В наш суетный XXI-й век бедняги педагоги на уроках отдыхают, чтобы по вечерам оставались силы на репетиторство, а замученные школьники вынуждены учиться дважды в день. Как можно помочь российской школе? Элементарно. Хотя бы на месяц посадить правительство и депутатов на учительскую зарплату. А еще лучше – выдавать им зарплату почетными грамотами. К сожалению, во все времена правительство кормит сытых…
Учитель от чистого сердца вываливает на ученика весь груз своего невежества. Нет бездарных учеников, но бывают бездарные учителя. В 1-м классе моя первая учительница, престарелая дурында в калошах, пыталась добиться, чтобы я выводил в тетрадке палочки и закорючки и чтобы вместе с классом дружно повторял буквы «а» и «б». Я не хотел этого делать, ведь в 7 лет свободно читал и писал. Учительница была не в курсе. На уроках мне было скучно, поэтому я шалил и резвился. Дурында скрипучим голосом озвучивала цифры и буквы, долдонила на уроках одно и то же, ходила между партами с линейкой в руках и больно ударяла нерадивых по рукам. Если учитель не вооружен современными знаниями, ему ничего не остается, как вооружиться старорежимными розгами.
Двойки у ученика возникают либо из-за неумения учителя объяснить, либо из-за нежелания ученика понять; в первом случае исправить ситуацию может другой учитель, а во втором – родительский ремень. Дурында была уверена, что в моем лице она имеет дело именно со вторым. Она вызвала в школу мою мать и начала объяснять, какой Никишин никчемный ученик, оболтус, и что пора применить радикальные родительские средства воспитания. Когда они вдвоем вышли из здания школы, я как раз носился по школьному двору, перескакивая через цветочные клумбы и с разгону запрыгивая на забор. Они подозвали меня. Я стремглав прибежал – веселый, подвижный и легкомысленный, как Буратино. Мать в сердцах отвесила мне подзатыльник. Это было впервые в жизни и потому неожиданно. Я тогда еще не знал, что подзатыльник – традиционный способ передачи информации от поколения к поколению. От подзатыльника мозги не заклинит. Я не обиделся, потер затылок и улыбнулся: «Мам, ты чего?!». «Кеша, почему ты не выполняешь задания?!», – крикнула она. Можно сказать так: мать не орет – дитя не разумеет. Учительница вставила шпильку: «Все ребята в классе уже выучили алфавит, а Ваш сын нет». «Как это – не знает алфавит?! – изумилась мать, – он ведь знал его еще в шесть лет, когда прочитал и выучил наизусть „Бородино“». У дурынды от изумления отвисла челюсть.
Во втором классе у меня была другая учительница и другая школа, так как отца перевели на Черноморскую военную базу. Эта учительница тоже была старенькая, но совсем не походила на дурынду. Самое главное, чему она учила детей на уроках, это ответственности. Она не нравоучала, а обучала, и поэтому учиться было радостно. Дети лепят из пластилина добрых человечков; так же должен поступать с детьми учитель. Так поступала она. Проучился я у нее всего год, так как отца снова перевели в другой город. У нее и у других учителей я учился на пятерки. До 7-го класса был отличник, чему мать несказанно радовалась. Она гордилась мной до неприличия. Все знакомые были уверены, что ее старший ребенок – гений, пуп вселенной. Слава богу, мать создавала такой имидж только для других, а мне объясняла, что я придурок. Если же вы хотите испортить ребенку жизнь, убедите его, что он гений. Почувствовав себя гением и не повзрослев до седин, он станет клиентом психиатра. Вообще-то между любым ребенком и гением есть некоторое сходство: до поры до времени их никто не воспринимает всерьез.
В старших классах, когда у меня появились четверки и даже тройки, мать продолжала делать вид перед другими, что ее сын отличник. Когда после школы я не поступил в МГУ, она не смогла смириться с этим фактом и упорно говорила всей родне и знакомым, что Викентий поступил. Остановить ее в этой глупой выдумке было невозможно.
Учитель. Он из лучших чувств заводит блуждающего не на ту дорогу. Педагог обязан превратить одно заблуждение в 30. Как это ни грустно, в школе детям часто прививают не столько любовь к знаниям, сколько привычку к верхоглядству и обману. Школа это место, где взрослые приучают детей бояться сказать «не знаю». Сказал честно «не знаю» – получи пару! Соврал, списал или зазубрил – молодец, получи пятерку! Юность, столкнувшись с ложью, становится зрелостью и начинает лгать сама.
