Ознакомительная версия.
– Племя ваше, то, что соседствует с ханством Ойгорским, к Ойгор-хану ушло.
– Нурцы?! Ха! Пусть убираются, мне они не нужны.
– Нет-нет, Боджинг-хан. Жить они там же остались, в Долине семи водопадов. Вот только от вас отреклись, – тихим, дрожащим голосом закончил Учинчи Кулак.
– Что? – возмутился Боджинг.
Хан нахмурил брови, его лицо исказилось, глаза налились кровью.
– Долина семи водопадов моя! – процедил он сквозь зубы.
Всё дело в том, что землю, заселённую вольными племенами, хан Боджинг считал своей, а потому не собирался разделять её с чужаками. Но на самом-то деле Долина семи водопадов ему не принадлежала точно так же, как не принадлежала она и нурцам. Земля Уралтая была едина для всех. Любое племя могло свободно кочевать и каждый раз выбирать себе новое место для жизни. Так было и с нурцами. Изначально их род расселился в Долине семи водопадов, а уж потом, во времена правления отца Боджинга, присоединился к ханству. Со временем власть от отца перешла по наследству к сыну, и ханом стал Боджинг. Он постоянно увеличивал дань нурцам, что возмущало народ. Однако, зная буйный нрав своего правителя, люди терпели его, они боялись мести. Наконец, племя решилось на отчаянный шаг и перешло в подданство Ойгорского ханства.
«Ойгор-хан – кезер храбрый, умный. Его так просто не возьмёшь», – подумал Боджинг.
Приняв мудрое решение, поостывший хан перевел хитрый взгляд на сокровища и распорядился:
– Ойгора с рождением дочери поздравишь. Ему подарки от меня привезёшь. Всё, что здесь видишь, отдашь и столько же пообещаешь. Мне нурцы не нужны, я свободу им дарю.
– А земли? – нерешительно спросил человек-барсук.
– Что? – возмутился хан.
– Их он отдаст? – замявшись, продолжил Учинчи Кулак.
– Ойгору не нужна со мной ссора. Отдаст! – поставил твёрдую точку самоуверенный Боджинг.
Прошёл год. За это время к Ойгорскому ханству присоединились ещё два племени. Хан Ойгор пополнил ряды своего доблестного войска свежими силами, а вместе с тем обрёл врага в лице южного соседа – Боджинга. Один за другим в Яраш-Дьер приезжали посланцы злобного хана. Они привозили с собой нечистые, омытые кровью и слезами дары: драгоценности, дорогие меха, домашнюю утварь. Да только отправлял Ойгор чужаков обратно словом твёрдым, отчего злился Боджинг, но ничего поделать не мог.
К этому времени Чалын делала первые неуверенные шаги и внятно произносила слово «адам» [27] . На день рождения отец подарил ей молодого белогривого жеребца. Он оседлал его, посадил дочь перед собой и пустил коня вскачь.
Под копытами клубилась пыль, звенела мелодично упряжь. Перед глазами изумлённой наездницы мелькали деревья. Она ощущала мерный бег коня, слышала стук копыт, а позади – стихающие восхищённые крики людей. Сердце Чалын переполнялось радостью. Ёе мягкие, как пух, волосы развевал нежный ветер, она щурилась, хохотала и постоянно оборачивалась, чтобы посмотреть на такого же счастливого отца.
Время летело невероятно быстро, день за ночью, ночь за днём, отмеряя судьбы людей, изменяя их лики. Чалын подросла. В пять лет она уже уверенно держалась в седле и выезжала с отцом на охоту, училась выслеживать зверя, стрелять из лука и кидать чекан.
Амаду возмужал. Мудростью, справедливостью и отвагой добился он признания народа и отец вверил ему правление северными племенами ханства. И юноша оправдал доверие. Амаду умело справлялся со своими обязанностями, завоёвывая всё большее уважение соплеменников и вселяя светлую гордость в сердце отца.
У Ойгора появилось больше свободного времени. Теперь он полностью отдавал его дочери, передавая ей знания жизни, обучая владению мечом, раскрывая все таинства рода. А когда хан занимался делами своего народа, его заменяла Адаана. Она посвящала Чалын в тайны природы: обучала языку зверей и птиц, раскрывала сокровенную силу целебных трав, учила читать небеса и воды.
Тем временем не дремал и враг. Зная силу ойгорского войска, хан Боджинг до поры затаился. Он уже не надеялся заполучить земли нурцев миром, однако продолжал отправлять своих гонцов к Ойгору с новыми и новыми дарами. Но всё было напрасно. Ойгор по-прежнему настаивал на единстве земли Уралтая. Тогда Боджинг решил лично явиться к несговорчивому хану. Навьючив лошадей, верблюдов и оленей, он отправился в путь.
