Ознакомительная версия.
– Прошу вас, проходите. Ирина, только ступайте осторожно, моя безмозглая рать тут понабросала бог весть чего, главное – не вляпаться, – бормотал Иван, раскрывая перед девушкой двери.
– Тут так тихо, – удивилась Ирина.
– Да, вы правы, барышня, для Москвы это – неслыханная роскошь. Вы выпьете чаю или кофе? Чего-нибудь покрепче я даже не предлагаю, во-первых, боюсь быть неправильно понятым, а во-вторых, кажется, мои архаровцы все приличные напитки повыпили до нас.
– И что вы подразумеваете под приличными? – устало улыбнулась девушка, оглядывая просторное помещение, сильно захламленное всякими коробками, старой мебелью, нераскрашенными вазами и недолепленными скульптурами. Да, уборка не считалась тут обязательной, это уж точно.
– Ну, не знаю. Медовуху? – хмыкнул Иван, раскрывая окна небольшой кухни. В воздухе стоял специфический запах не выветрившегося растворителя и масляных красок. Ирина огляделась по сторонам, подмечая мелкие детали.
Художник, действительно художник.
И, по всей видимости, неплохой. Во всяком случае, не бедный. А еще говорят, что настоящий художник должен быть голодным. Иван вряд ли голодает. Ирина подавила непрошеные мысли и принялась разглядывать картины, стоящие тут и там, прислоненные к стенам, собранные стопками, заброшенные на шкафы. Прошла мимо нескольких полотен с природой, задержалась на секунду напротив висящего на стене портрета двух пожилых мужчин, увлеченных беседой. Улыбнулась.
Как живые, надо же!
Ирина сделала еще пару шагов и остановилась перед несколькими работами, выставленными в ряд на полу в коридоре. Они были небольшие по сравнению с другими картинами, прислоненными к стене. Иван не мешал ей, наблюдая за ее реакцией. Обычно ему было безразлично, что люди думают о его творчестве.
Большая часть людей думала то, что им велели думать. Они опирались на газетные статьи, на дорогие каталоги, отпечатанные на плотной глянцевой бумаге. Они были или полностью согласны, или категорически не согласны, но их мнение появлялось на свет раньше, чем сами работы. Им можно было ничего не показывать, кроме прайс-листа.
Другие, искушенные и осведомленные, козыряли знаниями и количеством виз, проставленных в их загранпаспортах. Они много видели, много знали и всегда были готовы раздавать советы. Такие вызывали у Вани Чемезова смех.
Если бы Иван выставил свои работы на вернисаже – где-нибудь на Арбате или около ЦДХ, – то там он вообще вряд ли получил бы признание. Туда люди стекались за шишкинскими пейзажами, растиражированными акварельками с растушеванной псевдопарижской жизнью и городскими ландшафтами.
Да, интересоваться мнением было себе дороже. Угождать кому-то Иван и вовсе не любил. Но Ирина – другое дело, и он ловил улыбку или хотя бы ее тень на губах девушки, и теплая волна удовольствия разливалась по его телу.
Понравилось. Да, кажется, понравилось.
– Ну, что скажете? – спросил Иван, заметив взгляд Ирины на серию работ у стены. – Вам нравится?
– Я люблю модернистов, – ответила она. – Чьи это картины?
– А почему вы не думаете, что это мои картины? – удивился Иван. Зоркая, внимательная.
– Не знаю, – пожала плечами Ирина. – Мне показалось, что рука разная. Вот эта работа – совсем сырая. Какая-то неудачная копия на стиль Руссо. Впрочем, я не разбираюсь в этом. Так это ваши работы?
– Нет, – задумчиво протянул Иван. – Это работы моих студентов. Как раз на тему постимпрессионизма.
– Гхм. – Ирина отвернулась и посмотрела на другую работу, небольшой эскиз, валявшийся на комоде среди старых газет, пепельниц, пустых банок из-под кока-колы. На эскизе был изображен грузный мужчина в костюме, пытающийся улететь вдаль с помощью крыльев из желтого кирпича.
– Это – ваше? – хмыкнула Ирина. – Кто он?
– Так, один знакомый из Министерства культуры, – кивнул Иван, невольно улыбаясь. – У вас острый взгляд. Пойдемте, Ирина, чайник закипел.
Девушка безмолвно и безучастно наблюдала за тем, как Иван счищает с большого круглого стола всякий мусор, как ставит разномастные чашки, ищет чистые ложки и тарелку, чтобы положить видавшие виды пряники. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, испытывая неловкость из-за беспорядка и немытой посуды.
Откуда он бы мог знать, что его неудавшийся поход за сигаретами принесет такие плоды? А то, что ему неудобно, – еще один сюрприз для него самого. Эта девушка, Ирина, она и в самом деле как принцесса. Ступает мягко, грациозно, как и положено принцессам. А вот кормить их черствыми пряниками не положено.