Врать я не умел, списывать не хотел, а зубрить считал ниже своего достоинства. В старших классах учился неровно. Математичка спрашивала: «Никишин, почему ты не стараешься? Некоторые решения задачек у тебя оригинальны, а некоторые – полная чушь. Почему так?». Учительница по русскому языку тоже удивлялась: «Викентий! Как ты умудряешься писать грамотно, не зная правил?».
А я увлекался космосом. В старших классах был победителем городской олимпиады по астрономии. И даже стал призером Всесоюзной космической олимпиады; меня вызвали в Москву, показали по телевидению. Так в 16 лет я стал знаменитым. И даже географичка, ставившая мне тройки, стала ставить пятерки.
Она раньше ставила мне тройки не случайно. Однажды, готовя дома урок по географии, я обратил внимание на то, что контуры материков на глобусе совпадают друг с другом. Если мысленно совместить Америку с Африкой и Европой, а потом с Азией, Австралией и Антарктидой, то получится огромный супер-континент. Не означает ли это, что когда-то на планете был гигантский материк, по какой-то причине треснувший и расползшийся по кускам? На уроке я спросил учительницу об этом. Она вытаращила на меня глаза и завопила, что это полный бред, ибо земная твердь не может плыть по океанам. Я не успокоился, а стал читать про материки и вскоре нашел, что когда-то один немецкий ученый выдвинул именно такую идею о расколовшемся супер-материке. Тогда ученый был осмеян, но сейчас признан. Континенты дрейфуют всего по нескольку сантиметров в год, но за сотни миллионов лет набегают многие сотни километров. Я показал этот материал учительнице. Она раздраженно фыркнула и заявила, что это всего лишь дурацкая гипотеза, противоречащая учебникам и здравому смыслу. Обычно здравым смыслом мы называем то, что наши потомки назовут старыми бреднями.
По биологии в школе я не блистал. Все эти пестики с тычинками и жабры с челюстями наводили на меня тоску. Я по-честному пытался выучить зоологию и ботанику, но каждый раз был побежден зевотой. В 10-м классе, решив стать биофизиком, чтобы найти «эликсир жизни», ездил в читальный зал городской библиотеки и брал «Биологию» Вилли. Через час усердного чтения этой капитальной книги я начинал сонно клевать носом. Однажды сквозь дремоту услышал чью-то насмешливую реплику: «Зубрил студент, но захлебнулся жаждой знаний и уснул». Я тут же очнулся и хотел ответить, что я пока еще не студент, но смутился и промолчал.
Мое решение пойти в биологию, принятое в 10-м классе, было неожиданным для всех – учителей, друзей, моей матери. Для всех, но не для меня. Я понимал, что космос – всего лишь полигон, на котором природа экспериментирует с такой странной и таинственной штукой как жизнь (тайна это не просто неизвестное; это неизвестное, от которого захватывает дух). Космические корабли предназначены не столько для перенесения людей в пространстве, сколько для утверждения могущества человеческой мысли. Но что такое мысль и как устроен человек – не ясно. Когда задумчивому юноше попадает в руки научно-популярная книжечка вроде «Природа и старение», она делает его фанатиком. Так случилось и со мной. Страстно захотелось найти «эликсир жизни». Желание – вечный двигатель, преобразующий мир. Из желания произрастает сила; желание укрепляется надеждой; надежда возникает сама по себе. Фанатик – человекообразное средство для достижения вожделенной цели.
Много было в школе уроков. Но один запомнился навсегда. Однажды на уроке математики в пятом классе я почувствовал, как в затылок ударилась горошинка; не слишком больно, но неприятно. Это кто-то начал плеваться горохом через трубочку. Хорошо, что не пластилином. Я оглянулся, но все склонились над тетрадями и усердно писали. Через пару минут – снова горошинка в затылок. Обернулся – никого. Я отвернулся и сосредоточился, приготовившись к очередному попаданию. Бац! Я резко обернулся и успел заметить как дернулся над партой второгодник Васька, матерый хулиган. Я пристально посмотрел на него. Он оторвал блуждающий взгляд от тетради, и наши глаза встретились. Глаза у него были светло-болотные, узкие, наглые. У каждого наглеца змеиные глаза и ослиные повадки.
Я отвернулся, думая что теперь обстрел закончен. Ничего подобного. Снова – бац! Я встал из-за парты, подошел к Ваське, схватил лежащий перед ним учебник и хлопнул им его по башке. Такого оборота он не ожидал и растерялся. Класс захихикал. Многие посмотрели на меня с удивленным уважением. Учительница выставила меня за дверь. Прозвенел звонок, и Васька с десятком приятелей подошел ко мне. Мы отправились на задний школьный двор выяснять отношения.
