Ознакомительная версия.
Оба переходят дорогу и входят в сад. В саду яблони гнутся от плодов. Мэр срывает яблоко, с некоторым страхом откусывает. Ест. Милиционер срывает пару яблок и кладёт в пакет.
Мэр замечает ручей. Бежит вдоль него. Шериф черпает ладонью воду. Пробует.
– Откуда вода? Не было же!
Голос дряхлого деда:
– Была.
Мэр и шериф поворачивают головы. На пригорке у родника сидит дряхлый дед. Тот самый, с кем хасиды искали кладбище. Он пьет из бутылочки родниковую воду. Рядом несколько банок с водой.
– Родничок-то бить перестал лет семьдесят назад. А сегодня, чую, ожил. Вот я утречком и приковылял, – говорит дряхлый дед. – Угощайтесь.
Мэр и милиционер присаживаются рядом с дряхлым дедом. Пьют.
– Ты извини, дед, я одну баночку у тебя конфискую, – говорит милиционер. Берёт банку с водой. Рассматривает.
Потом смотрит в бинокль на хасидов в белых халатах, работающих на горке возле птицефермы.
Мэр берёт из его рук бинокль и тоже смотрит. Чешет в затылке.
Опять переглядываются. Журчит рядом родник.
Отделение милиции в селе. Интерьер. Вечер.Старый железный сейф. Занавешенная для секретности карта района. Кривой стол и старенькая пишущая машинка. Милиционер двумя пальцами достукивает по клавишам рапорт в район.
Стук в двери. Входит мэр. Присаживается. Молчат. Смотрят друг на друга.
– Значит, «Рапорт»?
– Ага! – Милиционер Нечипоренко старательно выводит подпись. – Иностранцы в селе. Раз! Евреи! Два! В-третьих, народ наш как-то странно себя ведёт. Миролюбиво. А птицеферма? А коровы? А бык! А вода! – отпивает глоток из банки с родниковой водой. – Так ещё на нашу голову ожидается внук миллиардера.
Милиционер вкладывает листки в большой конверт. А в большой картонный ящик укладывает стеклянные банки и пакеты с кукурузой и яблоками – вещественные доказательства. Пауза. Смотрят друг на друга.
– Ты знаешь, Сашко… – негромко говорит мэр Борсюк. – Вот это, что утром. Ну, яйца… Евреи у камушка… Во! Снилось!
– Да бросьте, вы, Альберт Григорьевич! Это нормально. Когда снится и случается, ты понимаешь – всё идёт по плану. А вот когда несколько раз снится, а не случается… Вот тут надо волноваться. Кстати, вот это всё уже было.
Снилось. Банки. И вы при галстуке… – он пугается от сказанного сам. Раздвигает шторки, обводит пальцем на карте маленький кружочек вокруг села. – Понимаете, маленькое мы село. Маленькое! А наваливается много!
– О! Это ты, Сашко, точно! Маленькое! А ведь эта… Аномалия! Она не безразмерная тоже. Я же объехал. Радиус поражения двадцать километров. Дальше ни тебе яблок, ни тебе кукурузы… Ни баб весёлых, ни мужиков. И быки… И петухи… Другое дело, на сколько по времени эта аномалия рассчитана. Давай подождём. Пока… Я за неделю план сделаю по мясу, молоку, яйцам…
– То есть вы, Альберт Григорьевич, административное лицо… Да ещё и в интересах своего бизнеса… Предлагаете мне невыполнение служебных обязанностей?!
– Значит, это я всё для себя стараюсь?! – вспыхивает мэр Борсюк. – А так чтобы догнать своими мозгами… «Этот «хлопец»[43] жениться не хочет. Но… подходит к могиле ихнего «садика», и глаза у него открываются. И ему на эти глаза попадает…» Сколько в нашем… – Мэр Борсюк тоже обводит пальцем на карте района кружочек вокруг села, – …маленьком селе девок на выданье? Одиннадцать! Между прочим, с твоей дочкой Райкой. А женихов… Потом опять же, Сашко, внуки миллиардеров нечасто попадаются. А ты?! На весь район! Нате, мол, пользуйтесь! А если ещё из области набегут! А ещё из Киева!
– И вы верите в эту чепуху с внуком миллиардера?
– А ты?
– Да я и сейчас… До сегодняшней ночи. Вот держу в руках эти яйца. А не верю! И потом, я ж вас, Альберт Григорьевич, знаю. Опять всех обдурите! И этому внуку пристроите свою младшую дочку. Так что не надо!
Милиционер Нечипоренко решительно задвигает шторки на карте. Просит мэра Борсюка на выход. Решительно надевает форменную милицейскую фуражку.
– Дурак ты, Шурик! И фуражка у тебя дурацкая! Пока что у дочки твоей Райки шанс есть. Один к одиннадцати. Но шанс! – говорит мэр Борсюк и выходит.
