Ознакомительная версия.
– Дим, – вдруг сказала Рокси, – ты что после праздников делаешь?
– Не помню. По-моему, ничего такого. А что?
Рокси перевернулась на живот и серьезно посмотрела ему в лицо.
– Поехали со мной на Гоа?
Димка поперхнулся дымом и закашлялся.
– Ты серьезно?
– Нет, блин, шутки шучу! Конечно, серьезно, – рассердилась Рокси и загасила сигарету в блюдечке.
– А как же твой Лысик?
– Лысик – моя проблема, – неожиданно развеселилась она. – Собирайся, поедем ко мне, познакомлю с ним.
– Ты с дуба рухнула! – испугался Дима. – Что, прям так зайдешь и скажешь: привет Лысик, это Дима, я еду с ним на Гоа. Ах, да, забыла сказать: мы с ним трахаемся…
– Примерно так, – беспечно заявила Рокси. – Нет, кроме шуток, вставай. У тебя выступление, мне надо заехать переодеться.
– Рокси, ты ненормальная…
– Давай-давай. Опоздаешь на выступление – Юрик тебя слопает с кедами вместе! А зубы у него уже не те, пожалей старичка.
Отказать Рокси не было возможности.
Она заставила Диму подняться, надеть костюм, в котором он намеревался выступать, и поехать к ней домой – знакомиться с Лысиком.
Коренастый лысеющий мужчина средних лет к визиту Димки отнесся с легким удивлением.
Рокси, возвышавшаяся над ним, чмокнула его куда-то в макушку и сообщила:
– Это мой приятель Дима, ты его сто раз видел по телику. Он классный певец, и мы едем с ним на Гоа.
Брови Лысика взметнулись вверх, но Рокси что-то шепнула ему на ухо, он тут же расплылся в благодушной улыбке.
– Ну, что же, езжайте, – благословил он. – Хорошая компания, море, солнце, что еще можно пожелать?
– Чудо ты мое, – воскликнула Рокси, чмокнула его в щеку, удостоилась шлепка по заду и побежала переодеваться.
Димка сидел с пластмассовой улыбкой на лице и потел от страха.
На переодевание и макияж Рокси потратила всего-то минут сорок.
Димка все время разговаривал по сотовому с разъяренным Люксенштейном и убеждал, что абсолютно трезв и в клуб приедет вовремя, буквально через полчаса, максимум сорок минут.
Когда Димка вышел из квартиры Рокси, он чувствовал себя так, будто на нем только что выиграли скачки. Только в кондиционированном пространстве желтой «Феррари» он почувствовал себя лучше.
– Ты чего ему такое сказала там? – подозрительно спросил он. – Он аж в лице переменился и сразу тебе все разрешил.
Рокси рассмеялась и стартовала так, что покрышки взвизгнули.
– Ничего особенного. Я сказала, что ты – педик.
– Дура, что ли! – заорал Димка.
– Почему дура? – обиделась Рокси. – Он сейчас всем позвонит, все проверит и успокоится. А иначе бы он меня не пустил с тобой никуда.
– Мы могли бы не говорить, что летим вместе…
– Ой, да брось, – отмахнулась Рокси и крутанула руль, войдя в поворот со скоростью летящей на метле ведьмы. – Он бы ко мне соглядатая приставил. После случая с Антоном он мне не слишком доверяет. Я тогда, конечно, откатилась на три метра и сказала, что меня там и близко не было, но подозрения остались. Ему же и в голову не придет, что я вот так открыто приведу в дом любовника, да еще заявлю, что улетаю с ним отдыхать! А так – очень удобно. Номер люкс на двоих, спальни разные, ну кому в голову придет проверять, что мы спим в одной койке?
– Могла бы сказать что-нибудь другое, – проворчал Димка, понимая, что Рокси, в общем-то, права. Слухи о его отношениях с Люксенштейном в тусовке – не новость, так что Лысику мгновенно растолкуют истинное положение дел.
Ну а то, что это несколько не так, на данном этапе тусовке знать не обязательно…
– Что – другое? – осведомилась Рокси.
– Не знаю. Что я неизлечимо болен и мне срочно нужна сиделка.
– Ага. Он бы сразу сообразил, что тебе нужна не сиделка, а лежалка, и тогда бы точно тебе сиделка потребовалась! Лысик крут на расправу. Юрик, при всем моем уважении, с ним не потягается.
Димка еще немного подулся, но потом признал ее правоту.
Да и не осталось времени на споры.
На Москву упал вечер, в ночном клубе по случаю праздника яблоку негде было упасть. Отрапортовав по телефону о своем прибытии в «Пургу», Димка отправился за кулисы готовиться к выступлению.
Концерт прошел без сучка и задоринки.
