Евгений Рогачев - Двое на дороге (сборник)

Через год поставили хороший, гранитный памятник. В деревне жить никто из детей не захотел, поэтому дом продали. Первое время, не реже раза в год, из города приезжали дети. Красили оградку, приводили в порядок могилу. Но со временем их наезды становились все реже да реже. Только Пелагея, когда ходила на могилу к мужу, заглядывала к старику и подолгу стояла у гранитной плиты.

Профессор был очень старым. Старым и немощным. Свои лекции он проводил, сидя в инвалидном кресле, укрыв колени выцветшим пледом. Этакий английский лорд викторианской эпохи – не хватало только сигары и пылающего камина рядом.

Но мы, его студенты, знали, что за этой кажущейся убогостью и простотой скрывается живой, острый ум, и всегда с нетерпением ожидали его лекций. Даже не потому, что он, не в пример другим преподавателям, рассказывал живо, интересно, приводя массу фактов, о которых мы раньше и не подозревали… Если говорить начистоту, то его предмет «Филология» для многих из нас был сущим темным лесом, но темы, которые он затрагивал, будоражили наше юношеское воображение.

В небольшую аудиторию всегда набивалось много народу. Заглядывали иногда даже те, кто в этот момент был свободен, и это тем более удивительно, что студенты искали любую возможность, пытаясь улизнуть с других лекций.

Говорил профессор медленно, немного растягивая слова, как будто нехотя роняя их в тишину зала. Голос при этом звучал не по-старчески твердо, хотя сам он более походил на живой скелет, чем на человека.

…Да, так все начиналось. Однажды он поселил в наших душах смятение и… страх…

– Молодые люди, я хочу поговорить с вами о смерти. – По своему обыкновению профессор не поднимал глаз, как будто разговаривал сам с собой. – Мне, как, думается, и вам, интересно понять, что значит физическая смерть человека. И я надеюсь, не одного меня волнует эта темная сторона нашего существования… Если посмотреть на смерть с научной точки зрения, то за пределами материального мира ничего существовать не должно. Потому что воспринимать реальность могут только живые организмы с развитыми органами чувств. Сознание же можно рассматривать как продукт деятельности мозга, и, следовательно, оно полностью зависит от целостности и нормальной работы всего организма. Как вывод – физическое уничтожение тела и мозга ведет к концу человеческой жизни. – Профессор поднял глаза, обвел взглядом притихших студентов. Я сидел во втором ряду и заметил, как у старика, от волнения, едва заметно подрагивает левая щека. Через минуту он продолжил: – В погоне за объективностью наука утверждает, что мы представляем собой всего лишь тело, продукт эволюций, соединений, случайно образовавшихся из молекул газа. Мы растем и стареем в соответствии с генетическим кодом, находящимся в молекулах ДНК. Поэтому смерть – это конец. Но так ли это на самом деле? – профессор помолчал. – Ни для кого не секрет, что на протяжении всей истории человечества тема смерти стояла в первом ряду. Вокруг этого понятия создавались ритуалы, организовывались культы, ею пугали и от нее же старались отдалиться. Само понятие смерть мы стараемся изжить из своего сознания. Заставляем себя не думать о ней и втихомолку провожаем своих родных и близких в последний путь. Но смерть незримо присутствует рядом с каждым из нас, сопровождая с самого момента появления на свет. Ведь недаром говорят: каждый миг с рождения человека приближает его к смерти. В этом понятии, на мой взгляд, кроется главная истина: смерть неотвратима, как рок, как наказание Божье. И ни одному существу на нашей планете не удалось избежать ее цепких объятий.

Профессор умолк, взял со столика стакан с водой, сделал пару глотков. Стояла такая тишина, что было слышно, как звякнул бокал о зеркальную поверхность.

