— Выслушай меня. — Кэрри положила руки ему на щеки. Оголенная поверхность ладошек около его холодной кожи. — На этот раз я та, что борется за нас.
Это все, что Остин когда-либо хотел от нее — переживать так же сильно, как это делал он. — Ладно.
— Я пригласила тебя на вечеринку, потому что мне нужно было, чтобы ты увидел меня как личность и понял, какое место занимает работа в моей жизни.
— Я понял это. — Правда врезалась в него, словно удар тела, и он все еще не оправился от этого.
— Но ты не увидел, что там есть место всему. Работа — это то, чем я занимаюсь, но ты — часть того, кем я являюсь. Лучшая часть. Я даже не понимала, что столкнулась с этим, ходя из дома на работу и блокируя все остальное, пока ты не устремился в Вашингтон и не нашел меня.
На этот раз он позволил ей увидеть внутреннюю потребность, позволил этому просочиться сквозь него. — Я был в отчаянии, пока не увидел тебя снова.
— Я думала, что мы наконец-то были на одной волне, а ты сбежал.
Неожиданный прилив тепла вернулся в его тело, заставляя отстаивать свои решения.
— Я не сбегал.
— Ты оставил меня, что нормально, потому что была твоя очередь.
— В каком смысле?
— Я бросала тебя несколько раз, все по правильным причинам, но при этом все же неправильным способом. Я приношу извинения, потому что теперь понимаю, как сильно облажалась. — Кэрри подтянулась и потерлась щекой о его щеку. — Я так сожалею. Пожалуйста, знай это: даже когда я боролась с тобой — я никогда не переставала любить тебя и желать, чтобы мы нашли путь обратно друг к другу.
Остин хотел верить, дать жизнь огоньку надежды внутри него, но она не понимала. Ему было необходимо, чтобы она знала: он дал ей возможность, о которой она просила.
— Я не покидал Вашингтон, чтобы наказать тебя. Я давал тебе свободу.
— Я не хочу быть свободной от тебя.
Дыхание перехватило у него в легких.
— Не хочешь?
— Мы можем справиться с расстоянием и находиться в двух местах.
Внутри него ожила надежда.
— Мы будем ездить туда-сюда. Я могу найти кое-какую работу в Вашингтоне, а ты можешь приезжать в Холлоуэй на выходные. Меня даже не беспокоят ежедневные поездки. — Господи, ему нужен был лишь шанс, чтобы доказать ей, это сработает.
Кэрри кивнула, притягивая его лицо ближе.
— Это не идеально, но мы что-нибудь придумаем и придем к чему-то долгосрочному. Я знаю, мы сможем. Организационная работа никогда не была проблемой. Она была в уважении и доверии друг к другу. Это привело нас к тому, что мы имеем сейчас.
Закрались сомнения, вытесняя все другое. Остин жил с этим годами, но никогда не упоминал о них. Открывшись, он должен был вытащить их и встретиться с ними лицом.
— Что произойдет, если ты предпочтешь свою работу или жизнь в Вашингтоне? Мне хотелось бы соврать тебе и сказать, что я мог бы стать городским парнем, но мы оба знаем, что это не так. На короткое время, но не навсегда.
— Послушай меня. — Она оставила легкий поцелуй на его губах. — Я полюбила тебя с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, а обожала лучшего друга моего брата задолго до этого.
Слова затопили его, заглушая каждое плохое воспоминание.
Остин обвил руками ее узкую талию, притягивая тело плотнее к своему.
— Приятно знать.
— Ты единственный, ради кого я приезжаю домой, причина, по которой я встаю и продолжаю двигаться. Музей — это работа, и я не планирую от этого отказываться, потому что я хотела этого так долго и у меня действительно хорошо получается, что является приятным сочетанием. Но если я должна бороться за что-то в моей жизни, я выбираю тебя. Я буду за тебя бороться.
Облегчение и счастье пронеслись через него. Она улыбалась, и вся темнота прояснялась. Она легонько коснулась пальцем его губ и все внутри него ожило.
Но ей следовало знать, что у него было несколько основных правил. Если они будут двигаться вперед, то делать это будут на безумной скорости.
— Я не собираюсь снова назначать свидания. Мы упражнялись в этом достаточно долго. Если мы принимаем обязательства, нам нужно сделать это.
— Это предложение? — То, как загорелись ее глаза, подсказало, что она была довольно взволнована этой идеей. — Лучше бы, чтобы это было не так, потому что для начала мне нужно кольцо и подробное извинение за твое глупое решение сбежать вот так из Вашингтона.
