Ознакомительная версия.
Лишь оказавшись на ночной улице, она осознала, что произошло в ту злополучную ночь, и поняла, как беспечно повела себя с Уваровым. Задавала какие-то глупые вопросы, не осознав самого главного – Уваров все-таки пережил клиническую смерть. А может и не клиническую, а самую настоящую. В это невозможно было поверить: он сидел рядом, такой реальный и полный сил, но таинственные его перемещения в пространстве косвенно подтверждали его рассказ. Загадочный старик – скорее всего, тот самый человек в черном, не только поменялся с ним местами в морге, но и передал Юрию некие мистические возможности. Как же она могла упустить Уварова? Почему не удержала? Ей нужно было сопроводить его в безопасное место и как следует расспросить о том, что конкретно сказал ему старик. Юрий должен был вспомнить, от этого зависело их будущее!
* * *
Почти сутки Клара спала в квартире подруги, а когда проснулась, приняла решение переселиться в гостиницу. После увиденного и услышанного в квартире Уварова она никому больше не могла довериться. Клара только представила, что Юрий может посетить и квартиру Лили… Сейчас она корила себя за то, что не полетела в Йемен вместе с Уваровым. Ну почему хорошие мысли приходят всегда поздно, когда ничего уже нельзя изменить?
Когда такси отъезжало от подъезда, Клара заметила, как со стоянки резко вырулил серебристый седан, чуть не задев бампер припаркованной рядом машины, и пристроился сзади. Сначала Клара подумала, что это совпадение: мало ли, может, водитель куда-то спешил, но автомобиль упрямо не хотел отставать, а проследовал за ними до гостиницы, припарковавшись неподалеку от главного входа. Клару это чрезвычайно взволновало. По мере приближения к конечному пункту поездки ее подозрения укрепились, и лицо вспыхнуло: уж не приставили ли к ней слежку? Если да, это означало лишь одно – ей не доверяют.
Как только Клара подошла к стойке регистрации, водитель вышел из машины и тоже вошел в вестибюль, где сел у стойки бара и попросил меню. Вид у него был такой отстраненный, словно он ученый, пытающийся решить математическую головоломку, за которую ему непременно дадут нобелевскую премию. Сомнений не оставалось: за ней следили. Широкоплечий шатен невысокого роста, на вид лет тридцати пяти, заказал кофе и выбрал десерт. Клара постаралась запомнить его бульдожье лицо и направилась к лифту.
Заселиться в тот же номер (в прошлый раз Кларе понравился открывающийся из него вид на море), не удалось. Хотя это был тот же этаж, но панорама была безнадежно испорчена широкими бетонными балками, которые загораживали добрую половину окон. Клара разобрала вещи, приняла душ и расположилась на диване с дневником в руках. Уваров посоветовал дочитать дневник до конца, намекая, что в нем она найдет ответы, которые прольют свет на создавшуюся ситуацию, поэтому Клара собиралась уделить чтению максимум своего времени.
«Новый доктор назначил мне другие препараты, и скоро я начала приходить в себя: смогла сидеть на кровати, наконец-то встала и даже сделала несколько шагов. Но на повторный прием доктор не приходил. Боясь проявить свой повышенный интерес, я не спрашивала, почему. Время шло, я уже начала сомневаться в том, что это был Тихоня. Под воздействием лекарств мне могло почудиться что угодно. В тот момент, когда я уже начала терять всякую надежду, произошло чудо. Вилма не вышла на работу и вместо нее еду мне принесла новая девушка. Аппетита у меня не было, но она знаком дала мне понять, что я должна пересилить себя и поесть. Помню, как я стояла у окна и смотрела на проезжающие вдалеке машины. Через силу я хлебнула несколько ложек жидкого супа с неприятным послевкусием и снова вернулась к окну. Мое внимание привлекла какая-то суматоха внизу: я увидела, как из дома поспешно вышла новенькая и начала быстрым шагом удаляться. Она то и дело опасливо оглядывалась, и я заподозрила неладное. Не прошло и минуты, как мне стало плохо. Голова закружилась, меня затошнило, я еле успела добрести до кровати и отключилась.
Очнулась я в небольшом деревянном доме перед огромным камином. На мне лежала большая волчья шкура. Я огляделась по сторонам и увидела Тихоню: он сидел по другую сторону от камина и читал. Услышав мое шевеление, он улыбнулся и, как ни в чем не бывало, сказал: «Добро пожаловать на землю». Эмоции вырвались наружу: сил плакать не было, я просто тихо скулила в подушку, чувствуя облегчение от того, что не будет больше пыток, избиений и психотропных лекарств.
