– Ты точно разъяренный ягуар, – смеясь, сказала Хулия. – Все уже позади.
– Позади, но только на сегодня. А кто знает, сколько таких бесед – или кое-чего похуже – ждет нас в будущем.
– Не думаю. Раньше, чем ты предполагаешь, дело забудется.
– Только бы поскорее. Иногда я спрашиваю себя, так ли уж не правы те, кто говорит, что за все надо платить.
– Платить? Какая ерунда. Не задумывайся слишком, и все образуется, – успокоила его Хулия.
Их вызвали еще раз, состоялся еще один диалог с господином в зеленом плаще; все было совсем не страшно, а затем наступило облегчение. Прошло несколько месяцев. Аревало просто не верилось, но Хулия, похоже, была права: о преступлении и впрямь забыли. Благоразумно прося всякий раз новую отсрочку, словно у них не было денег, они выплатили долг. К весне они купили себе старый «пирс-эрроу». Хотя машина пожирала много бензина – поэтому она и стоила так дешево, – молодые люди пристрастились к прогулкам и почти каждый день ездили в Мирамар за продуктами или под каким-нибудь другим предлогом. В течение всего лета они уезжали часов в девять утра, а в десять уже возвращались, но в апреле, устав поджидать клиентов, гуляли и после обеда. Приятно было прокатиться по приморской дороге.
Однажды к вечеру, возвращаясь домой, они впервые заметили человечка. Веселые, поглощенные друг другом, как двое влюбленных, они разговаривали о море, о том, как завораживает вид этих просторов, и вдруг увидели идущий за ними автомобиль. За рулем сидел щуплый человечек. В его назойливости им почудился какой-то темный умысел.
Аревало обнаружил преследователя. взглянув в зеркало: тот бесстрастно вел машину, такой чинный и невозмутимый, – как возненавидел вскоре Аревало его лицо; передний бампер «опеля» почти касался заднего бампера их «пирс-эрроу». Поначалу Аревало решил, что это один из тех неосторожных автомобилистов, которые никогда не научатся хорошо вести машину. Боясь, что при первом торможении «опель» врежется в него, Аревало высунул руку, помахал ею, уступая дорогу, слегка сбавил скорость; но человечек тоже сбавил скорость и по-прежнему держался позади. Тогда Аревало решил оторваться. Подрагивая от напряжения, «пирс-эрроу» набрал скорость сто километров в час – но современная машина преследователя была все так же рядом.
– Чего надо этому кретину? – возмущенно воскликнул Аревало. – Что он к нам пристал? Остановиться и врезать ему как следует?
– Нам, – напомнила Хулия, – вовсе ни к чему приключения, которые заканчиваются в полиции.
Аревало уже настолько забыл о старой даме, что чуть было не спросил почему.
Когда на шоссе появились другие машины, «пирс-эрроу», управляемый умелой рукой, замешался среди них и ускользнул от непонятного преследователя. Подъезжая к «Грезе», они снова оживились: Хулия расхваливала мастерство мужа – и это при том, что машина у них старая.
Ночью, в постели, им припомнилась встреча на дороге; Аревало спросил, кто же этот человечек, что было у него на уме.
– А может, нам только показалось, что он гнался за нами, – объяснила Хулия, – между тем это был просто рассеянный, незлобивый сеньор, выехавший на прогулку.
– Нет, – ответил Аревало. – Он полицейский, или негодяй, или кое-кто похуже.
– Надеюсь, – сказала Хулия, – ты не станешь думать теперь, что за все надо платить, что этот нелепый человечек – олицетворение рока, дьявол, преследующий нас за то, что мы сделали. Аревало безучастно смотрел перед собой и не отвечал.
– Как хорошо я тебя знаю, – улыбнулась его жена.
Он помолчал, а потом начал просительным тоном:
– Нам надо уехать, Хулита, понимаешь? Здесь мы попадемся. Нельзя оставаться и ждать, пока нас сцапают. – Он умоляюще посмотрел на нее. – Сегодня человечек, завтра кто-нибудь другой. Понимаешь? Всегда кто-то будет гнаться за нами, пока мы не потеряем голову, пока мы не сдадимся. Давай убежим. А вдруг еще есть время.
– Какие глупости, – сказала Хулия. Она повернулась к нему спиной, потушила лампу и заснула.
На следующий день, выехав после обеда, они не встретили человечка, но через день он появился снова. Поворачивая назад, к дому, Аревало увидел его в зеркало. Он захотел оторваться, выжал газ до предела и с неудовольствием отметил, что человечек не отстает, едет все так же близко, впритык. Аревало притормозил, почти остановился, высунул руку, махнул ею, прокричал:
– Проезжайте, проезжайте!
