Ознакомительная версия.
Дерево назвали и в честь парка «Воллеми» – Воллемия, и в честь Дэвида Нобла – «благородная», что в латинском варианте звучит – nobilis. Второй Дэвид спокойно относился к своей безвестности, единственное, что его раздражало, так это когда Воллемию называли сосной. Он хмурился и твердил себе под нос: да не сосна она, не-сос-на! Это же семейство Араукаривые! Родственница – да, но не сосна!
Интерес к доисторическому дереву взметнулся подобно фейерверку, и с тех пор делом Дэвида стало строго следить за территорией парка и, особенно, того уголка где росли Воллемии. Правительство Австралии беспокоилось о сохранении реликтового вида. Каньон попал под государственную охрану. Иногда туда привозили журналистов. На вертолётах с завязанными глазами, все устройства связи отбирали ещё в Сиднее, чтобы никто, кроме узкого круга специалистов, не знал, где растут уникальные деревья. Непрошеных гостей наказывали огромным штрафом, но что такое деньги по сравнению с той опасностью, которую представляли любопытствующие посетители.
Они могли занести инфекцию или как-то иначе навредить редчайшей популяции. И тогда, Дэвиду было страшно даже думать об этом, величественные деревья могли погибнуть. Он даже решил, что когда позволят средства, приобретет для себя саженец Воллемии и посадит около своего домика.
Ему, как работнику парка, пообещали солидную скидку, и поэтому он частенько заглядывал в питомник, где среди почти пяти тысяч молоденьких Воллемий уже приглядел себе любимицу. Саженец уверенно давал прирост – 50–60 сантиметров в год – и это очень радовало Дэвида.
Вертолёт спустился пониже. Дэвид вспомнил Билла – пилота вертолёта, который помогал искать новые Воллемии. Именно его именем они назвали самое старое дерево, к которому спускались из вертолёта по веревке.
Этому реликту было не менее 400 лет, мощный ствол имел в диаметре около метра, а крона взметнулась над землей на сорокаметровую высоту. Именно на это дерево смотрел сейчас Дэвид в свой бинокль. Молоденький пилот, племянник Билла, уверенно держал машину над каньоном, чтобы Дэвид мог спокойно разглядеть местность.
И вдруг… Дэвид вздрогнул и впился взглядом в макушку дерева. «Что это?» – задыхаясь, прошептал он.
Он отдернул бинокль от глаз, тряхнул головой, попытался посмотреть невооруженным глазом. А потом снова в бинокль. Он вцепился в руку Марка и так и замер, едва переводя дыхание. Он не замечал, как Марк пытается высвободить свою руку от его железной хватки, не слышал в наушниках его тревожный голос. Во все глаза он смотрел на неё…
Почти на макушке дерева Билла, на одной из веток, стояла женщина. Она нежно обнимала ствол Воллемии, гладила кору и прижималась к ней щекой. В её жестах было столько нежности и красоты, что Дэвид сначала даже забыл о том, что это нарушительница. По его телу прокатилась волна любви. Дыхание сперло, на лбу выступила испарина.
Пока он не думал о том, как пробралась она в каньон, как спустилась туда босиком в легком платьице, так живописно развевающемся на ветру, как залезла на сорокаметровую высоту. Он просто смотрел. Что-то похожее на ревность кольнуло его сердце, и он очнулся.
– Дядя Дэвид, что с тобой? – услышал он тревожный голос пилота.
– Вызывай всех! Срочно! Она стоит там! Звони на базу, в Управление парка, пусть высылают спасателей, полицию!
Ошарашенный Марк не знал, за что хвататься, то ли за рацию, то ли за аптечку, настолько напугал его Дэвид.
А смотритель решился посмотреть туда снова. Прижал бинокль к глазам и обомлел. Она смотрела на него. Глаза в глаза. Будто была прямо здесь, рядом. Руки похолодели, язык больше не слушался, он ушел куда-то далеко и был не в силах вернуться. Вдруг из его горла вырвался ужасный крик.
