Людмила Стрельникова - Мастера вызывали?

– Я её не видел.

– Она не приходила со вчерашнего дня? – удивился молодой человек.

– Не приходила, – грустным эхом отозвался ребёнок.

– Значит, ты опять голоден?

– Да, голоден, – еще грустнее подтвердил он.

– Подожди меня полчаса, я сейчас.

Сергей бросился вниз по ступеням. Спустя полчаса он вернулся с пакетом, полным продуктов. Мальчуган терпеливо ждал у двери, и чёрный глаз с любопытством посматривал в щель.

– Открывай, сейчас мы с тобой пировать будем.

Женя, косясь на пакет с едой, несколько неуверенно спросил:

– А ты ничего не уворуешь?

– Нет, даю тебе слово. Наоборот, это всё оставлю у вас.

Послышался лязг металла, цепочка, зазвенев, упала вниз, дверь распахнулась.

Когда Сергей увидел мальчика всего, сердце его сжалось: ребёнок выглядел худым, бледным, на щеках темнели грязные пятна, колготки на нём провисли и болтались так, как будто были на размер больше, рубашонка, вывернутая наизнанку, выбилась из-под колготок и висела чуть ли не до колен.

Оглядев его со всех сторон, мастер покачал головой:

– Что это ты, брат, такой растрепанный и рубашку шиворот-навыворот надел?

– А у меня там пятно, – Женька доверительно отогнул полу рубашки, указав пальчиком на ее лицевую сторону. – Мамка будет ругаться, если увидит.

– Ладно, подтяни штаны. Сначала поедим, потом всё остальное.

Он прошёл на кухню – грязную, неопрятную, с грудой немытой посуды в раковине, – достал кастрюлю, отмыл, поставил варить на молоке манную кашу, потом обратился к мальчику.

– Неси-ка, Евгений, веник, подмети кухню, а потом – комнату. Ты же будущий солдат, а у солдата всё должно быть в порядке.

– А ты, командир, дядя Серёжа?

– Да, командир.

Мальчуган принялся старательно мести пол. Сергей перемыл посуду, навёл порядок и ужинать сели в чистой кухне. При виде вкусно пахнувшей каши глаза ребёнка загорелись восторженным огнём.

– Какая вкусная. Ты мне ещё дашь?

– Дам. А что, мать не варит?

– Ей некогда. Она мне хлеб с молоком даёт и суп иногда варит горячий.

– Ты мать свою любишь?

– Люблю. Только она дома бывает редко.

– Ты в садик ходишь?

– Нет.

– А бабушка у тебя есть?

– Нет, мы с мамой вдвоём.

Поужинав, вымыв посуду, Сергей, указав на кастрюлю, сказал:

– Это тебе на завтра. Молоко и колбасу я положу в холодильник, так что завтра голоден не будешь. – Женька довольно засмеялся. – А теперь, брат, снимай рубашку, я её выстираю, чтобы от матери не нагорело.

Стирка уже подходила к концу, когда дверь в ванную внезапно распахнулась, и на пороге появилась Лариса. От неожиданности растерявшись, Сергей, в фартуке и с мыльными руками, засунутыми в таз, замер. Какое-то мгновенье они молча сверлили глазами друг друга, но вчерашняя спутница расценила его визит по-своему.

– Выследил, где я живу?… Между прочим, чтобы познакомиться с девушкой, нужно не в тазу плескаться, а принести ей цветы.

– Мужчина должен приносить в дом не цветы, а счастье.

– А если то и другое, то лучше. Но хватит болтовни, ни один из вас на это не способен, и мне, между прочим, благодетели не нужны. Выметайся, – она широко распахнула дверь.

Мальчуган, робко поглядывая на мать снизу вверх, попытался вступиться за «благодетеля».

– Дядя мне вкусную кашку сварил.

Но это известие только больше разъярило мать.

– Мы не нищие. Пусть в столовую устраивается поваром, если так любит готовить. Уходи, – её палец грозно замер в воздухе, указывая в направлении выхода.

– Ухожу, не волнуйся. – Он медленно снял фартук, повесил на гвоздь, вытер руки и, повернувшись к свирепой хозяйке, подал как бы между прочим совет:

– Ребенка, мамаша, следует кормить по режиму, а у тебя он как из концлагеря вышел. Все подвалы прошёл.

Сергей, накинув пиджак, покинул квартиру.

По пути к следующему клиенту он забежал на почту и выслал сестре телеграфом пятьдесят рублей. Магазины еще работали. Больше всего он любил радиотовары, и сейчас, когда на его пути попалась вывеска «Электроника», он не устоял от соблазна и забежал взглянуть на товары. Постоял у прилавка, полюбовался. Крошечные детали, аккуратно разложенные на витрине, наполняли сердце приятным теплом, ощущением творчества, надеждой на любимую кропотливую работу. Любуясь тёмными, блестящими предметами, он предвкушал, как может создать из них с ювелирной точностью какую-нибудь радиосхему или целый аппарат, а возможно и изобрести что-нибудь сверхновое. От каждой детальки, казалось, так и исходили лучи радости и тепла. В поле зрения попался стабилитрон – элемент редкий и необходимый во всех схемах радиоприёмников и телевизоров.

