Мысль утратила четкость, когда в очередной раз отправился к ДК автозавода. У Дома культуры с колоннами и гербом на фронтоне имелась остекленная пристройка – сюда Севка нередко пробирался тайком и глазел через стекла на происходящее внутри. Первый ряд стекол был матовым, поэтому приходилось взбираться на цоколь да еще приподниматься на цыпочках, чтобы увидеть зал с зеркалами и деревянными поручнями, где полтора десятка одетых в черное трико девчонок махали ногами, плавно двигали руками или приседали, раздвигая коленки. Это называлось «хореографический кружок», в котором занималась Лорка. Севка считал, что она тут – лучшая, ее движения были настолько точными, будто руки с ногами управлялись сверхсложной электроникой. Носки врозь, рука вверх, нога в сторону – и все так здорово, согласованно, как у совершенной машины! Вот только самые красивые в школе (а может, и в городе) ноги почему-то не хотелось менять на протезы, пусть даже ради ее бессмертия. Без сомнения, Лорка его заслуживала, но как тогда дотронуться до бугорков на груди, если они будут протезными?! А если к тебе прижмется собранное из искусственных частей существо, как недавно в подвале, замрешь ли от предвкушения чего-то запретного и сладостного? В итоге Севкин мозг оказывался в тупике, и выстраданная доктрина, можно сказать, трещала по швам.
На этот раз он наблюдал прыжки, когда девчонки по очереди проходили диагональ, выпрыгивая и растягиваясь в воздухе в шпагат. Лорка классно прошла диагональ первый раз, во второй, а вот на третий – упала! Она сидела на паркете, схватившись за ступню, рядом суетилась руководительница кружка, Севка же пребывал в недоумении. Ее было жалко, конечно, а с другой стороны: совершенная машина не должна ломаться! Она призвана работать вечно, как «перпетуум мобиле»!
– Опять подглядывал? – спросила Лорка, когда встретились на ступенях ДК.
– Почему подглядывал? Просто смотрел, как вы там… – Он указал на ее ногу: – Болит?
– Терпеть можно. А ты лучше бы на спектакль приходил. Чего интересного в репетициях?
По дороге домой он представлял, как из сумерек выходят двое, нет, лучше трое блатных. И конечно же просят закурить. Севка лениво лезет в карман, будто за пачкой, на самом же деле достает эбонитовую палку с двумя проводами. Бац! – и первого трясет! Бац! – у второго искры из глаз! Третий сам обращается в бегство, а Севка незаметно прячет палку в карман.
«Как ты это сделал?!» – округлила бы глаза Лорка.
«Очень просто», – ответил бы он, не раскрывая секрета. Он так явственно представил героическую сцену, что прослушал какую-то важную реплику.
– Не понял… Какой еще кислород?!
Лорка остановилась:
– Уши мыть надо. Я говорю: в аквариум кислород перестал подаваться, без него рыбы погибнут!
– А-а… Так это… Надо компрессор починить.
– А сможешь?
– Спрашиваешь!
Забыв про ее ушибленную ногу, Севка даже шагу прибавил, предвкушая очередную победу. Пусть блатных нет (да и электрошок по-прежнему только в проекте), зато он сможет обеспечить живительным воздухом всех этих гуппи и вуалехвостов, от которых Лорка без ума. Настоящий зоопарк развела: овчарка Грета, две кошки, черепаха между окон шебуршит, да еще целый аквариум разноцветных рыб, за которыми глаз да глаз! Севка привык, что на усыпанном камушками дне что-то булькает, но теперь, кажется, нужны его руки, чтобы забулькало опять.
Разобрав крошечный компрессор, Севка выискивал причину поломки. Он старался дышать ртом, хотя запах псины и кошатины в квартире едва чувствовался. Ну, не любил он животную вонь. То ли дело запах канифоли или металлической стружки – не надышишься, как говорится, а здесь что?! Он с удовольствием зажал бы нос, да руки были заняты.
Подойдя к аквариуму, Лорка бросила туда корм.
– Ты скоро? – спросила с тревогой. – А то мой барбус уже еле плавниками шевелит…
– Сделаю, не беспокойся…
Поначалу он был уверен, что сделает. Но прошло десять минут, полчаса, а причина поломки оставалась неясной. Севка попросил найти машинное масло, Лорка принесла, только спасительных пузырьков по-прежнему не появлялось.
– Давай, дыши, дыши…
Она стучала по стеклу, пытаясь расшевелить крупную полосатую рыбку, приникшую снизу к зеркалу воды. Рыбка медленно шевелила жабрами, затем стала поворачиваться набок.
– Что же ты?! – обернулась Лорка с отчаянным выражением лица.
– Сейчас, сейчас… – бормотал Севка. Неожиданно из руки выскользнул крошечный винтик, закатился под диван, так что пришлось ползать и искать его на ощупь. Когда Севка поднялся, барбус уже завис кверху брюхом.