Караван Боджинга шёл мерным шагом. Ровной полосой тянулся он по долинам, в горах петлял по узким тропам, преодолевал перевалы и реки. Спустя некоторое время Боджинг и его люди, наконец, оказались в Яраш-Дьер. Хан Ойгор гостеприимно встретил южного соседа и сдержанно выслушал все его доводы. А потом дал мудрый ответ: «Долина семи водопадов твоя. Там жить ты можешь, людьми своими править. Но притеснять народ мой тебе я не позволю». Глаза Боджинга покраснели, забилось чаще сердце, кровь закипела, а разум помутился от гнева. Но злобный хан сдержался и даже слова не проронил в ответ.
Боджинг вернулся с гружёным караваном домой. С тех пор его намерения изменились. Нет, он вовсе не собирался уступать Ойгору. Злой хан вынашивал более коварный план. Мечтая обо всех наслышанных богатствах Яраш-Дьер, он готовился к войне. К той, что должна была принести ему полную победу над великим Ойгорским ханством.
Последующие три года для ойгорцев были на удивление спокойными. На их аилы никто не нападал, караваны не грабили, а на лугах не пропадал скот. Да и иноземные купцы теперь не обходили опасные места далёкими тропами, а вели караваны через земли Яраш-Дьер, что облегчало путь и экономило время. Казалось, будто бы наступило то время, когда все люди Уралтая наконец обрели счастье. Уже никому не хотелось воевать, каждый знал собственное место и занимался своим делом.
Глава 5. Лиственное чудище
В золотистой роще, под невысокой гладкоствольной осиной, принаряженной багряной листвой, играли две девочки. Они сидели на бархатистом покрывале из разноцветных опавших листьев и собирали из обломков тоненьких сухих веток маленькие аилы. Занятие это девочкам очень нравилось. Труженицы старательно возводили одно жилище за другим и складывали рядом с миниатюрным посёлком небольшие горы из собранных ими же камней. День был ясным. Чуть слышно шелестела листва, и солнце светило так ярко, что казалось, будто бы лето ещё не закончилось, а королева красок – осень, слегка поторопилась со своими чудными нарядами.
– Таш-Баш [28] здесь живет, – сказала маленькая красавица, одетая в бирюзовое шелковое платье, прикрытое изящным полушубком из горностая.
Девочка доделывала конусообразное жилище, расположенное на вершине самой высокой горы, усердно возведённой ею. Аккуратно уложив последнюю палочку, она проводила взглядом красивых серых глаз пролетающую мимо паутинку. Опрятную, ухоженную красавицу звали Чалын. Утончёнными чертами лица она с каждым годом всё больше походила на свою мать: те же полненькие губы, прямой аккуратный носик и тонкие дугообразные брови. Тёмные густые волосы девочки были заплетены в три косы, две из которых лежали у неё на груди, а третья оставалась за спиной. В каждую из них была вплетена узкая зеленовато-голубая ленточка. Тонкую талию Чалын украшал кожаный пояс с золотой бляхой, на котором висели бронзовый кинжал и маленький расписной мешочек, предназначенный для кремня и огнива.
– Кто этот Таш-Баш? – спросила сидящая рядом невысокая кареглазая девчушка, разгребая руками листья под новую постройку.
Это была Нариен – соседка Чалын. Девочки давно знали друг друга и иногда, когда взрослым до них совсем не было дела, проводили время вместе.
– Нариен?! – изумилась дочь хана. – Это же дух Тош-Туу – самой высокой горы Ойгорского ханства.
– Откуда ты знаешь? – поинтересовалась Нариен, сняв паутинку со своего плеча.
– Адаана рассказывала.
– А почему его так зовут? Голова у него на самом деле каменная? – посмотрев на острый камень в своей руке, снова спросила Нариен.
Чрезвычайно любопытная, она постоянно задавала вопросы подруге, а та охотно ей отвечала, если, конечно же, знала на них ответы. На этот раз Чалын пожала плечами и тут же высказалась:
– Духов видят только те, кто им камлает [29] . А нам остаётся лишь слушать камов и представлять, какие они – эти духи. Адаана наверняка знает, у неё надо спросить.
Внезапно налетел сильный ветер. Его порывы гнули деревья к земле, срывали с ветвей оставшиеся листья и нагоняли тёмные густые облака. Тучи быстро сгущались, в воздухе запахло сыростью.
– Надо торопиться, дождь будет, – заволновалась Нариен.
Чалын поднялась на ноги и, прищурив глаза, посмотрела по сторонам. Из-за качающихся деревьев выбежал светло-серый красавец-жеребец с большими раскосыми глазами и длинными крепкими ногами. Приблизившись к Чалын, белогривый конь остановился, склонив покорно голову к хозяйке. На широкой груди жеребца висел богатый кожаный ремень с бахромой и позолотой. Остальная упряжь была украшена многочисленными, вырезанными на коже образами необыкновенных животных. От могучего крылатого льва с орлиной головой, поднимающего в небо лося, – на правой стороне седла, до рогатого медведя с шестью лапами, придавившего толстым деревом злобного карлика, – на левой стороне.
Ознакомительная версия.
