Леона дружески трепали по плечу. Он усматривал в этом жесте снисходительность. Так хозяева поглаживают кота. Дескать, мы тебя любим, но ты – кот. А мы – люди.
Если раньше Леон был лицом семьи, то теперь эта роль перешла Ариадне. А Леон – «сопровождающие их лица».
Стол был богатый, разнообразный: все виды мяса и рыбы. Было даже мясо кита, которое равноправно можно считать рыбой и мясом.
Ариадна незаметно достала из сумки баночку, в которой лежала вареная свекла. Переложила свеклу в тарелку, стоящую перед Леоном. Это было все.
Леон послушно склевал три кружка свеклы и откинулся на спинку стула.
Ада понимала, что подвергает близкого человека пытке голодом. Но она знала: если отпустить вожжи, он сейчас съест полстола. Поднимется сахар и холестерин. Врач сказал: вы роете себе могилу ножом и вилкой. Шестьдесят лет для мужчины – не возраст, но сказывалась наследственность: все в роду были с гипертонией, и все довольно рано убрались с этого света, приобщились к большинству.
Ариадна не собиралась покоряться судьбе и сражалась за своего мужа, как солдат на передовой. Однако сидеть за царским столом и есть вареную свеклу… Так дрессируют собак. Кинут им кусок мяса и прикажут: «Нельзя!» Леон сидел перед пустой тарелкой и моргал.
– Если хочешь, поедем домой, – предложила Ариадна.
Леон не хотел портить жене Новый год. Тем более Миллениум.
Часы пробили двенадцать. Все с воплем вскочили, выбежали во дворик ресторана. В небо взлетали и рассыпались огни. Устроители постарались. Все стали прыгать, трясти руками. Веселье и радость исторгались из каждого человека. Эти индивидуальные радости складывались в общую, коллективную. Получалась одна большая радость, которая уходила в небо и растекалась в атмосфере.
Леон стоял среди ликующих, одинокий, растерянный и голодный, как потерявшийся пес. У него болела спина. Хотелось остаться одному. Общее веселье еще больше подчеркивало его неприкаянность.
Ариадна веселилась на всю катушку. Леон не хотел ей мешать. Стоял и ждал, когда можно будет уехать домой. Зоя… Володя… Прежняя семья. Где они сейчас? Как встречают новый век? Вместе или поврозь? У каждого своя компания или сидят вдвоем друг против друга… Выпили шампанского, посмотрели телевизор и легли спать…
Леон смотрел в утоптанный снег, хотя над головой расцветали огненные кусты. Некоторые ракеты взлетали особенно высоко, выше всех. Взрывались ярко и летели вниз особенно долго и не гасли. А внизу только утоптанный снег, и больше ничего.
Боль не отпускала и дома.
Леон догадался: обострение радикулита. Ничего страшного, однако терпеть нет никаких сил.
Ариадна решила вызвать «скорую помощь». Было неудобно беспокоить людей в новогоднюю ночь, но «скорая» на то и существует, чтобы ее кто-то беспокоил. Почему не она?
«Скорая» приехала быстро – мужчина и женщина. Крепкая румяная парочка лет пятидесяти.
Они стояли над Леоном в полном бездействии.
– Сделайте обезболивающий укол, – попросил Леон.
Парочка переглянулась.
– У вас есть обезболивающее? – спросила Ада.
– Ничего нет.
– А зачем вы приехали?
– Вызвали.
– У «скорой помощи» нет лекарств? – не поверила Ада.
– Финансирование нулевое, – объяснил мужик.
– Я заплачу, – с готовностью пообещала Ада.
– Никаких заплачу! – возмутился Леон. – Это «скорая помощь» или шаромыжники? Где мы живем? Кто нас окружает?
Леон вскочил с дивана. Казалось, он сейчас накинется на кого-то из двоих. Баба испуганно вытаращила глаза, а мужик втянул голову в плечи. Леон покраснел как свекла. Поднял кулаки над головой.
– Что творится со страной? – заорал он. – Что творится, я спрашиваю? Ведь все же работало, все чикало… Почему? Почему? Кому это было надо?..
Вдруг Леон замолчал. Обернулся к Ариадне и спокойно сказал:
– Я умираю.
И упал. Зеленоватая бледность поползла вниз ото лба к подбородку. Он уходил на глазах.
Врачи «скорой помощи» остолбенели. Продолжали стоять неподвижно.
Ариадна не верила своим глазам, и только кухарка Галя ринулась к хозяину, лежащему на полу, стала делать ему искусственное дыхание – рот в рот. Она все припадала к нему и припадала, трясла за плечи, звала:
– Леонард Евгеньич, Леонард Евгеньич…
Но он был уже далеко. Ничего не видел и не слышал. Его лицо было спокойным. Глаза смотрели в иные миры.
– Леонард Евгеньич… – трясла Галя.
– Оставь его, – велела Ариадна.
Ей казалось, что Галя мешает Леону сосредоточиться для новых реалий.
