Ознакомительная версия.
Не был забыт и водитель Полины Геннадьевны, в свое время нагнавший страху на Антона. Шофер выступил в роли главного вампира столицы и одновременно верного адъютанта Полины. Книги о вампирах были в большой моде, и Антон не мог не отдать дань этому читательскому интересу.
Дар Полины не нуждался в рекламе, она не снисходила до объявлений в периодических изданиях. Слава о Полине-целительнице переходила из уст в уста, а деньги текли рекой. Но однажды случился прокол. К Полине обратились бандиты с просьбой наслать несчастье на соседнюю банду. Полина легко справилась. Однако пострадавшие бандиты выяснили, кто их сглазил, и нагрянули к Полине с требованием покарать обидчиков и заодно еще нескольких строптивых личностей. Привнеся в сюжет криминальную и детективную линию, Антон вскоре запутался в бандитах, и его героиня прикрыла лавочку, ушла в подполье. Она познакомилась с Игнатом, который со всех точек зрения оказался подходящим объектом для реализации планов колдуньи. Полина вышла замуж за Игната и закодировала его на успех в бизнесе, на большие деньги, на жизненную удачу. Создала вокруг него непробиваемую ауру, которую тщательно поддерживала, попутно расправляясь с конкурентами, легко выигрывая тендеры и умножая богатство. Попутно Антон отметил, что выглядела Полина изумительно молодо не благодаря пластическим хирургам и мастерам-косметологам, а исключительно из-за колдовства. На самом деле за глянцевой внешностью скрывалась страшная личина бабы-яги, потому что ведьмы быстро стареют, и в свои тридцать лет (у Антона всегда было плохо с датами) Полина тянула на сто тридцать. Однако истинное лицо Полина открывала только раз в год на празднике ведьм. Описанием еще одного жуткого шабаша Антон закончил главу.
Он не перечитывал текст, потому что, повторимся, для него роман был мраморно-совершенным. У автора не возникло вопроса, как с ног до головы закодированный Игнат, окруженный пуленепробиваемой аурой, мог в следующей главе портить почем зря несмышленых девушек, а потом завести серьезный роман со Светой.
Поставив последнюю точку, Антон испытал смешанные чувства: бравурное ликование и тихую грусть одновременно. Ему было жаль расставаться со своим творением, которое подарило ему ни с чем не сравнимые минуты трепетного вдохновения. Впрочем, он еще напишет много романов. Творческий метод отработан – бери реальных людей за отправную точку фантазии и сочиняй, твори, наслаждайся. Однако нельзя сбрасывать со счетов проблему славы и денег. Как ее решить, Антон определил заранее, еще не приступив к работе над «Скелетами». Это могло бы показаться странным: художник, не нарисовав первой картины, узнает, как ее лучше продать, скульптор, еще не погрузив пальцы в глину, присматривает себе галереи, композитор, не написав ни одного произведения, ищет оркестр. Для Антона в подобном подходе не было ничего странного. Такое время: бесплатное творчество – удел растяп, реклама – дудочка Крысолова, выигрывает не тот, кто стартует и тупо прет до финиша на последнем издыхании, а тот, кто умеет ловко срезать трассу и финиширует с широкой улыбкой чемпиона.
Обращаться в издательства Антон не собирался. Издательства – это крепости, вокруг которых толпятся среди мелкой литературной шушеры Львы Толстые и Федоры Достоевские с протянутой рукой. Вернее, с рукой, на которой лежит гениальная рукопись. Изредка открывается амбразура крепости, и оттуда раздается крик: «Толстые и Достоевские нам не нужны! Просьба очистить пространство для проезда транспорта!» Опускается подъемный мост, и по нему грохочет золотая коляска, в которой сидит баловень судьбы – знаменитый беллетрист. Он не смотрит в лицо менее удачливым собратьям по цеху и улыбается смущенно. Интеллигент все-таки. Для читателей он – известный писатель, но для издательства – бренд, а книги его не романы, а проекты.
К счастью для поколения Антона, имелся обходной путь проникновения в издательство – Интернет. Сотни, если не тысячи молодых авторов выкладывают свои произведения в сети. Единицам везет. Когда возникает читательский бум в интернет-сообществе, издательства обращают внимание на автора и предлагают выпустить бумажную книгу. Скрепя сердце Антон отказался от идеи разместить «Скелетов» на сайтах, где стоит защита от копирования, от бесплатного скачивания. Заработаешь копейки, да и аудитория маленькая. Нет, надо выкладывать роман бесплатно, и прежде всего – на личном сайте.