— Сбежать? — Парень должен провести где-то черту. Это слово казалось безопасным, чтобы остановиться.
— Я все еще жду извинений.
Часть его не сожалела. Они как пара нуждались в потрясении. Если бы он не ушел, они так бы и ходили вокруг да около, и никуда не двигались, усугубляя все эти сомнения.
Но он не собирался говорить ей это.
— Я не должен был бросать тебя.
Она фыркнула.
— Чертовски верно.
Он прижался к ней лбом.
— Я был таким идиотом.
— Ага.
Его пальцы пробрались в ее волосы, пока губы двигались по ее переносице к щекам.
— Я был опустошен, потому что огляделся вокруг и подумал, что ты не нуждаешься во мне.
— Идиот. — В этих словах не было гнева. Вместо этого Кэрри склонила набок голову, подняв руку к его затылку и притягивая к себе для жаркого поцелуя, единственного страстного желания прикоснуться к большему теплу.
После того, что чувствовалось навсегда, он отстранился и посмотрел в ее глубокие карие глаза. — Но когда я сказал, что буду любить тебя вечно, я имел в виду именно это. Сейчас и всегда. В Западной Вирджинии или Миннесоте. Мне просто нужно, чтобы ты знала, ты всегда будешь возвращаться домой ко мне.
Слезы собрались в уголках ее глаз.
— Ох, Остин.
Он не мог сорваться. Он должен был все рассказать, потому что как только он перестанет говорить, то найдет другие вещи, которые можно делать своим ртом. — И ты должна пообещать, что если у тебя будет желание начать свою жизнь где-то еще, ты дашь мне шанс пойти с тобой.
— Мой дом там, где ты. Всегда. Мое сердце начинается и заканчивается с тобой.
Остин умирал от желания услышать эти слова всю свою сознательную жизнь. В благодарность, что она отдала ему все, любя его и доверяя ему, он обратился к Кэрри с другим долгим поцелуем, который был наполнен обещанием предстоящей любви.
Потом поднес ее руку к губам и поцеловал каждый пальчик.
— У меня есть другой подарок для тебя.
— Елка была довольно эффектной.
— Ты шутишь? Ты не могла выбрать ни одной на чертовом участке, и только это давало мне надежду.
Она пожала плечами, но ее глаза сверкали озорством.
— Я особенная.
— Ты оценивала меня.
— Виновата. Ты выглядишь горячо в этих синих джинсах.
— Я знал это.
Без предупреждения она подпрыгнула, обернув ноги вокруг его талии.
— А теперь расскажи мне про другой подарок.
Он подхватил ее, немного споткнувшись от неожиданного начала. Потом его руки обхватили ее, и весь мир снова склонился в правильную сторону.
— Это крошечная коробочка, которая у меня уже несколько месяцев.
Ее глаза расширились, как будто заняв большую часть лица.
— Дай мне посмотреть.
— Ты сможешь получить ее завтра. На Рождество. — Это был идеальный день, чтобы начать строить новую семью.
Он сделает предложение, а потом отведет наверх, чтобы отпраздновать.
Она даже выпятила свою нижнюю губу.
— Я хочу ее сейчас.
— Я заключу с тобой сделку. Сейчас ты можешь получить меня.
Она высунулась поверх его плечей.
— У грузовика большие передние сиденья. Мы могли бы рассмотреть это как предпраздничный подарок.
Поскольку он был заинтересован в этом, их будущее могло начаться прямо сейчас.
— Тогда чего же мы ждем?
Мэри Кассат — знаменитая американская художница и график, писавшая в стиле импрессионизма.
Лесовод — ученое звание окончившего специальное учебное заведение по лесоводству. Ученый специалист по лесоводству.
"Альпинисты" — футбольная команда Западной Вирджинии, за которую болеет Остин.
Артур Айра (Арт) Гарфанкел — американский певец, актёр, путешественник и писатель.
Каякинг — один из видов водного туризма, спорта или активного отдыха на воде с использованием судна, которое называется каяк.
Мезонин, вышка, полуярус, полужилье — надстройка над средней частью жилого дома, часто имеет балкон.
Пуансеттия прекрасная — растение с великолепными красными прицветниками, собранными в звезды, контрастно выделяющимися на темно-зеленом фоне листвы. В США ввели традицию покупать чудесный цветок в канун Рождества и украшать им дома.
