. – Отвали. Иди к Ярилу!
– Да ладно. Найдем мы твою Золушку. Она тебе случайно туфельку не оставила? Какой у нее размер?
– Не знаю, как мы теперь ее найдем.
– Ой, Чемезов. Не волнуйся, найдем. Куда же ты без меня? Ты лучше скажи, вот почему из нас с тобой получаются вполне неплохие друзья, но такие ужасные муж и жена?
– Потому что мы с тобой как ботинки разных размеров. Кто-то обязательно натрет, и будут кровавые мозоли.
– Ну, Чемезов, говори, звонила твоя призрачная фея кому-нибудь с твоего телефона? Хоть раз? Хоть кому-нибудь? Может быть, удача улыбнется тебе, старый штиблет? – И Наталья прикурила сигарету.
Через несколько часов, после визита на телефонный узел и написания какого-то длиннющего заявления с указанием всевозможных паспортных данных, Иван получил в руки бумаги – многостраничную распечатку своих собственных телефонных разговоров за два месяца. Номера телефонов перемешались и спутались, сплясав дикий танец, подбрасывая вверх буквы и цифры. Понять что-либо в этом безумии было непросто, к тому же теперь он сам чувствовал себя шпионом.
– Это безобразие какое-то, нам нужна Каменская, – простонал Чемезов, в десятый раз продираясь сквозь какофонию цифр. – Я тут всенепременно лишусь рассудка.
– Ты просто как ребенок, Чемезов. – Наталья неодобрительно посмотрела на него. – Дай сюда.
– Ты что?! Ты за рулем! Вот и рули!
– Тогда не дергай меня! – окончательно разозлилась она. – Найди там даты. Вспомни, когда твоя Золушка прилетела на розовом лепестке в наш скромный мир. Желательно дату и время первого посещения твоей квартиры.
– Дату! Ты убить меня хочешь, а?
– С кем я говорю, господи! – Наталья помнила, как чудовищно плох Чемезов с любыми цифрами. Сколько раз его дурили в магазинах? Сколько сдачи он недосчитался! Сколько квитанций по квартплате было заполнено какими-то абсурдными числами, буквально взятыми с потолка.
– С художником, а не с бухгалтером! – обиделся Чемезов, но принялся прикидывать, вспоминать, сверяться с мелкими строчками в распечатке. Только когда они были уже дома, они обозначили путем исключения период времени, начиная с середины июня.
– Ты уверен, Чемезов?
– Вот те крест! Тогда только начал лететь пух, – кивнул он. Наталья только махнула рукой. Что делать, за неимением прочего им придется ориентироваться на примерную дату начала «пухостояния» в Москве. Наталья склонилась над листами. Проблема заключалась в том, что звонков в распечатке было очень, очень много. Клиенты, организаторы мероприятий, ученики, сотрудники академии – на городской номер мастерской звонили все подряд.
– Она из Питера! Может быть, это поможет? У нас есть номера, которые не московские?
– Гхм, – протянула Наталья. – Есть. И их всего ничего, не больше пяти.
– Часть будет по поводу выставки.
– Но ты, конечно, не помнишь номеров своих партнеров оттуда? – язвительно спросила Наталья. Иван и его оскорбленное самолюбие гордо отвернулись.
– Конечно… не помню. Я своего-то номера не помню.
– Ну, давай!
– Чего? – опешил он, с опаской глядя на Наталью.
– Как – чего? Звони. Я продиктую тебе номера.
– А чего говорить-то? – забеспокоился он, но Наталья только посмотрела на него тяжелым взглядом, и он тут же принялся послушно нажимать на клавиши аппарата. Потребовалось всего три звонка. Номеров из города на Неве было действительно немного. На первом ответила охрана – выяснилось, что это музей. На втором – какой-то неприятный мужчина сказал, что они не туда попали и никакой Ирины тут нет. Хотя голос у него и звучал подозрительно взволнованно. Мужчина. Может быть, он знает Ирину. Она звонила ему? Иван сжал кулаки.
Как же это невыносимо – любить женщину, о которой ты не имеешь никакого представления! Может быть, это был ее муж, от которого она сбежала в Москву. Это объясняло бы все – ее потерянность, отсутствие денег и документов. Нежелание говорить о прошлом. Это делало все усилия Ивана тщетными. Он не желал больше думать о взволнованном мужчине и его голосе. Не туда – значит, не туда.
Ознакомительная версия.