Сайт ему сделал знакомый программист за малые деньги и обещание пристроить рекламу в газете. На главной странице сайта красовалось фото Антона в пол-экрана. Снимок сделала Алина, когда обиженный ее колкостями Антон вскочил с постели и подлетел к окну. На лице почему-то не злость, а философская задумчивость. Простыня на плечах смотрится как римская тога.
Алина удивилась:
– Классно вышел. Совсем на себя не похож.
Сайт имел несколько разделов: «Публицистика» – статьи Антона, которые он считал наиболее удачными, в авторской редакции, конечно, а не искромсанные Палычем; «Биография» – Антон постарался написать о себе в ироничном духе, но так, чтобы за улыбкой чувствовалась могучая личность; «Книги» – во множественном числе, хотя имелись только «Скелеты». И самое главное – «Форум». В последующие дни Антон занимался саморекламой и самораскруткой, на это уходило по шесть часов в сутки. Он стал завсегдатаем городских интернет-кафе, напрашивался в гости к приятелям, чтобы воспользоваться их компьютером. Личным и редакционными он не мог часто пользоваться, потому что провайдеры легко отслеживали ай-пи адреса, и становилось ясно, что бомбардировку сообщениями делает один и тот же человек. На форумах электронных библиотек и на собственном Антон оставлял восторженные отзывы о «Скелетах». На похвалы, подписываясь разными именами, он не скупился: «Улет! Ничего подобного не читал!», «Люди! Не спала всю ночь, пока не дочитала до последней строчки», «Наконец-то появился роман, который гениально сочетает триллер, мелодраму, детектив и ужастик. Оторваться невозможно», «Большое спасибо автору, получил огромное удовольствие» и так далее. Результаты не заставили себя ждать – книгу активно скачивали. Но последовавшие отзывы и рецензии были хуже некуда, читатели буквально плевались на творение Антона. Тогда он удвоил активность, вступал в споры по принципу «сам дурак» – мол, оценить гениальный роман может только человек, чьи предпочтения не ограничиваются «Анной Карениной», а способный понять, что новое время требует новой литературы.
Коллеги по газете, естественно, прочли опус Белугина и немало потешались. В редакционный сленг вошли цитаты, белугизмы, как их называли. На вопрос: «Когда?», например, стал привычным ответ: «Когда скелеты выпадут из шкафов». В отделе информации шутники распечатали крупным шрифтом несколько фраз и повесили на стены. Упор они сделали на белугизмы в описании женских прелестей. Рядом с календарем красовалась метафора: «Ее большая грудь с сосками колыхалась землетрясением средней мощности». На двери каждый выходящий из комнаты мог восхититься сравнением: «Она журчала во время секса, как ненасытная пчела». Рядом с графиком дежурств находилось научно-замысловатое: «Биохимия ее чувств была сложнее квадратуры круга».
Алина Вербицкая заглянула к Олегу Павловичу, начальнику Антона Белугина. Сам Антон отсутствовал, он теперь часто отпрашивался с работы или рвался на выездные задания, которые быстро выполнял, высвобождая время для интернет-боев с глупыми читателями. Олег Павлович отпускал Белугина, потому что испытывал интеллигентское смущение перед этим автором новой волны.
– Читала? – спросил Олег Павлович.
– Тихий ужас! – ответила Алина.
– Когда у него в статьях бредятина проскальзывает, еще терпимо, можно вымарать, вычистить. Но двести страниц бреда – это убивает.
– Антон не замечает, что стал посмешищем в редакции, хотя над ним смеются в лицо.
– В графоманах есть что-то материнское.
– Почему? – удивилась Алина.
– Мать никогда не поверит, что ее ненаглядное чадо – подлец, негодяй и аморальный тип. Графоман никогда не согласится с тем, что его произведение не выдерживает никакой критики. Для него собственный литературный мусор священнее Библии. Тебе жалко Антона? Ведь у вас с ним было. Шуры-муры?
– Было недолго, прошло быстро, – пожала плечами Алина. – Жалко больного идиота, а Белугин – идиот здоровый. Вот если бы у него внезапно проявилась шизофрения, примчались бы санитары со смирительной рубашкой и упекли его в дурдом, я посочувствовала бы, отнесла в больницу передачку. Но, с точки зрения психиатрии, этот чикчирикнутый, с позволения сказать, писатель нормален.
– Верно, – кивнул Олег Павлович. – Плохие стихи или бездарная проза не повод для диагноза. Я ведь пытался с ним поговорить, открыть глаза.
– Представляю, чем это закончилось.
Ознакомительная версия.
