Он взялся за ручку входной двери, но открывать ее не спешил, испытывающе смотрел на меня. Я знала, чего он хочет: того же, чего и я. Сохранить все в секрете.
– Знаешь, Стефе совершенно не обязательно знать, что ты вообще встретил меня…
На его лице было написано облегчение, он даже изобразил подобие улыбки.
– Пусть это останется между нами.
Я облизнула нижнюю губу, пообещав:
– Если ты сможешь держать язык за зубами, я тоже со своим как-нибудь справлюсь.
– Чудно. – Он толкнул дверь, распахивая ее передо мной. – Удачи.
Я вышла уже за порог, но что-то заставило меня обернуться и спросить:
– А если бы мне было восемнадцать?
– Спроси меня об этом, когда тебе будет восемнадцать.
И он захлопнул дверь.
* * *
На следующий день мы с девчонками готовились приступить к осуществлению нашего плана. Я чувствовала себя так, словно должно было произойти что-то значимое в моей жизни, примерно как сдача экзаменов или переезд. У меня было отличное настроение. За ночь я сумела кое-как примириться со своей совестью, и теперь ничто меня не беспокоило.
Но когда я увидела на первом уроке Лию, мое отличное расположение духа выбросилось в окно.
Моя врагиня сияла, точно солнце. И в лучах ее милости окружающие принимали солнечные ванны. Она столь беззаботно болтала с одноклассницами, собрав вокруг себя целую толпу, что создавалось впечатление, будто ничто на свете ее не волновало: ни я, ни Кира с Яной, ни дневник с компроматом, ни отношения с Денисом.
Яркости Лие придавал и ее наряд: ярко-желтое недлинное классическое платье из габардина с длинным рукавом, черные туфли и того же цвета сумочка. Ослепительно.
На ее фоне мои модные голубые рваные джинсы и строгая черная водолазка смотрелись скучнее некуда.
После того, как Данила выгнал Лию вчера с занятий по плаванию, я рассчитывала увидеть ее на следующий день как минимум мрачной. Я, конечно, знала, что она первоклассная актриса, но так мастерски разыгрывать беззаботность вряд ли смогла бы даже эта мошенница. У нее определенно был повод для радости. Интересно какой?
Яна тоже заметила и проворчала:
– Чего это она такая счастливая?
– Радость Лии – это всегда ее личное торжество чьего-то фиаско, – фыркнула Кира.
– Мы пока не могли нигде оступиться, – сказала я.
Кира покосилась на Лию.
– Надеюсь.
На большой перемене вместо обеда мы приступили к исполнению нашего плана. Пока Яна отвлекала преподавательницу по кулинарному искусству рецептом из Интернета, мы с Кирой проникли на кухню, забрались в холодильник, достали пакет с карточкой, на которой было написано «Лия».
Кира тоже ходила на кулинарные курсы. Сегодня они должны были готовить мороженое с кусочками шоколада. Мы вскрыли молоко Лии и насыпали в него соли, в какао сыпанули молотого черного перца, а в сливки добавили соду.
– Приятного аппетита, – пробормотала я, когда мы, никем не замеченные, выскользнули из класса по кулинарии.
В столовую, конечно, не успели, но мы были сыты нашей местью. Следующим был свободный урок, и я написала Денису.
Tef: «Что делаешь?»
LI$: «Смотрю сайт своего универа».
Tef: «Что интересного?»
LI$: «Да так… думаю, оно надо мне было? Четырехногий адвокат. Смешить присяжных».
Tef: «Эй! Что за пессимистический настрой?»
LI$: «Забей. Как там в школе?»
Tef: «Обычно. Какие планы на вечер?»
LI$: «Лия тащит меня на выставку какого-то художника».
Tef: «Интересно!»
LI$: «Не очень!»
Tef: «Не хочешь, не иди. Ты не обязан вести светскую жизнь и изображать из себя тонкого ценителя искусства!»
LI$: «Ну, не знаю…»
Tef: «Денис, для Лии не имеет значения, идти на выставку или провести вечер дома с тобой. И если идея с выставкой тебе не нравится, просто скажи своей девушке об этом».
LI$: «Спасибо, Теф! На курсы психологии записалась?»
Tef: «☺».
LI$: «Ну а ты чем займешься сегодня?»
Tef: «Все скромно! Пицца и новый сериал».
LI$: «Завидую!»
Tef: «Ты всегда можешь присоединиться, дорогой друг!»
LI$: «Очень заманчиво…»
Глава 5
Ее имя «Расставание»
Я вылетела из класса кулинарии, едва сдерживая ярость. У меня перед глазами стояло исказившееся от отвращения лицо преподавательницы, когда она попробовала мое мороженое. Я ей заявила, что мои продукты кто-то испортил, а она вздохнула и сочувственно проворковала: «Неудачи случаются у всех, к этому нужно относиться проще, Лия».
