– Аллё…
– Здравствуйте, Саша. Это Маша.
– А-а, помню-помню, резидент иностранной разведки. Вы не из-за океана?
– Да ладно вам, Саша.
Железнов махнул рукой Кате и двинулся в сторону своего кабинета.
– Едете на работу?
– Вы проницательны, как никто.
– Маша, может, хватит играть в Мату Хари? Я – человек конкретный. Конкретно сообщаю – вы мне очень понравились, вы меня очень заинтересовали. Я хотел бы…
– Саша, извините меня пожалуйста, у меня параллельный телефон (Железнов услышал, что в машине у Маши звучит «Симфония № 40» Моцарта), не могу не ответить.
– Да-да, конечно…
Железнов, не отрывая телефона от уха, успешно добрался до своего кабинета, кивнул Оберсту, сел в кресло, подтянул к себе клавиатуру и открыл почтовый ящик. Меж тем Мария Николаевна не очень успешно пыталась «свернуть» разговор на другом телефоне: «Георгий Николаевич, может быть, мы встретимся в офисе, и я вам всё… Ах, улетаете… Тогда, кратко: встреча вчера завершилась так, как мы этого и хотели… Нет, я им сразу же сообщила, что мы в курсе тех факторов, которые они хотели бы не афишировать… Нет. Я им выложила не всё… Оставила на будущее… Не оттолкнуть, а объективно взглянуть на самих себя… Не за что. Всё? Еще вопрос?.. В «Большой» на следующей неделе?.. Кто?.. Георгий Николаевич, спасибо большое за приглашение, но мы с мужем на него недавно ходили… У него на Родине… Да-да, именно там… Спасибо. Всего доброго.
– Аллё, Саша, вы еще здесь?
– Да нет, Маша, я у себя. У себя на рабочем месте. Если вы не забыли, кому звонили.
– Не забыла. Саша… Саша, а вы женаты? Железнов слегка усмехнулся:
– Очень принципиальный вопрос для замужней женщины. Сколько вашим детям, Маша?
– Одиннадцать и четыре.
– Мальчик и девочка?
– Нет, девочка и мальчик.
– Маша, а вы любите своего мужа?
– Мы вместе – много-много лет. Познакомились в Брюсселе, в центре Европы…
– Брюссель в центре Европы? – не удержался Железнов. – Ну, надо же! Не знал…
– Все было очень романтично. Я у него – первая. Он не знает других женщин…
– Конкретный ответ и, главное, честный. Вы не ответили. Это нехорошо, не отвечать на поставленные вопросы.
– Саша, ну, конечно же, по-своему я его люблю. Он очень умный, очень образованный, очень любит меня и детей…
– По-своему. И давно… по-своему?
– Не буду отвечать на этот вопрос.
– По существу, вы ответили.
– Саша, я не знаю, почему я вам все это рассказываю. Ни один человек на Земле не знает об этом.
– Маша, когда-нибудь вы сами поймете, почему.
– А вы знаете?
– Догадываюсь. Хотя у меня есть два варианта, один мне нравится, другой – нет, – Железнов решил уйти от обсуждения этой темы. – Так чем вы занимаетесь, надеюсь, вы не экстрасенс, не парапсихолог и не выходите в астрал…
– Не скажу! – в интонации Маши Железнов услышал больше азарта, чем твердости. – Пока не выясню одну вещь, не скажу.
– Про себя?
– Но точно – не тем, что вы перечислили. А что, были проблемы? Странный перечень.
– Были. В прошлом… давно, – Железнов усмехнулся, – в моей жизни была одна очень красивая женщина, у которой главным и единственным хобби был мониторинг моей жизни. Выражалось это в «где был?» и «что делал?», а после честных и искренних ответов типа «всю ночь торчал на ВЦ, обсчитывал три варианта по методу преобразования Фурье» – выслушивал комментарий: «Я чувствую, что ты там не был…» Хотя я действительно был на ВЦ и действительно всю ночь считал варианты по методу Фурье. Перфокарты не обманывают.
– Простите, что?
– Перфокарты… А-а, извините, это парафраз одного из рассказов Бредбэри «Перфокарты не обсуждают». Так вот, в конце концов, она довела меня до фразы: «Если ты всё чувствуешь – зачем спрашиваешь?», после чего исчезла из моей жизни. Навсегда. С тех пор я не люблю «чувствующих» женщин.
– Это была ваша жена?
– Да, и я ей очень благодарен.
– Вы – ей? – Маша искренне удивилась. – Почему?
– Да потому, что благодаря ей я точно понял, чего я в этой жизни не хочу.
– Интересная позиция. Саша, а как звучит ваша фамилия? Я хочу написать вам.
– Ну да, корпоративный адрес вы, конечно, знаете… А фамилия моя – Железнов, как слышится, так и пишется, «Ж» – через Zh, конечно, и «з» – через Z.
