– Сори, чувак, очень смешно стало, и я лишнего хлебнул, – оправдывался я.
– Обормот, – Юкка дружески похлопал меня по спине. – Не подавился, мой малыш?
– Подавился, – прохныкал я и снова закашлялся. Юкка заржал и крепко огрел меня по спине. Швырнув бутылку в ведро для использованной туалетной бумаги, мы покинули санузел и улеглись на свои койки в узенькой комнате, полной храпящих тел.
– Завтра позвоню в центр по испытанию лекарств, – сказал Юкка, засыпая.
Ко мне сон не шел. Я лежал на спине, слушал жужжание кондиционера и думал о своем натертом пальце. Он ныл все сильнее. Мне стало страшно. От всей безысходности нашего положения, от перспективы участия в медицинских экспериментах, от усталости и мужской трусливости перед болезнями я совсем перепугался.
Палец опух.
– Гангрена… – прошептал я и, вскочив с кровати, пошарил в карманах Юкки. Достал зажигалку, чиркнул. Огонь осветил распухший волдырь пурпурного цвета. Меня прошиб ледяной пот. Я увидел себя с ампутированной ногой, ползающим по Пятой авеню и хватающим богатых шлюх за подол. «Подайте, тетенька, Христа ради»!
Есть у меня такая черта – целиком погружаться в панику в самые неожиданные моменты. Не тогда, когда опасность реальна, а когда она умозрительна. Я настоящий трус по мелочам. В школе я боялся математичку, когда приходил с несделанными уроками. Потом я боялся, что отец отправит меня в армию. Последним моим страхом стал букет кармических заболеваний, которые я у себя обнаружил. Однажды, маясь от скуки, я листал в магазине эзотерическую книгу. Автор предлагал узнать о сглазах, рассчитав их с помощью собственного имени. Каждая буква алфавита соответствовала определенному числу. Я написал свое имя, а под каждой буквой цифры. Потом сложил и…
Моему ужасу не было предела. Оказалось, что надо мной тяготеет целая россыпь проклятий и наветов: венец безбрачия, врожденное слабоумие и высокая вероятность самых страшных венерических заболеваний. Моя мандала была дырявой, как тряпка, кармическая линия еле проглядывала, а вибрационный ряд не годился даже для трупа. Оказалось, что в четвертом и седьмом воплощениях я подвергся ужасающим сглазам. Венерические заболевания на меня наслали в восьмом, а воплотиться им было суждено в десятом. Я же, согласно расчетам, пребывал именно в десятом воплощении. В конце книги указывался телефон, по которому шла запись на очищение кармы и подкачку биополя.
Тогда, спустив штаны, я принялся себя рассматривать. Все показалось мне каким-то не таким. Я стал вспоминать свои любовные связи. «Ну конечно, у Сабины наверняка было что-нибудь такое, что даже через презервативы проникает. А у Нинки… у Нинки еще хуже. Мне суждено сгнить заживо»! Я так себя накрутил, что чуть с жизнью не покончил. Выпил бутылку водки для дезинфекции, а на следующее утро в похмелье кинулся в венерологический диспансер.
– Когда был последний половой контакт? – спросил доктор.
– Месяца полтора назад.
Доктор взглянул на меня, как на шизофреника. Надо ли уточнять, что я был абсолютно здоров.
– Сексом занимайся почаще, парень. Неврозов не будет. И запомни, лучше десять раз переболеть триппером, чем один – импотенцией, – сказал доктор. – И пей поменьше.
Однако в ту нью-йоркскую ночь предыдущий опыт меня не остановил. Я понял, что на этот раз влип и только сам могу спасти себя от горькой судьбы.
Я расстегнул сумку, погрузил руку в свои пожитки и после недолгих поисков выудил бутылку «Столичной». Единственный имевшийся под рукой антисептик и успокоительное. «Не до сувениров, в живых бы остаться», – подумал я и крутанул крышку.
Теплая, жгучая «Столичная» имела отвратительный вкус. Из экономии мы мало ели, и мое «лечение» превратилось в муку. Я давился, морщился, но хотел жить. Проверил на просвет и вытряхнул в себя все до последней капли.
Мы пытаемся торговать ресурсами собственных тел
Проснулся от недостатка воздуха. Что-то горькое с привкусом желчи мешало дышать. Моя собственная блевотина. Хватая ртом воздух, я вскочил и, отплевываясь, зашелся кашлем. В носу першило. На глазах слезы. После выпитой бутылки меня начало рвать во сне. Я лежал на спине и вполне мог захлебнуться. Хорошо, что накануне почти не ел.
Соседи по комнатке пожаловались, и нас выставили из хостела из-за испачканной мною наволочки и переполоха. Мы подошли к ближайшему телефону-автомату – звонить в медцентр. Опухоль на пальце, кстати, спала.