– Вот, винтик… – вытянул он ладонь.
Лорка ничего не ответила – по ее щекам текли слезы. По счастью, в этот момент хлопнула входная дверь. Это была тетя Света, Лоркина мать, она работала медицинской начальницей и приходила домой поздно. Тетя Света много и часто курила, вот и сейчас, войдя в комнату и кивнув Севке, сунула в рот сигарету.
– Мам, я же просила… – хлюпнула носом Лорка.
– Что? Ну да, забываю… – Не став прикуривать, мать бросила взгляд на аквариум: – У нас, вижу, трагедия… Может, отдашь их в хорошие руки?
Лорка отвернулась к окну:
– У меня самой хорошие руки!
– А вот аквариум никудышный. Отдай Говоровым, у них и аквариум больше, и воздух исправно подается…
Севка выступил вперед:
– Это я во всем… В общем, не смог починить, потому она и сдохла…
– Умерла! – еще раз хлюпнула Лорка.
– Еще скажи: погибла смертью храбрых! – насмешливо проговорила мать.
Приоткрыв дверь на балкон, она встала у образовавшейся щели и щелкнула зажигалкой.
– А ты, значит, не справился? Странно, о тебе рассказывают такое… Прямо технический гений!
– Кто рассказывает-то? – пробормотал Севка.
– Да вот она.
– Никакой я не гений… Просто не успел, мне время надо, чтобы разобраться.
– Так разбирайся, – пыхнула дымом тетя Света. – Сам видишь: рыбок она не отдаст; а если воздуха не будет, остальные тоже героически погибнут.
– Мама! – дернула головой Лорка.
– Молчу, молчу…
Как когда-то он молился о том, чтобы из цеха появилась машина, так и сейчас, перебирая детальки, просил своего бога о скорейшем исправлении механизма. За время работы кверху брюхом всплыли сом с вуалехвостом, что вызвало новый прилив Лоркиных слез, – и тут пузырьки пошли! Опущенный в воду компрессор бодро забулькал, причем Севка сам не понял: почему? Вроде он ничего особенного не делал, механизм включился сам по себе, вроде как его молитва была услышана…
– Ты заработал чай, – сказала тетя Света. – С наполеоном и вареньем.
Севка и сам был готов праздновать победу. Он ожидал слов благодарности, но подружка лишь беззвучно рыдала, вылавливая сачком погибших рыбешек.
– Чего ревешь-то? – скривился он. – Вон у тебя их сколько осталось!
– Ты что, совсем тупой?! Они же были живые! А теперь мертвые! Это твой дурацкий компрессор можно остановить, включить, а с ними так нельзя!
Поразмыслив, Севка решил не обижаться. В нем даже шевельнулась жалость к Лорке, которая переживает за каких-то сдохших рыб. Видела бы она, как пацаны на Пряже динамитом рыбу глушат – там полреки кверху брюхом всплывает! Причем небарбусы какие-нибудь, а лещи по килограмму, судаки да щуки! Что-то ему подсказывало: здесь кроется слабость острой на язычок подружки, – а чего спорить со слабыми? Их жалеть нужно…
Только жалеть пришлось себя – чуть позже, когда хрустел наполеоном, пребывая на верху блаженства. Речь зашла о какой-то собаке, что не удивляло. И пусть собака была дикой, и звали ее не Грета, а Динго – какая разница? Но когда выяснилось, что говорят о книжке Женьки Мятлина, пирожное застряло в горле.
– Ты дочитала или нет? Он интересуется. Встретил меня на улице и говорит: если дочитала, я кое-что новое принесу.
– Скоро дочитаю, – отвечала Лорка.
– Давай-давай образовывайся, а то одни танцы на уме…
Он поглощал сладкое, не чувствуя вкуса. Казалось, напротив уселся этот чернявый хлыщ и, заложив ногу за ногу, затрындел о своих книжках.
«А кто это жует наполеон?! – вскинул бы он бровь, сделав вид, что не сразу заметил Севку. – Самоделкин?! Да гоните его отсюда в шею!»
У Севки даже скулы свело, когда представил такое. Он твердо решил: еще раз услышит прозвище – даст в зубы. Еще в прошлый раз дал бы, да Лорка их развела, мол, нечего тут петушиться!
Он так и сидел с одеревеневшей спиной, хотя тему давно сменили. Тетя Света вдруг сделалась серьезной, заговорила о каком-то обмене; а Лорка опустила голову, замолчав. Воспользовавшись этим, он выскочил из-за стола, мол, дома ждут, и прошмыгнул в прихожую. Последнее, что уловил, было:
– …может, нам придется уехать.
– Почему?! Я не хочу!
– Поведение твоего отца невыносимо, ты это понимаешь?!
Он вышел на лестницу и тихо прикрыл за собой дверь. Уфф… Вот так всегда: сделаешь ей что-то хорошее, а потом не знаешь, как ноги унести!