Я умела готовить пять сортов мороженого. Относиться проще? Да что бы она понимала!
Чтобы хоть как-то успокоиться, я позвонила Денису.
О своем провале на курсах я ему, конечно, не рассказала. Призналась, что жду не дождусь нашей встречи, на что он заявил:
– Слушай, я не особо хочу идти на выставку…
– Почему? – воскликнула я.
– А что, нужны причины? – вспыхнул он.
– Нет, просто мы обсуждали это… Ты сказал, что хотел бы пойти. Я достала билеты…
– Хочешь, верну тебе за них деньги? – предложил он.
– Денис… – Я медленно выдохнула, стараясь, чтобы голос звучал ровно и не слишком эмоционально. – Не нужно мне ничего возвращать.
Повисла пауза.
– Ну… сходи тогда без меня.
– Ты это делаешь, потому что я не пошла с тобой в кино? – подозрительно уточнила я.
– Что? Нет, Лия! Я просто не хочу идти на выставку.
– Ладно. Чем займемся?
Он помолчал.
– Я думаю, тебе стоит сходить, правда. Не нужно из-за меня отказывать себе в удовольствии. Мы с тобой можем увидеться завтра. Тогда и придумаем.
Когда я швырнула телефон в сумку, внутри все дрожало, а глаза горели от непролитых слез.
Дома я отдохнула после школы, потом надела бежевое ретро-платье миди в белый горошек с прилегающим верхом и пышной юбкой и поехала к Денису. Я решила, что зайду к нему перед выставкой и, возможно, сумею уговорить поехать со мной. А если нет, в конце концов, останемся дома и проведем тихий вечер вместе.
Но дверь мне открыла Ольга Константиновна и сказала, что с Денисом я разминулась, он только что ушел к Стефе, они договорились смотреть какое-то кино у нее.
– А, уже ушел, – кивнула я, точно это не было для меня новостью, и изобразила улыбку.
А на лестнице, уже не сдерживаясь, я расплакалась.
Но уединиться тут было невозможно, постоянно кто-то туда-сюда ходил. И я поскорее вышла из дома.
На улице, проходя мимо любимого ресторанчика Дениса, я услышала:
– Это уже становится нехорошей традицией.
Я огляделась и увидела Андрея. Он сидел за ноутбуком в ресторане у открытого окна и пил вино.
Мужчина насмешливо улыбнулся и приподнял бокал.
Я же отвернулась и молча прошла мимо.
Но успела услышать, как он крикнул мне вслед:
– Не стоит он твоих слез!
Но я знала, что стоит. Денис стоил куда больше, чем глупые слезы. И я была готова сражаться за него до последнего вздоха. Может, сегодня девочка из Харабали победила, но завтра будет новый день.
Я посидела на остановке и привела себя в порядок, подкрасила глаза, подправила пудрой тон лица и отправилась на выставку. Глупо отказываться от оплаченного развлечения, раз уже все равно ничего не изменить.
Я, конечно, могла заявиться к Стефе домой на правах подруги, она же не сказала Денису, что мы больше не дружим. Но я не знала, какова причина, почему Денис отказался провести вечер со мной. Потому что хотел провести его со Стефой или же совместные планы с подругой появились после того, как он сказал мне, что не пойдет на выставку?
Его поведение вызывало у меня бесконечные вопросы. И с приездом Стефании их появилось еще больше. Одно радовало – дневника больше нет. Вряд ли она сделала ксерокопию.
Выставка проходила в парадной одного дома на канале Грибоедова. Посетителям предлагалось прогуливаться по лестнице вверх и вниз, рассматривая стены, украшенные картинами. Эта идея показалась мне интересной, поэтому я так стремилась попасть на мероприятие. И в основном тут все были парами или же целыми семьями, компаниями.
Возможно, Денис плохо себя чувствовал, и подъемы по лестнице на выставке напугали его. Однако же он спустился без лифта со своего последнего этажа и поднялся до третьего этажа в доме Стефы.
За рассматриванием картин я отвлеклась. Художник писал в стиле гиперреализма, картины столь детализированные, точно фотографии. У Елагина была очень интересная серия картин под названием «Любовь», где он изобразил чувства, эмоции и события, связанные с отношениями, в виде людей.
Например, «Ревность» была маленькой рыжей косматой девочкой, в одной маминой туфле и с перекошенной от злости мордашкой. Она держала в одной руке общую фотографию группы детского сада, а в другой – иголку, которой она выколола глаза девочке на снимке, держащей за руку симпатичного мальчика. «Влюбленность» была юной босоногой девушкой с развевающимися волосами, которая со всех ног неслась с горы, расставив руки в стороны, точно хотела объять весь мир. «Разлука» же – печальная женщина, сидящая у запотевшего от дождя окна, что пальцем выводит на стекле «197 км». «Потеря» являла собой сморщенную старуху, стоящую перед могилой.