– Дядя Дэвид, дядя Дэвид!
Марк тряс Мак Клири за руку, стараясь привести его в чувства. Первое, что он услышал от пришедшего в себя смотрителя, были слова: «Она прыгнула!»
Лицо его было бледным, дыхание сбивалось. Марк не мог представить, что сейчас перед Дэвидом стоит картина: молодая женщина с восхитительными голубыми глазами стоит на ветке древнего дерева и смотрит на него, не отрывая взгляд, а потом делает шаг…
Когда силы вернулись к Дэвиду, он схватил бинокль. Но сколько он не смотрел, на дереве Билла никого не было.
– Скорее, вниз! Мне надо её найти…
В следующий миг веревочная лестница выпала из кружащегося вертолёта и, медленно раскручиваясь, опустилась вниз, в полумрак каньона…
Глава X
Информационное поле
Честно говоря, я думал, что не расскажу об этом никому, но теперь понимаю, что, возможно, это кому-то пригодится, и даже будет полезно… Тогда я жил в Лондоне, в общаге одного из центров по изучению английского языка. Лишенный привычного домашнего комфорта я с головой ушел в учебу, игнорируя шумные тусовки товарищей по группе, которые до полуночи зависали в местных пабах. Моим верным другом, не считая спортзала, книг и Интернета, на этот период стал Мухаммед, миллионер из Саудовской Аравии, сорокалетний холостяк, бросивший вызов семейным устоям Ислама, увлеченный исследователь и мудрый собеседник. На мой вопрос, почему, имея такие деньги, он предпочитает жить в общежитии, как простой смертный, он отвечал просто: так мама сказала. Будучи соседями по комнатам, мы часто подолгу засиживались за чаем. Я рассказывал ему о России, о том, как мы живем, что считается у нас нормой, а что выбивается за рамки приличий. Он посвящал меня в обычаи его страны, рассказывал о непростых отношениях в семьях и о том, что никогда не заведет даже одну жену, настолько отвратили его от этого постоянные разборки младшего брата с его четырьмя супругами. Именно благодаря Мухаммеду, я понял, как, наверное, заблуждаются мои соотечественницы, представляя беззаботную жизнь с арабским принцем. Различие наших менталитетов стало мне настолько очевидно, что с тех пор я точно знаю – ничего кроме страданий, бесправия и жизни в тюрьме, вернее в гареме, ни одна красавица в подобных семьях не получит. Кстати, Мухаммед, наоборот, заочно, лишь по моим рассказам, влюбился в русских девушек, и стал говорить, что если уж решит жениться, то возьмет в жены только нашу девчонку. Конечно, мы говорили не только о женщинах. Гораздо больше меня интересовали его научные изыскания. Он заразил меня своими идеями до такой степени, что умудрился втянуть в один очень опасный эксперимент, который, вместе с тем, оказался самым незабываемым в моей жизни и, возможно, в жизни окружающих меня людей.
В то время Мухаммед вплотную занимался изучением информационного поля Вселенной. Да, вот так просто. Ни много ни мало. Он объяснял феномен ясновидения именно с точки зрения теории о глобальном информационном поле, которое фиксирует всю информацию, независимо от степени её важности. Его теория основывалась на том, что всё существующее на нашей планете имеет собственное энергетическое поле и соответствующее ему излучение. Так, местность имеет геомагнитное поле, предметы – магнитное, живые существа и человек – биополе. Эти излучения несут информацию о свойствах обладателя и о том, что с ним происходило, происходит и будет происходить. Он считал, что согласно закону сохранения энергии, который гласит «ничто в мире не исчезает никуда и не появляется из ничего, а только лишь переходит из одного состояния в другое», информация обо всем происходящем на Земле как раз и находится в глобальном информационном поле Вселенной, попадая в него и фиксируясь там навечно. Он встречался с экстрасенсами, ходил не спиритические сеансы, записывал и пытался толковать свои и мои сны. Но главное, чем он действительно был увлечен, это испытанием некоего средства, рассказывая о котором он всегда переходил на шепот.