– Уже в древнем Риме слово «смерть» казалось зловещим. Они предпочитали говорить: «он перестал жить», немцы же в таких случаях говорят: «отозван», хотя я не совсем понимаю смысл этого слова, а англичане выражаются еще более витиевато: «он присоединился к большинству». Тут они, безусловно, правы: мир мертвых намного больше мира живых. Смерть притягивает и пугает одновременно. Есть что-то завораживающее в самом этом слове – смерть. Наверное, еще и потому, что за чертой, где граничит свет и мрак, обратного хода уже нет. Может, поэтому мы хотим жить вечно. Многие мыслители и алхимики древности пытались изобрести или хотя бы описать «Эликсир бессмертия». Мне кажется, что и современные ученые с мировыми именами в тайне грешат этим антинаучным занятием. Но тут их может ожидать только полнейшая неудача, – профессор затрясся в своем кресле, изображая смех. – Природа мудра! Не надо забывать об этом. Представьте, что случилось бы, если бы человек жил вечно. Тогда весь мир в одночасье погрузился бы в хаос. А так у каждого есть свой отмеренный срок, в который он может проявить себя в полной мере. Как бы в противовес этому у многих народов жива вера в реинкарнацию… Да… Об этом можно говорить и спорить до бесконечности. Скажу только, что у последователей реинкарнации процесс умирания воспринимается как событие более важное, чем сама жизнь. А для, например, буддистов смерть – пробуждение от мира иллюзий и возможность для индивидуальной души реализовать и испытать свою божественную природу.

Профессор опять замолчал. Студентка, сидевшая ближе всех к нему, поднялась, собираясь задать вопрос. На нее тут же зашикали соседи, дернули назад, и она, так и не успев задать вопроса, села обратно.

– Вдумайтесь: вот мы ходим, едим, пьем. Занимаемся повседневными делами, продвигаемся по карьерной лестнице. Одним словом – живем. И вдруг наступает смерть, а вместе с ней конец нашему Я. Мы перестаем существовать, и приходит конец всему, что нас окружает… Я не специально сказал «вдруг». Смерть всегда наступает неожиданно, хоть ты и ждешь ее каждодневно. Даже немощный старик, лежащий на смертном одре и зовущий смерть как избавление от всех земных тягостей, лукавит перед всеми и, прежде всего, перед собой. Он желает, чтобы она пришла за ним как можно позднее и хочет хотя бы на миг продлить свое земное существование. На мой взгляд, неверен тот постулат, что смерть для некоторых из живущих людей является избавлением. Избавлением от чего, я вас спрашиваю?! – голос профессора окреп и набрал силу. Мы как-то съежились, постарались быть незаметными. – Запомните: самое дорогое, что есть у каждого человека, – это дарованная ему жизнь. И желать избавиться от нее может либо человек слабый рассудком, либо настолько пресыщенный радостями жизни, что действительно хочет умереть. Для меня эти две категории людей составляют единое целое и неразрывны между собой. – Профессор замолчал, и мы догадались, что сейчас последует одна из его невероятных историй. И не ошиблись. После небольшой паузы он продолжил: – Если быть до конца объективным, то надо сказать и о другом понятии. О таком, как усталость. И чтобы подтвердить мои слова, я хочу вам рассказать одну историю, произошедшую со мной, без малого, 60 лет назад. Случилось мне быть в то время в составе одной экспедиции. Нашей целью было обнаружение неизвестных народностей в горах Тянь-Шаня. Эта экспедиция была наполнена приключениями и испытаниями, и стоило большого труда выжить и вернуться обратно… Но не об этом сейчас речь. Мы излазили эти горы вдоль и поперек, сотни раз подвергая наши жизни опасности и каждодневно рискуя. Наконец, к нашей великой радости, на восточном склоне мы обнаружили небольшую деревушку, состоявшую всего из нескольких десятков глиняных хижин, прилепившихся к склону горы. В одной из хижин мы нашли старика, настолько древнего, что казалось, тронь его, и он рассыплется прямо на наших глазах. При помощи местного жителя, который некоторое время жил среди европейцев, мы узнали, что старика зовут Тхинь-хо и возраст его составляет ни много ни мало 117 лет. Представьте себе, друзья мои, наше изумление, когда мы установили сей факт! В это верилось с трудом, но это было так. К своему почтенному возрасту старец сохранил ясность ума и помнил по именам всех своих многочисленных родственников. К сожалению, мы не смогли выяснить, каким образом ему удалось прожить столь долгую жизнь. Но не в этом суть. Тогда из его уст я услышал интересное высказывание и вначале не понял, думая, что незнание языка опять меня подвело. Но нет – я все понял правильно. Тхинь-хо сказал тогда, что устал от жизни и единственное его желание состоит в том, чтобы лечь в окружении родственников на смертное ложе и, закрыв глаза, переселиться в мир предков. В то время я был молод, амбициозен, жизнь казалось мне гладкой дорогой без начала и без конца, и поэтому я не принял его слова всерьез.

– Как! – воскликнул я, не веря. – Разве можно устать от жизни? Надо жить и наслаждаться всем тем, что тебе даровано.