Площадь возле отделения милиции. Вечер.Дед Грицько подметает на крыльце сельской гостиницы, Остановился. Смотрит, как непреклонный милиционер Нечипоренко вешает на дверь отделения милиции висячий замок, ставит в коляску мотоцикла ящик с вещественными доказательствами. Туда же он грузит всё найденное во время поездки с древним дедом, – пулемет, винтовки, церковную утварь и сундучок со старыми ассигнациями.
Потом садится, заводит мотор. Демонстративно отдаёт честь мэру и деду Грицько. Решительно трогается с места. Те смотрят ему вслед.
Улицы села. Вечер.Милиционер Нечипоренко едет по улочкам.
Во дворах необычное оживление. Накрыты столы. На столах борщ. А ещё вареники и мясо с картошкой. Удивлённо потеют выставленные женами бутылки с водкой. Торчат повсюду букеты цветов, принесенные мужьями. И у всех женщин загадочно блестят глаза. А мужики нервически оглядываются по сторонам и сами себе удивляются, что вот такие они. Много сохнущих белых простыней на ветру!
Веселье и радость в селе.
Мост за селом. Вечер.Заглядевшись на радостные застолья во дворах, милиционер чуть не налетает на перегородивший весь мост комбайн. Из его нутра, пугая его, неожиданно высовывается перемазанный механизатор Петро Онищенко. А рядом его помощник Микола.
– Да тут клапан полетел, – объясняет он милиционеру. – Деталь маленькая, а важная…
– Ага! Маленькая… – повторяет милиционер и спотыкается на слове «маленькая». – Как же я проеду? Мне в район надо.
– А через кладку! – показывает дорогу механизатор Пётр Онищенко.
Милиционер разворачивается и уезжает. Механизатор и Микола смотрят ему вслед. Довольные улыбаются. Обманули.
Улицы села возле плотины. Вечер.Милиционер Нечипоренко пылит по проулку. Впереди небольшой деревянный мостик через дамбу. Но мостик почему-то разобран. А доски лежат на противоположной стороне кладки.
Он вздыхает, смотрит на часы. Разворачивает мотоцикл.
Река. Мелководье. Вечер.Милиционер въезжает в реку – берёт препятствие вброд. Едет на мотоцикле по воде. Бурун. Радуга.
Лес за селом. Вечер.Милиционер на мотоцикле въезжает в лес. Темнеет. Он включает фару мотоцикла.
Неожиданно прямо перед ним падает дерево. Милиционер зажигает фонарик. Озадаченный, он проходит вдоль ствола дерева. Как опытный сыщик, отмечает, что дерево подпилено.
И тут кто-то набрасывает на его голову мешок. Он пытается сопротивляться. Но его скручивают. Несут, укладывают в коляску мотоцикла и увозят.
Улица у дома милиционера. Ночь.Милиционера Нечипоренко ставят на ноги. Развязывают. Снимают с головы мешок. Он оглядывается. Оказывается, он стоит возле собственного дома. Рядом мотоцикл. По бокам похитители. Это Жора Кнут и Федька. А вокруг стоят односельчане и смотрят укоризненно. Впереди мэр.
– На представителя власти! При исполнении обязанностей! – кричит милиционер Нечипоренко.
– Ты чего?! – говорит ему механизатор Петро Онищенко. – Тебе что – взятку предлагают или в глаз дать собираются? Вот ещё позавчера с тобой бы, действительно, так долго не разговаривали. И на сознательность твою, Сашко, не упирали. Вломили бы по рогам. А сейчас мы все добрые.
– За всё ответил бы! – напирает Жора.
– Вы-то чего в партизаны играете? – удивляется Жоре и Федьке милиционер. – Что, хулиганьё, у вас тоже дочери на выданье?!
– А нам за общество обидно! – отвечает Федька.
Селяне стоят спокойно и весомо. Дочки их – десять блондинок, брюнеток и даже одна рыжая (дочка учительницы Золотаренко) – смотрят на милиционера. Тот смотрит на них. Потом через головы сельчан смотрит во двор. В дверях его дома стоит его жена Галя и обнимает за плечи одиннадцатую соискательницу счастья. Их родную дочку Раю.
– Ладно! – говорит милиционер Нечипоренко и рвёт конверт с рапортом. – Только никаких закулисных игр. Здоровая конкуренция. Потому что каждый за счастье своей дочки… И опять же, граждане односельчане, если «ша», то уже полное «ша»! Никакой утечки информации. Контакты с гостями ограничиваются! Уполномочиваются только я и дед Грицько.
– И я! – добавляет мэр.
– По селу объявляется чрезвычайное положение! – продолжает милиционер Нечипоренко. – А ну-ка все свои телефончики…
Он забирает у всех мобильные телефоны. Жора Кнут пытается увильнуть. Но вынужден отдать.
– А ты, – говорит милиционер начальнице почты, – отвечаешь за все исходящие звонки и телеграммы. Вводится особое положение…
Односельчане встречают поступок милиционера одобрительными возгласами.
– Тихо, товарищи! – гасит шум мэр Борсюк. – А то наши евреи проснутся. А очень важно, чтобы они не всполошились.
Ознакомительная версия.