Человечку ничего не оставалось, как подчиниться. Он проехал мимо них на одном из опасных участков, где дорога шла над самым обрывом. Молодые люди успели его рассмотреть – лысый, в больших черепаховых очках, торчащие уши, тонкие подстриженные усики. Фары «пирс-эрроу» осветили его лысину и уши.
– Тебе не хочется стукнуть его палкой по голове? – смеясь, спросила Хулия.
– Ты видишь его глаза в зеркале? – спросил Аревало. – Он шпионит за нами, таясь.
И тут начались гонки наоборот. Преследователь ехал впереди, он увеличивал или уменьшал скорость по мере того, как увеличивали или уменьшали скорость они.
– Что ему надо? – с плохо скрытым отчаянием спросил Аревало.
– Давай остановимся, – ответила Хулия. – Ему придется уехать.
– Вот еще. Зачем нам останавливаться? – воскликнул Аревало.
– Чтобы освободиться от него.
– Так мы не освободимся.
– Стой, – повторила Хулия. Аревало остановил машину. Несколькими метрами впереди человечек тоже затормозил.
– Я его исколочу! – прерывающимся голосом прокричал Аревало.
– Не выходи, – попросила Хулия. Аревало вышел и побежал, но преследователь тронулся с места и не торопясь поехал вперед, вскоре пропав за поворотом.
– Теперь надо подождать, пусть отъедет подальше, – сказала Хулия.
– Он не уедет, – сказал Аревало, садясь в машину.
– Давай удерем в другую сторону.
– Удрать? Никоим образом.
– Пожалуйста, подождем десять минут, – попросила его Хулия.
Аревало показал ей часы. Они сидели молча.
Не прошло и пяти минут, как он сказал:
– Хватит. Клянусь тебе, «опель» стоит за поворотом.
Аревало был прав: за поворотом они сразу же увидели стоящую машину. Аревало яростно нажал на педаль.
– Ты с ума сошел, – прошептала Хулия.
Страх жены словно подстегнул его, и он увеличил скорость. Как бы ни рванул с места «опель», они все равно настигнут его, он еще стоял, а они уже мчались со скоростью больше ста километров в час.
– Теперь мы гонимся за ним, – возбужденно крикнул Аревало.
Они догнали «опель» на другом опасном участке – там, где несколько месяцев назад они сбросили в пропасть машину со старой дамой. Вместо того чтобы объехать «опель» слева, Аревало взял правее; человечек вильнул влево, к обрыву. Аревало шел справа, почти выталкивая другую машину с дороги. Поначалу казалось, что борьба двух упрямцев будет долгой, но внезапно человечек испугался, уступил, свернул еще левее, и молодые люди увидели, как «опель» перелетел через край и упал в пустоту.
– Не останавливайся, – приказала Хулия. – Нас не должны здесь видеть.
– И даже не проверить, жив он или мертв? Всю ночь спрашивать себя, не явится ли он наутро грозным обвинителем?
– Ты прикончил его, – ответила Хулия. – Дал себе волю. Теперь не думай об этом. И не бойся. Если он появится, тогда посмотрим. Черт побери, проигрывать, так достойно.
– Я больше не буду думать, – сказал Аревало.
Первое убийство – потому, что они убили из-за денег, или потому, что покойная доверилась им, или из-за допросов в полиции, или оттого, что это было в первый раз, – подействовало на них угнетающе. Теперь, совершив новое убийство, они забыли о прежнем; на этот раз их беспричинно раздразнили, ненавистный преследователь гнался за ними по пятам, покушаясь на их благополучие, которым они еще не вполне насладились... После второго убийства они жили счастливо.
Они прожили счастливо несколько дней, вплоть до понедельника, когда в час сиесты в зале появился толстяк. Он был неправдоподобно толст, его огромное дряблое тело расползалось в стороны, как квашня, вот-вот польется через край; у него были тусклые водянистые глаза, бледная кожа, широченный двойной подбородок. Стул, стол, чашечка кофе и стаканчик темной каньи, которые он спросил, – все по сравнению с ним казалось игрушечным, хрупким.
– Я его где-то видел, – заметил Аревало. – Только не помню где.
– Если бы ты его видел, ты бы запомнил.
Такого человека не забудешь, – ответила Хулия.
– Он не уходит.
– Пусть себе не уходит. Пусть сидит хоть весь день – лишь бы платил.
Он и просидел у них весь день. И вернулся на следующий. Сел за тот же столик, попросил кофе и темную канью.
– Видишь? – спросил Аревало.
– Что я вижу? – спросила Хулия.
– Еще один человечек.
– Некоторая разница все же есть, – ответила Хулия и рассмеялась.