– Вы пьете зеленый или черный чай? – спросил Иван, вынимая из шкафчика заварку. Ирина обычно пила только травяные чаи, любила ромашку и чабрец или апельсиновый чай с корицей. Не стоило сейчас вспоминать об этом. Сейчас она была близка к тому, чтобы жадно наброситься на воду из-под крана. И закусывать пряниками.
– Любой, пожалуйста, – ответила она, стараясь отвести взгляд от пряников. Голод свел желудок, и девушка почувствовала, как в животе заурчало. Быстрый взгляд на Ивана – увидел, заметил? Как неудобно. Дурацкая ситуация.
– Присаживайтесь, Ирина. – Иван галантно отодвинул стул и помог ей занять место. Стол был рассчитан человек на десять, не меньше. При желании можно было бы впихнуть и двадцать, наверное. Резные ножки выдавали ручную работу. Наверное, это чудесно – жить в таком мире, где все, что ты делаешь, нацелено на красоту. Будет ли удобно взять пряник? Нужно подождать, пока он сам первым возьмет один. Да, так будет лучше.
– А какого рода портрет вы хотите написать с меня? – спросила Ирина, непроизвольно сглатывая слюну. В голове появилась новая, неприятная мысль. Что, если он вообще не возьмет пряник? И они так и будут сидеть, пить чай. Какой ужас… Говорят, человек может свободно прожить без пищи хоть месяц, а она не может отвести взгляд от пряников.
– Этого я и сам еще не знаю, моя драгоценная муза в шляпе. Посмотрим, бумага подскажет. Сахар? – он протянул ей хрустальную сахарницу, помутневшую от налипшего с внутренней стороны сахара. Вдруг взгляд его стал внимательным, он буквально сверлил девушку взглядом, он был полон подозрений. Иван прищурился и почему-то покачал головой.
– С вами все в порядке? – неожиданно спросил он и наклонился ближе, облокотившись на стол. Затем взял пряник, но не стал его есть, а протянул Ирине.
– А вы? – спросила она, и тогда Иван, продолжая смотреть на Ирину, подхватил еще один и откусил. Девушка взяла пряник из его руки, но так и не решилась съесть. Желудок утих, зато захотелось убежать на край света. Чего он пялится?
– Да-да, – кивнула Ирина. – Все в порядке.
– Пейте ваш чай, – скомандовал Иван.
– Вы грубиян, знаете об этом?
– Поверьте, да, – кивнул Иван, продолжая следить за Ириной обеспокоенным взглядом. Затем он вдруг резко поднялся и отставил стакан. – Знаете что, вы пока тут располагайтесь, можете сбросить ваши ходули и дать ногам отдохнуть, а я пойду схожу тут недалеко.
– Куда вы пойдете? Вы что, оставите меня здесь, одну? – поразилась Ирина. – Тогда я тоже пойду!
– Нет-нет, – помрачнел Иван. – Вы же обещали мне остаться. Я еще пока не решил, как и что я буду делать, и мне нужно… – Снова повисла пауза, Иван задумчиво смотрел в окно, покусывая губы. – Мне нужно все подготовить. Рисование, знаете ли, не терпит суеты. А у меня… – Он помедлил и посмотрел на Ирину каким-то почти рентгеновским взглядом.
О чем вы думаете, Ирина?
– У меня закончились сигареты, – продолжил он после чересчур долгой паузы. – И огниво. Знаете, я совсем забыл об этом. А ведь я за ними и вышел. Пошел прогуляться и купить сигарет. А встретил вас. И забыл обо всем. Так что… вы отдыхайте, пейте чай с пряниками и ждите меня. Можете пройтись… тут. Поглядеть, что и как. Мои работы в большой мастерской. Это если прямо по коридору.
– Хорошо, – неуверенно протянула Ирина. – Огниво?
– Зажигалку. Вы вот не курите, а значит, вам меня не понять, – пробормотал Иван, похлопывая себя по карманам. – Я буквально – одна нога здесь, другая там. Если захотите, в зале есть телевизор.
– Я не любительница. Моя мама обожает новости, а я терпеть их не могу.
– Тогда найдите что-нибудь еще. Можете полопать пузырики.
– Что? – рассмеялась Ирина, а Чемезов кивнул на валяющийся на полу полиэтилен со вздутыми, наполненными воздухом пузырьками. Упаковочная пленка.
– Все, я пошел. Вернусь через десять минут, не больше. Крайний срок – пятнадцать. Вы еще чай не допьете.
– Идите уже! – воскликнула Ирина, улыбаясь. – А то у вас наблюдается явный недостаток никотина. Несете какую-то чушь.
– Чушь – это да, это я умею. Ее нести, знаете ли, не каждому дано! – продолжал бормотать Иван Чемезов, выходя из квартиры. Но стоило только ему закрыть за собой дверь, выражение лица его изменилось, он стал серьезным и быстрыми шагами направился к выходу из двора.
Ознакомительная версия.