Ближе к полуночи, опоздав на часть выступления Димки, подъехали Егор и Аксинья Гайчук. Дима исполнил свою часть программы, а потом позволил себе немного расслабиться. Он подсел за столик, где Рокси, раскатисто хохоча, рассказывала презабавную историю о том, как у нее во время прохождения по ковровой дорожке отвалился верх платья и она – «представляете, шла как дура с голыми сиськами!». Аксинья внимала с глубочайшим интересом, Егор слушал вяло. Он явно очень устал, под глазами залегли темные тени, проступающие под смазанным гримом.
На эстраде показалась невысокая девушка с копной плохо прибранных рыжих волос и запела что-то в высшей степени жалостливое. Дима, который сначала не обратил на нее внимания, вдруг встрепенулся:
– Егор, смотри, это же Маринка!
Тот удивленно привстал.
Действительно, под лучами прожекторов стояла их недавняя соседка, до сего момента безрезультатно стучавшаяся во все двери!
Рокси, услышавшая это имя всего несколько часов назад, вытянула шею, вглядываясь в приземистую нескладную фигурку на сцене. Только Аксинья осталась равнодушна.
– Надо же, – удивился Димка. – Все-таки прорвалась. Интересно, как ей это удалось?
– Надолго ли? – фыркнула Рокси. – Голосишко слабенький, фигуры никакой, внешность ниже среднего, песенки на уровне попсы девяностых.
Егор передернул плечами.
– Рокси, а чего ты хочешь? Оперных арий? Так у тебя самой про что песни? Про суку-сволочь одиночество. Чем они лучше?
– Да всем! – запальчиво крикнула Рокси. – Или ты хочешь сказать, что вот это унылое блеяние лучше моих песен?
– Нет, конечно, – спокойно ответил Егор. – Но твои песни – для другой аудитории. Для умудренных опытом женщин, уже повидавших на своем пути и любовь, и разлуку, и предательство. А это…
Егор неопределенно покрутил пальцев в воздухе, показывая свое пренебрежение к творчеству Марины.
– …Это – для подростков. Вспомни восьмидесятые, когда все слушали сироток из приюта с однотипными мелодиями. Сколько тогда расплодилось коллективов, едва научившихся нажимать клавиши ионики? Помнишь? Даже не синтезатора еще…
– Тогда времена были другие, – возразила Рокси. – Я сама под такое вот колбасилась на дискотеках в школе.
– Да ничего времена не меняют, – отмахнулся Егор. – Серьезные тексты молодежь не запомнит. Ей бы ногами дрыгать.
– Вот скука, – томно сказала Аксинья. – Дим, пойдем потанцуем? А то они сейчас тут подерутся.
Танцевать Димке не хотелось, но он все же пошел, стараясь оказаться как можно ближе к краю сцены. Странно: он ведь знал, что сегодня выступает не один, но, увидев в списках имя «Мишель», подумал, что это – мужчина. Запоздалое прозрение, что Мишель – имя двуполое, пришло слишком поздно. И уж точно он не предполагал, что за ним скрывается Маринка Михайлова, с которой он когда-то делил последний кусок хлеба, кров и постель!
Интересно, знает ли она, что Димка сегодня тут поет?
Да знает, конечно!
Только почему-то не подошла.
Хотела доказать ему, что она всего смогла добиться сама, несмотря на его нежелание помогать? Скорее всего, так, потому что сейчас, дергаясь под довольно примитивную мелодию, она старательно избегает его взгляда.
Ну и ладно, не больно-то и хотелось…
Певица Мишель явно была не в фаворе, поскольку исполнить больше двух песен ей не дали. Дима и Аксинья пошли обратно к столику, но тут им дорогу преградил высокий худой парень с длинными черными волосами.
– Привет, – сказал он. – Я хотел лично сказать, как мне понравилось твое выступление.
– Привет, Влад, – вежливо ответил Дима, сообразив, что перед ним стоит его предшественник – бывший питомец Люксенштейна Влад Голицын.
– Нет, в самом деле, – сказал Влад, – песни замечательные. Мне бы сейчас такой репертуар!
– Как у тебя дела? – спросил Димка из дежурного любопытства.
Дела Влада его ничуть не интересовали. Ему хотелось сесть за столик и выпить.
– О, у меня все прекрасно, – сказал Влад. – Собираюсь записывать новый альбом.
– А правда, что ты расстался с женой? – резко спросила не отличавшаяся деликатностью Аксинья.
Влад хмуро посмотрел на нее, принужденно улыбнулся и растворился в толпе.
– Спекся Владик, – удовлетворенно отметила Аксинья. – Конец карьере. Финита!
– Почему? – удивился Димка. – Он же альбом будет писать…
– Да брось ты, неужели не слышал? Правда не слышал? Жена его бросила, выставила из дома, тесть не поддерживает. С деньгами у нашего аристократа совсем туго. Спонсоры на него как-то не клюют. Времена-то и, правда, другие, как верно заметили наши собутыльники! Сейчас смазливой мордашкой никого не купишь, петь надо уметь.
– А по-моему, у него все хорошо, – неуверенно сказал Дима.
Ознакомительная версия.