Рыдать и колотиться как рыба об лед Ариадна будет позже. А сейчас в момент смерти она была каменно-спокойной.
Природа оберегает человека от непосильных потрясений. Погружает в ступор, как будто кладет в заморозку.
* * *
Оттаивать и понимать Ариадна начнет через какое-то время. Врачи посадят ее на специальные лекарства. От них меньше помнишь, но хуже соображаешь. В один прекрасный день Ариадна выбросила все таблетки и стала жить без лекарственного наркоза.
Внутри и вокруг – тоска собачья. В душе и в костях воет ветер.
На сороковой день собрались все друзья Леона – мидовская компания в полном составе. Они сплотились вокруг Ариадны, как вокруг раненой птицы. Сколько было сказано слов. И каких. Но что такое слова? Воздух. Ветер дунет и унесет слова в небо. Там они собьются в облака и поплывут. И постепенно рассеются. И снова пусто до самого горизонта.
Забегала Мирка. Норовила попасть к обеду.
Мирка – в своем репертуаре: что думала, то и говорила.
– Хорошо, что ты осталась одна. К тебе хоть пробиться можно. А то пусик, мусик… Окуклилась в своем семейном эгоизме. Ничего не видела вокруг.
– Тебе, может, и хорошо, – отозвалась Ариадна. – А мне ужасно.
– Зачем тебе муж? Деньги у тебя есть, сын есть, секс – не проблема.
– Ты ничего не понимаешь, – отмахнулась Ада.
– Лично для меня главное – полный покой. Ни от кого не зависеть.
– Полный покой в гробу, – сказала Ада. – Лежишь себе и ни от кого не зависишь. А я люблю зависеть. И чтобы от меня зависели.
– Тогда выходи замуж.
– Такого, как Леон, я никогда не встречу.
– И не надо, – заявила Мирка. – Ничего хорошего в твоем Леоне не было.
– То есть как? – захлебнулась Ариадна. – Что ты такое говоришь?
– Леон – кагэбэшник. А кагэбэшники – служебные собаки.
– Не знаешь – не говори, – одернула Ада.
– Я не знаю? Я-то как раз знаю. Это ты не знаешь.
– Дура, – заключила Ада. – Просто завидуешь…
Мирка ушла. Ада ходила из угла в угол, размышляла: обижаться на Мирку или не обращать внимания.
У Ариадны хотя бы память о счастливом куске жизни. Двадцать пять лет – как один день, долгий и солнечный.
Впереди – пустота, но за плечами – счастье. А у Мирки впереди пустота и позади пустота. Такие, как она, не хотят признать свое поражение, завешиваются словами: зачем, не хочу, независимость… А что может быть прекраснее зависимости? Зависеть от любимого каждой клеточкой, каждой минутой. А что хорошего в свободе? Тебе никто не нужен, но и ты никому не нужна. Выходи на крыльцо и вой, как собака на луну.
Ося и Марик жили в Англии. Работали в одной клинике.
Первым уехал Ося, потом перетянул к себе Марика. Они подтвердили свои дипломы. Успешно работали.
Работа на Западе – главное. Есть работа – ты обеспечен. В Москве Марик получал меньше, чем кухарка Галя.
Ося женился еще в Москве. На медсестре. В Лондон переехал с женой. И тем не менее он отслеживал жизнь Ариадны. Ничем не интересовался, но все знал. Когда умер Леонард, он позвонил Аде и предложил перебраться в Лондон. Быть рядом. Все-таки здесь сын, налаженная страна, королевство как-никак. И Ося – пусть не муж, но близкий человек, глубокий родственник.
Недвижимость в Москве можно продать, и купить в Лондоне любые апартаменты, хоть замок. Здесь жить дешевле и лучше, и спокойнее. Богатые люди из Москвы бегут именно в Лондон, потому что ни в чем нельзя быть уверенным.
Ариадна задумалась…
– Прежде чем отказываться, надо знать от чего, – посоветовал Ося. – Приезжай и посмотри.
И в самом деле. Почему бы не поехать и не посмотреть.
Ося и Марк жили в хорошем районе, возле парка.
И дома были красивые: двухэтажные, краснокирпичные, с высоким крыльцом и коваными перилами.
Парк – практически лес. По зеленой траве гуляли лисы, лоси и прочее дикое зверье, не считая белок и зайцев. Они не боялись людей, а люди не боялись их. Выходя на прогулку, прихватывали еду для зверей. Звери привыкли к подачкам и ждали и взыскующе заглядывали прохожим в глаза. Дескать: «А где питание?»
Лоси по утрам подходили близко к домам, заглядывали в окна.
Ося и Марк жили в одном доме, в разных половинах. По утрам они вместе выходили и добирались каждый на своей машине.
По вечерам вместе ужинали.
– Как ты можешь жить в Москве? – удивлялся Ося.
– Но ведь ты жил, и ничего, – отвечала Ада.