По словам его отца, передавшего ему одну семейную реликвию, о которой я расскажу чуть позже, в их роду всегда были люди с экстрасенсорными способностями. В давние времена их считали колдунами, иногда преследовали или даже казнили, иногда приближали к престолу и награждали без меры всяческими дарами и привилегиями. Потом нравы изменились, об экстрасенсах открыто заговорили в СМИ, а Интернет наполнился предложениями по снятию порчи, сглаза, гаданиями, ясновидящими, колдунами и ведуньями. Вздохнули свободно и родственники Мухаммеда, ведь продолжать «дело семьи» теперь предстояло ему – старшему сыну.
Перед смертью отец посвятил его в тайну способностей его предков и передал восемнадцатилетнему юноше маленький пузырек. Как уже знал Мухаммед, его родственники обладали даром предвидения. Благодаря своим способностям, они могли заглядывать в прошлое и будущее, за что их ценили и пользовались их услугами многие правители. В каждом поколении дар передавался по мужской линии, а вместе с ним к новому посвященному переходил и заветный пузырек. Вот только Мухаммеду не повезло. Отец категорически не знал, что находится в этом сосуде. Его отец, дед Мухаммеда, унес эту тайну с собой в могилу, в предсмертной агонии не успев рассказать Али назначение загадочной жидкости. Собственно с этого и начались научные исследования, в которые молодой Мухаммед ушел с головой. Как это ни странно с пузырьком он разобрался достаточно быстро. Чтобы избежать лишних вопросов, он уехал в Европу и отдал жидкость на исследования в одну из лабораторий Цюриха. Ответ он получил через три дня: в колбе находилось вещество, которое при введении его человеку было способно блокировать выработку гормона сератонина. Простой, казалось бы, ответ привел исследователя в шок. Он понял, насколько сильно ошибался. Понять, что находится в пузырьке – это не всё. Теперь ему предстояло разгадать совсем другую загадку, а именно понять, как и для чего пользовались его одаренные предки такой сератониновой инъекцией. И он стал «копать». Он выяснил, что дело в том самом глобальном информационном поле Вселенной, с которым могут связываться экстрасенсы, чтобы получить нужную информацию. Так вот, излучения, идущие от него, по частоте вибраций схожи с внутренними вибрациями человеческого мозга. Только принять такой поток информации наш мозг не в состоянии, так как на их обработку тратилось бы на шесть порядков больше энергии, чем на анализ всей информации, передаваемой внутренними органами чувств. Мухаммед объяснил мне этот феномен на простом примере. «Представь, что тебе нужно вскипятить чайник. Но этот чайник настолько мощный, ты даже не представляешь, какой он мощный, что как только ты нажмешь на кнопку, сгорит не только проводка в доме, возможно, сгорит даже ДнепроГЭС (другой электростанции Мухаммед, видимо, не знал). И что в таком случае сделает толковый электрик? – спросил он меня. – Естественно, поставит предохранитель. Что и сделали с нашим мозгом. Чтобы он не «закипел», природа или Бог позаботились об этом, предоставив надежную защиту – гормон серотонин. Этот гормон вырабатывается мозгом для связи между различными участками нейронов, которые в свою очередь предназначены для обмена информационными импульсами, то есть мыслями». Именно выработка серотонина, по мнению Мухаммеда, сопровождается сильным электромагнитным «шумом» в мозговых клетках, что блокирует слабый сигнал глобального информационного поля Вселенной. Так вот зачем его предкам требовалась эта жидкость. Она помогала снизить выработку серотонина, а значит, заблокировать функцию глушения сигнала.
Ознакомительная версия.
