Ознакомительная версия.
Ну, ладно, кончай болтать. Сложи свои инфузории в одну коробочку. Аккуратненько. Я их осмотрю. Опять у некоторых не хватает туфелек. Ты знаешь, я этого не люблю. Вот тебе пятищеповик (монета Мории ценой в пять щепов. – Примечание автора), чтобы завтра с инфузориями все было в порядке. Потом бывалый с балбейкой начинают обмен инфузорий балбейки на спорозавров бывалого. Бывалый следит, чтобы обмен был равноценным, одну на одного. Когда обмен закончен, усталые, но довольные, супруги ложатся отдохнуть. Теперь уже строго вдоль кровати. Он уткнулся лицом в её пушистое лоно, она приложила щечку к его шелковистому паху матерого производителя. «Моя балбейка, – ласково говорит бывалый, – моя лежейка, – имея в виду, как хорошо ему лежать с балбейкой. – Моя надейка». – Иногда, он даже называет ее своей любейкой.
Утром Фам Фамович уходит на работу. Жена осмотрит все предметы. Проверит, все ли ровно стоит, подправит картины, фамографии, занавески. Чтобы парфюмерия в туалете стояла ровненько, а не как-нибудь кособоко. Посмотрит на все это балбейка. И заплачет. От счастья, наверное. Утрет слезы, успокоится, попудрит носик, быстро соберется и побежит к соседу трусляку, живущему за стеной. После этого в пустой квартире бывалого за стеной долго слышатся смех и музыка. Танцуют, видимо. Быть может, целуются. Хотя это вряд ли. Балбейка же сказала, что только с Фам Фамычем обменивается инфузориями. Возвращается балбейка от трусляка веселая. Собирает все оставшиеся у нее инфузории и аккуратно складывает их в две коробочки. В одну – полностью упакованные инфузории, у которых сохранились все туфельки. И ставит коробочку на самое видное место. Это для Фам Фамыча. В другую коробочку – более растрепанные и помятые инфузории, некоторые даже не со всеми туфельками. Вторую коробочку относит в туалет и прячет за бачком, чтобы ненароком не попала на глаза бывалому. Теперь эти инфузории будут терпеливо ждать следующего визита к трусляку. Они любят бывать в доме трусляка. Там их не укладывают в коробочку. И не требуют, чтобы на каждой ноге была туфелька. В доме трусляка инфузории могут делать всё, что хочется. Носиться сколько угодно взад-вперед по всей квартире, разбрасывать вещи, хохотать, смеяться и обмениваться с любыми спорами, которые им понравятся, независимо от того, какой у этих спор прикид и хорошо ли они упакованы.
Никакой грусти в глазах балбейки нет и в помине. Непонятно, каких «филонских кисок» имел в виду Фам Фамыч? Никаких «кисок» в квартире у трусляка я не обнаружила. Может, приходят к нему, когда меня нет? Все равно, лучше меня он не найдет, думает балбейка. И совсем не задается вопросом, счастлива ли она.
Балбейка гладит любимого кота. Балбейка любит кота. Коту очень нравится, когда его гладит балбейка. Кот живет только здесь и сейчас. Он не знает, что такое прошлое, настоящее и будущее.
Балбейка знает, что до настоящего было прошлое. А после настоящего обязательно наступит будущее. Она гораздо просвещеннее и поэтому могущественнее кота. В точке касания руки балбейки и шерстки кота происходит соприкосновение двух миров. Кот своим звериным чутьем ощущает могущество балбейки. И правда, кто же охраняет кота и обеспечивает ему благополучную жизнь? Он чувствует себя в безопасности под покровительством балбейки. Воспринимает как должное. Ему нравится, как он устроился. Но любить балбейку? Любовь к балбейке? Это выше его понимания.
Трусляк обнимает балбейку. Трусляк любит балбейку. Балбейке очень нравится, когда ее обнимает трусляк. Балбейка знает, что живет вначале в прошлом, потом в настоящем, потом в будущем. Но не любит думать об этом, живет только в настоящем. Как кот. Трусляк – не такой, он может жить и в прошлом, и в настоящем, и в будущем. Не всегда, конечно. Но часто. И поэтому он гораздо просвещеннее и могущественнее балбейки. Соприкосновение двух миров. Балбейка своим животным чутьем ощущает могущество трусляка. И правда, кто охраняет балбейку и обеспечивает ей благополучную жизнь? Она чувствует себя в безопасности под покровительством трусляка. Воспринимает как должное. Ей нравится, как она устроилась. Но любить трусляка? Балбейка не задумывается об этом. Плохо понимает, что это такое.