«Два рубля шестьдесят копеек», – прочёл он внизу.

Глаза жадно впились в предмет. Кто бы мог знать, какое искушение, какой соблазн он испытал сейчас при виде этой крошечной детали, соблазн, пожалуй, не меньший, чем у Фауста при виде Маргариты, но меняются времена и меняются предметы соблазна. Однако, перед чем не способна устоять старость и порочная душа, перед тем способна выстоять молодость и нравственность, не поправшая свои идеалы.

Соблазны никому не чужды, но весь вопрос в том, что одни способны устоять перед ними, возвысясь над пороком, другие, уступая им, постепенно разлагаются до элементарных животных потребностей, забывая о человеческой сущности чувств. Желания присущи и нам, и животным, к человек отличается от последних тем, что животное всегда удовлетворяет свои желания (не удовлетворяет лишь в том случае, если ему мешают), а человек, руководствуясь высшими человеческими понятиями и категориями, отказывается от них сам во имя чего-то другого. Поэтому нельзя не отрицать, что в душе Сергея разлилось жгучее желание – завладеть деталью, чтобы потом с только ему известным чувством радости и благоговения припаять ее к другим деталям, создав нечто новое, совершенное. Но молодой мастер подавил в себе это чувство: в кармане его после того, как он выслал пятьдесят рублей, оставалось всего двадцать. До получки надо было жить целую неделю. Возможно, сам бы он кое-как и дотянул на картошке и чае, но теперь приходилось кормить и отца, поэтому оставалось только вздохнуть и с грустью продолжить путь.

Сергей с самого начала работы в телеателье не особенно ладил с мастерами, а после того, как в открытую выступил против заведённых порядков, и совсем попал в немилость и, если раньше ему давались плохие заказы, то сейчас и совсем клиенты подбирались победней и проживали один от другого на расстоянии не менее трёх километров. Конечно, он понимал, что делалось это специально, чтобы уменьшить его клиентуру, а следовательно, – и дополнительный заработок, и поэтому не сдавался.

Следующая клиентка оказалась престарелой старушкой.

– Мастера вызывали? – задал ей Сергей традиционный вопрос.

– Вызывала, вызывала, – дребезжащим голоском ответила пенсионерка. – Проходи, касатик, давно жду. Прямо чуть не померла без тебя.

Старушка прошаркала в комнату и принялась снимать с себя верхнюю кофту.

«Наверно, жарко», – решил молодой человек, терпеливо ожидая, когда клиентке станет прохладнее, и она будет способна делать что-либо другое, а одежды на ней, надо заметить, было превеликое множество, штук пять кофт, не считая верхней шерстяной, и столько же юбок. После верхней кофты она сняла ситцевую и, расстёгивая следующую, прошепелявила:

– Ты подожди, касатик, я сейчас разденусь. Замёрзла окончательно. Прямо так меня и бьёт, так и колотит, аж с ног сшибает.

Опасаясь, что в силу развившегося склероза или чрезмерной заботы о собственном самочувствии она слишком увлеклась раздеванием, Сергей постарался напомнить о том, ради чего пришёл:

– Бабушка, что у вас с телевизором?

– Ох, касатик, не спрашивай, все кости ломит и в ушах так гудит, что ничего не слышно.

Молодой человек забеспокоился и погромче повторил:

– Я спрашиваю – что у вас в телевизоре сломалось?

– Я и говорю, касатик – кости ломит, всю ночь не спала. И в горле болит, кусок застревает.

Поняв, наконец, что старушка глуховата, мастер склонился к самому уху и прокричал:

– У вас телевизор работает?

На этот раз клиентка услышала вопрос и махнула рукой:

– А что с ним сделается. Работает, как часы.

– А вы мастера вызывали? – вновь ей в ухо прокричал Сергей.

– Я врача вызывала.

– Ошибка, бабушка, произошла. Вы не туда позвонили. Я телевизионный мастер.

Старушка устремила на него испуганные глаза и растерянно прошепелявила:

– Как же быть, касатик? Кости-то ломит и горло болит. К утру ведь помру, пожалуй.

– Ангина у вас видно. Покажите горло. – Клиентка с готовностью открыла наполовину беззубый рот. Горло оказалось красным. – Точно, у вас ангина, – подтвердил мастер. – Я сейчас за лекарством в аптеку смотаюсь.

Спустя несколько минут он выложил перед больной ворох лекарств и проинструктировал:

– Белые и эти пейте по таблетке три раза в день перед едой. А жёлтые разведите в ста граммах воды и полощите почаще рот и горло.