Из нас двоих говорить по телефону более или менее умел Юкка. Одно дело болтать по-английски с человеком, которого ты видишь, а другое – с кем-то далеким и безразличным на том конце провода. Моя мать хоть и преподавала английский, но изъяснялся я коряво. Вместо любви к английскому мать привила мне ненависть своими вечными уроками и проверками.
Ребята в телефонной трубке были рады таким, как мы. Молодые, здоровые, на грани отчаяния, не искушенные в правосудии. Им только таких подавай. И все ради науки! Чтобы изобрести помидоры с геном крокодила или говорящую овечку. Крокодильи помидоры не портятся по полгода, а говорящие овечки могут развлекать холостяков одинокими вечерами.
Центр генетических исследований находился на окраине и представлял собой огромный комплекс зданий с парком и прудом. По дорожкам вальяжно прогуливались утки. Роскошный холл завершался уходящей полукругом лестницей дворцового образца. Кондиционеры обеспечивали чистоту воздуха, искусственный мрамор давал прохладу, огромные цветущие растения распространяли ароматы. Туда-сюда шныряли работники больницы, в основном черные и латинские женщины. Я подумал, что было бы совсем здорово, если бы эти дамочки ходили голыми. На каблуках, например, и в маечках. Или в одних трусах. Проходит такая мимо, а ты ее по заду шлепаешь, типа, привет, как дела. А она тебе рукой ширинку щупает, типа, дела нормально.
Я вспомнил русские больницы с тусклым освещением, грязным полом и охранниками в замусоленных куртках. Вспомнил и решил больше не вспоминать.
Нас попросили подождать на диванчике возле стены, украшенной картинами со сценами из жизни индейцев.
Главное, чтобы было не больно. Но это же не зубная поликлиника, больно быть не должно. Здесь нас будут кормить. Мы сможем принимать душ. Мы будем под наблюдением врачей. Ну, возьмут пару анализов, ну, дадут выпить экспериментальную пилюлю, и все. Зато кучу денег заплатят. Потом мы выйдем на свободу, нащупывая в карманах чеки на хорошенькие суммы, и отпразднуем.
Юкка в это время думал по-другому: рисковое мероприятие, гарантий мало, здоровье можно испортить, сколько мы тут проторчим – неизвестно. Хотя… двадцать пять в час… это шестьсот в день, это четыре двести в неделю! На двести накуплю лотерейных билетов, треху сразу отложу маме на зубы, остальное прогуляю. Неплохо.
Полная негритянка любезно проводила в кабинет для сдачи анализов. Пришлось поделиться кровью и мочой. Сделали УЗИ и рентген.
– Приходите завтра, – любезно улыбнулась негритянка. – Если с вашими анализами все в порядке, вы станете участниками эксперимента.
– А если не в порядке? – поинтересовался Юкка.
– Тогда мы расстанемся друзьями, – подмигнула негритянка. – Кстати, у нас есть банк спермы. Там тоже можно подработать, нам нужно много качественной спермы для матерей, желающих зачать без отца. С виду вы ребята симпатичные, но для этого придется еще пройти тест на умственный коэффициент.
– Давайте нам тест прямо сейчас, – попросил Юкка.
Негритянка улыбнулась и повела нас коридорами цвета слоновой кости. Мы летели, как на крыльях. Дрочить за деньги мне еще не приходилось. А мысль о том, что после этого где-то в Америке появится мой сын – или дочь, – которого я никогда не встречу, будоражила воображение. Передав нас на поруки другой негритянке, наша негритянка игриво подмигнула и попрощалась.
– Хотите сдать сперму?
– Очень, – закивали мы.
– Вам придется пройти тест на IQ. Американским матерям не нужны отцы-идиоты.
– Мы иностранцы, можем многое не понять, – посетовали мы.
– У нас есть вариант для иностранцев.
– Тогда мы готовы, – нам не терпелось приступить.
Сестра выдала анкеты и завела таймер.
– В вашем распоряжении час.
Мы взялись за дело. Дельфин – рыба или млекопитающее? Какая формула у кислорода? Кто такой Авраам Линкольн?.. Час пролетел незаметно. На большую часть вопросов мы с грехом пополам ответили. Сестра запечатала анкеты.
– Завтра мы придем за результатами анализов в лабораторию.
– Заодно ко мне зайдите. И никакого секса.
Мы вышли на источающие сухой пар плиты тротуара.
– Интересно, там журналы дают или фильмы показывают? – рассуждал я.
– Люблю журналы, – начал мечтать Юкка.
– А мне кино больше нравятся. На кино у меня сразу встает. Великое искусство.
Наступил долгий вечер. Свет в это время становится золотистым, и все выглядит потрясающе. Впервые за все дни, проведенные здесь, мы шли не спеша.