Я была слаба и без сна могла провести не больше часа. Но когда я приходила в себя, мы говорили без остановки. Тихоня рассказал мне, что долго не мог меня найти – никто и ничего не знал о моей судьбе. В коттедж, который мы снимали, въехали новые жильцы. Мои вещи долго лежали на чердаке, но потом их выбросили. И вот однажды он случайно увидел меня в пригороде с маленькой девочкой, и начал наводить справки. Ему сказали, что я – жена полковника. Тихоня сразу заподозрил неладное – по документам я числилась супругой полковника уже более восьми лет, чего никак не могло быть в реальности.
С его слов я поняла, что Вилма передавала ему сведения о состоянии моего здоровья и помогла осуществить побег. Помогла она не из жалости: у ее сына возникли денежные затруднения, а Тихоня обещал крупную сумму за содействие. Ох, Вилма, трудно себе представить, какая участь ее ждала! По словам Тихони, полковник вернулся в город и узнал, что его жену увезли в больницу с отравлением. Чуть позже, не найдя меня в реанимации, он понял, что это было тщательно спланированное похищение, и совсем озверел: рыщет по всей Латвии в поисках меня.
Я спросила Тихоню, где мы сейчас, и он ответил: «В Белоруссии». Я с облегчением вздохнула – значит, мой кошмар действительно остался позади.
Последняя разлука несколько охладила наши отношения. Мы по-прежнему были близки, но я больше не испытывала к нему того трепета, что прежде. Он это чувствовал и изо всех сил пытался наладить нашу жизнь. Когда я окрепла, мы по поддельным документам переехали в столицу Казахстана. Тихоня сказал, что ему нужно держаться ближе к Жупар. Я не возражала: нам всем нужно было держаться вместе. Там мы прожили шесть лет – примерно до того времени, когда Алма-Ата перестала быть столицей. Каждые два года Тихоня ездил к Жупар, и перед ее посещением дарил мне две ночи любви.
Одну меня он больше не оставлял. Во время его отсутствия со мной всегда проживали два человека – домработница и телохранитель, который в буквальном смысле был моей тенью. К тому же, теперь Тихоня не пропадал надолго: два месяца – это был максимальный срок его отлучек. От Жупар он приезжал всегда слабым, тело плохо повиновалось ему: то рука промахнется – и со стола падала тарелка с едой, то он не рассчитает высоту ступеньки – и упадет на лестнице… Теперь я понимала, почему он уезжал так надолго. Прием эликсира предполагал долгий период реабилитации; пока мы были молоды и в нас бушевала страсть, Тихоня не хотел, чтобы я видела его таким беспомощным.
В остальном эти годы были спокойными: мы почти никуда не выезжали и ни с кем не общались. Время, проведенное у полковника, сильно повлияло на мою психику: я не могла больше работать, не могла долго фокусироваться на одном предмете или поддерживать длительный разговор. И, конечно, я сильно стеснялась своего состояния. Тихоня это понимал и тщательно оберегал наше уединение. Помню, как мы вечерами подолгу лежали, обнявшись, на диване, и смотрели в ночное небо.
По истечении шести лет он сказал, что мы можем уехать куда хотим – хоть на другой континент, и что до следующего посещения Жупар у нас есть целых восемь лет. Я не понимала цикличности его поездок, да, честно говоря, и не хотела понимать.
В конце 1998 года мы вернулись в Москву. Тихоня горел желанием посмотреть мир. Особенно его привлекала Америка, он буквально бредил ею. Мы подали документы на визу, но улететь вместе не получилось: у меня начались новые проблемы со здоровьем, и из-за повышенного внутричерепного давления врачи запретили мне перелет. Тихоня был расстроен. Я поняла, что удерживать его рядом с собой нет смысла, и сказала, что он может лететь один. Он долго упирался, твердил, что без меня ему никакое путешествие не в радость, что он боится оставлять меня одну, но потом желание увидеть мир все-таки взяло верх – он уехал.
Я не винила его в этом: из-за эликсира долгие годы его жизнь была прикована к маленькому казахскому городку. У него были деньги, но ими он не мог воспользоваться, чтобы не привлекать к нам внимания.
Перед отъездом у нас состоялся серьезный разговор. Тихоня предупредил меня, чтобы я берегла здоровье, и пообещал: когда он вернется, возможно, у него будут все ответы о том, кто мы и какое у нас предназначение. Говорил, что некие силы будут испытывать меня, заманивать в авантюрные ситуации, но я должна держаться от искушений подальше и дожидаться его возвращения.
Ознакомительная версия.