– Да уж, конечно. Я напишу.
*** (3)(1) Преступление
Офис телекомпании. Кабинет генерального директора
За 14 дней до выхода в эфир финальной игры «Она мне нравится»
– Юрий Сергеевич, – Генеральный переложил телефон в другую руку, – у нас
– развлекательное шоу, а не предвыборная кампания! Еще раз говорю вам, мы не можем вмешаться ни в процесс формирования пар соревнующихся красавиц, ни в итоги голосования. Да понимаю я, что вас просили! Понимаю, что за этим стоят финансовые интересы ваших уважаемых партнеров!
Генеральный покосился на здоровущую плазменную панель, где в данный момент как раз крутились последние анонсы финальной игры, которые директор департамента маркетинга занес буквально полчаса назад. Анонсы были сделаны классно, в стиле «action» – динамичная нарезка с представлением финалисток и фиксацией их крупных планов («Катя!», «Наташа!», «Юля!», «Маша!»), и с неизбежным вопросом-утверждением: «Никто не знает, кто победит! А может быть, это знаешь ты?!.». Мелькнула мысль: «Олег – молодец! Впрочем, как и всегда. Можно ставить в эфир».
Генеральный был убежден, что у него лучшая команда эфирного промоушена в стране и одна из лучших в Европе.
– Юрий Сергеевич, ну подошлите к нам кого-нибудь из своих помощников, референтов, мы им продемонстрируем весь технологический цикл. Вмешаться невозможно.
В конце концов, для нас – это тоже бизнес, который в данном случае зависит от нашей объективности, если хотите, от нашего невмешательства. Все зависит от телезрителей и судей! И мы не намерены на их место нанимать актеров с периферии, как это часто происходит в низкопробных шоу.
У нас – лучшее шоу сезона, может быть – нескольких сезонов, мы его сами придумали, сами выстроили и выстрадали. Мы рисковали большими деньгами, вкладывая их в пионерский проект с неапробированным результатом. Мы выиграли! Причем создали при этом первый российский формат с перспективой сделать его мировым. И вы теперь хотите, чтобы мы своими руками его дискредитировали?!.
Юрий Сергеевич, вы знаете, что наша принципиальная позиция – это аполитичность, никакой политики, мы хотим нести людям только радость, если хотите, создать мир грез, мир мечты, где человек может забыть про неудачи и неприятности, где человек может немного расслабиться и помечтать. В то же время, мы всегда готовы к любому сотрудничеству. К любому взаимовыгодному сотрудничеству. В данном случае любое вмешательство в проект нам невыгодно! Оно может оттолкнуть нашу зрительскую аудиторию, нарушить то доверие, которое создавалось годами и, соответственно, привести к существенным финансовым потерям.
Генеральный на несколько секунд замолчал, выслушивая аргументы на том конце телефонной трубки.
– Юрий Сергеевич, жаль, что вы меня не поняли. А лицензию вам не отобрать, мы не гоним в эфир порнуху и закон о рекламе соблюдаем. Мы публичная компания, и если вы поинтересуетесь, налогов мы выплачиваем в бюджет столько, что можно приступать к строительству очередной МКАД, – Генеральный встал, привычно держа руку в кармане. – Ну что же, попробуйте. Только учтите, что пятьдесят процентов наших акционеров находятся за пределами нашей страны, причем более тридцати процентов – наши северные соседи. Да-да, они молчать не будут. Хотите объясняться с президентом – ваше право. До свидания. Надеюсь, вы поймете нашу позицию. Всего доброго.
Александр Борисович Рокотов, генеральный директор телекомпании, отключил телефон, бросил его на стеклянную овальную столешницу и на пару минут застыл у широкого окна, из которого открывался великолепный вид на столицу (учитывая, что это был двадцать третий этаж специально отстроенного под телекомпанию здания, расположенного не на одном из семи холмов, на которых стоит столица, но тоже достаточно высоко). Резко развернувшись, Генеральный вернулся за стол, надавил клавишу вызова референта-помощника.
В дверях образовалась Валентина, ухоженная дама средних лет с невыразительной внешностью и большим опытом в сфере коммуникации. – Да, Александр Борисович.
– Валя, найдите мне Железнова. Сейчас. Где бы он ни был. Через двадцать секунд раздался зуммер телефона. Железнов.
– Саша, вы где?
– Ну, как вам сказать, Александр Борисович… врать не хочется… да и правду сказать – тоже. Недалеко, в общем… в заведении, одним словом.
– Вы – не один?
– Ну, да, конечно. В соответствии с тезисом: «Один плюс один и ты не один», продолжать? С Наумом мы. Орты ставим… перпендикуляры то бишь.
– Не понял.
– Пытаемся слепить фабулу сценария. Мышление с Наумом у нас перпендикулярное. Моцарт начинает, Сальери продолжает… и наоборот… никогда не знаем, куда нас занесет. Но иногда получается.