Ангел-хранитель присматривает за трусляком. Ему поручено это Создателем. Ангел-хранитель любит своего подопечного трусляка. Хранитель часто посещает трусляка. Трусляк иногда не замечает этого. А иногда замечает. Трусляку очень нравится, когда его посещает ангел-хранитель. Трусляк может жить в прошлом, в настоящем и в будущем. Но чаще всего живет в настоящем, здесь и сейчас, как кот и балбейка. Ангел-хранитель живет одновременно в прошлом, в настоящем и в будущем. И не только в нашем мире, но и в других мирах. И поэтому он гораздо просвещеннее и могущественнее трусляка. Соприкосновение двух миров.
Трусляк, так же, как и балбейка, так же, как кот, ощущает могущество ангела-хранителя. И правда, кто охраняет трусляка, кто обеспечивает ему благополучную жизнь? Трусляк чувствует себя в безопасности под покровительством ангела-хранителя. Воспринимает как должное. Ему нравится, как он устроился. Но любить ангела-хранителя? Трусляк не задумывается об этом. Он плохо понимает, что это такое – любить ангела-хранителя.
Соприкосновение миров. Миры плохо понимают друг друга.
Проснись, трусляк. Ты же умный, душевный, благородный. Не уподобляйся коту и балбейке. Разорви этот порочный круг. Тогда и сам станешь подобным светоносному ангелу.
Выходят бывалый и трусляк из Иоанновского собора по окончании службы. Там непонятно что вытворяли у алтаря балбейки-надейки-верейки. Бывалый говорит трусляку:
– Батюшки-светы, трусляк-трусляк, надейка.
– Вот так клюква, бвал-бвал, верейка, – отвечает ему трусляк.
– Вера, надежда, любовь?
– Верейка, надейка, охальница балбейка, – отвечает ему недоверчивый, ядовитый трусляк.
– Вишь ты, готика, панки, молебен, тропарь.
– Ни хрена себе, скотика, кощуница, феминисток алтарь, – ворчит в ответ недовольный трусляк.
– Воловяк, коровяк, от це гарно, хорошая погода, не правда ли?
– Козляк, скотиняк, дождь как из ведра, не видишь разве, бывляк недотепистый? Ты под зонтом стоишь, а я весь мокрый должен твои глупости слушать.
– Инфузорию? – примирительно говорит бывалый. – Неконтрафактная. У меня контрафактных не бывает. Пастеризована от балбеизма.
– Две. Чтоб все туфельки были. Одну – от крашеной брюнетки, другую – обычную.
– Не боись, моряк трусляка не обидит. Поедем в моем экипаже. Чтоб дождь не попортил инфузории.
Трусляк с волнением прижимает к себе инфузории (одну – от крашеной брюнетки) и ждет, пока кучер бывалого подгонит к собору экипаж.
Квартира трусляков на Киммерийской улице. Третий этаж старинного дома. Почему квартира трусляков? Потому что жили там преимущественно трусляки. И трусляки же любили собираться именно в этой квартире. Никто не знал, где она заканчивается. Никто не доходил до ее края. Бесконечные коридоры, закоулки, тупички, переходы, поворотики. И двери, двери, двери. Шикарные, резные, дощатые, ветхие, щелястые, обшарпанные, облупившиеся, обитые железом, крохотные, покосившиеся, с помпезными литыми ручками, с жалкими ручками на одном гвозде, вообще без ручки… Жилые комнаты, чуланы, кладовки, коммунальные кухни, сортиры, убогие закутки, которые с большой натяжкой можно было называть ванными комнатами. За дверьми живут трусляки, одинокие, семьями, за каждой дверью все новые и новые семьи. Молодые трусляки, совсем старые, мыслители, музыканты, учителя, пенсионеры, мелкие клерки, чиновники, медсестры, церковные служки… кто только не обитал за этими дверьми. Бывалых здесь не было замечено. Бывалые не живут в коммуналках. Разве что кто-то забежит по делу, на минутку, и тут же убежит, брезгливо сбрасывая с себя мимолетные впечатления. Балбеи, может, и жили в те времена. Но, видимо, их было мало. Не приживались. Поживут, поживут и переедут куда-нибудь. Поближе к своим, к балбеям. За дверьми тишина. Или тихо звучит музыка. Смех. Всхлипывание, кто-то плачет за дверью. Выбегают и забегают какие-то дети. Кто-то рассказывал, что побывал в комнате, окна которой выходят на Рейнский. Как? Этого не может быть, это же другой район Петромории. Вот так. Все возможно на древней морийской земле.
В парадную дверь дома на Киммерийской входят и выходят, входят и выходят гости, гости, гости. Прямиком на третий этаж. Среднего возраста. Иногда, пожилые. Старые – очень редко. Все больше молодежь. С горящими глазами. Молодые талантливые трусляки. Перспективные. Или считающие себя такими. Глаза их светятся.
Мы в гостях, в семье Филов. У них блок из нескольких комнат, выделенных из большого зала. Лепные потолки, разрезанные перегородками, поднимаются на высоту до четырех метров, может, и выше.
Ознакомительная версия.
