Третьи сутки они просиживали жесткие кресла в конторе поселкового Совета, а Трубников ничего не мог сделать для того, чтобы ускорить вывозку своего небольшого отряда в Вайлен. Да и что он мог? Побережье Ледовитого океана — не пригород, на автобус не сядешь, такси но поймаешь. От Нукана до Вайлена — час пути на вельботе, но бригадир нуканских зверобоев, плотный крепыш Анатолий, на все просьбы начальника неизменно мотал головой:
— Не… Сами не поплывем. Если директор вызовет нас в Вайлен, мы и вас прихватим. А сами — не…
Директор не вызывал Анатолия к себе. Отряд сидел в Мукане. Время шло. А им еще предстояло перебазироваться к югу от Вайлена, на побережье Берингова моря.
К концу третьего дня бесцельного сидения бригадир зашел в поссовет, где Трубников от нечего делать резался в карты с коллекторами Пашей и Андреем.
— Собирайтесь, — с порога сказал бригадир. — Трактор идет в Вайлен. Зарплату привезти надо. Вас прихватит.
— А мы на кабину сядем или на радиатор? — хмуро спросил Паша.
— Зачем радиатор? — спокойно ответил Анатолий. — Прицеп есть. А к ночи из Вайлена трактор пойдет на Берингово. Вас могут взять, я говорил по телефону. К конторе совхоза подъезжайте, Копытина Костю спросите. Он едет туда зверобоев снимать.
— Почему — ночью? — удивился Трубников.
— Трактора заняты.
Через полчаса у поссовета затарахтел трактор с санями, напоминающими ящик, с трех сторон обнесенный дощатыми бортами. Заднего борта не было.
— Ну и коняга! — восхитился Паша. — Чистокровный арабский скакун. А коляска?! Просто царский экипаж!
Тракторист, широкоскулый чернолицый чукча Валерий, одет по-летнему: легкий пиджачок, на голове — модная курортная кепочка.
— Не замерзнете? — спросил Трубников. Сам он уже успел натянуть на себя полушубок, шапку, рукавицы. Север все же. Да и дело к ночи. Так же принарядились его коллекторы.
— Не… — протянул Валерий. — В кабине тепло. Поехали? А вы застегнитесь. На перевале холодно, дует.
— Это при нашей-то скорости? — усмехнулся Паша. — Аж ветер в ушах свистеть будет.
На выезде из поселка в ящик вспрыгнули на ходу двое ребят тоже в летней одежде и даже без головных уборов. На тюки и мешки они не полезли, стояли на полозьях саней, на внутренней стороне ящика.
— Прокатиться решили? — спросил Трубников.
— Не… С Валерием.
— Ясно. На каникулы, значит, приехали?
— Ну да.
Ребята оказались неразговорчивыми. Молчали и геологи. Тесно прижавшись друг к другу, они сидели у переднего борта саней. Низкое солнце слепило глаза, но почти не грело. Ветра, который обещал Валерий, не было. Трактор, сдирая тонкий слой почвы с вечной мерзлоты, медленно и упорно взбирался на пологий длинный склон горы. Все дальше оставался Нукан, все меньше казались домики поселка, все шире и просторней открывалась перед ними тундра. Огромнее становился океан, но мере того как поднимались они все выше и выше. Когда, преодолев подъем, трактор, скрежеща гусеницами но оголенным камням, пополз по ровному плато перевала, слева открылась другая водная гладь — Берингово море.
На вершине трактор остановился, Валерий вышел из кабины, закурил, ожидая выбирающихся из ящика геологов.
— Эго и есть Вайлен, — сказал он, протягивая руку вперед.
Закрытый от солнечных лучей горой, на которой они стояли, вдалеке на узкой косе лежал поселок. Слева от него — бескрайняя гладь Чукотского моря, справа — лагуна, соединенная с морем узкой горловиной — пильхином. За поселком — гора, еще освещенная скупым северным солнцем.
— Так его же, пильхин ваш, перепрыгнуть можно, — сказал Андрей.
— Он не узкий, — обиделся Валерий, — Метров сто в ширину. От него до Вайлена еще километра три. А вы на Берингово вон по той горе поедете, — он указал на склон, освещенный лучами, — Сначала на гору, а потом все вниз и вниз. Костя вас повезет.
— А мы успеем? — спросил Трубников. — Без нас трактор не уйдет?
— Успеете, — заверил Валерий. — Мы быстренько докатим.
— А как же ты, Валерий, через пролив? — удивился Паша. — Или кассир ждет тебя на этой стороне?
— Не… На той. Кто-нибудь рыбачит там. Перевезут меня.
— А нас? — вдруг всполошился Андрей. — Мы как переправимся?
— И вас перевезут. Трудно, что ли. Здесь у нас люди такие, всегда помогут.
Трактор с санями осторожно полз вниз к лагуне. О холоде Валерий не напрасно говорил: ветер дул теперь навстречу, и за дощатыми бортами ящика-саней нельзя было спрятаться от него. Он проникал всюду: под полушубки, под шапки, под рукавицы. Мерзли руки и лица. Легко одетые парни поочередно перелезали по прицепу греться в кабину. Один посидит в тепле минут пять, потом другой его сменяет.
Со склона Трубников ясно видел пролив, дощатую будку на том, вайленском, берегу, две машины и людей, укрывшихся за машинами от ледяного ветра. Издалека пильхин казался спокойным и маленьким ручьем.
Но когда трактор загрохотал по ровному безветренному месту, пильхин предстал перед ними иным: начался отлив, воды лагуны через горловину стремительно стекали в океан, со стороны которого пенно и шумно накатывалась на серый галечник холодная, перемешанная со льдом, прозрачно-зеленая волна.
Приглядевшись внимательно, Трубников увидел то, что его больше всего сейчас интересовало: на этом берегу, на полкорпуса вытянутая из воды, стояла лодка. Корма ее осела под тяжестью мотора. Рядом — палатка, у палатки горел костер, вокруг — трое людей, чуть поодаль на галечнике лежала другая, резиновая лодка.
Значит, переправа обеспечена, не надо распаковывать и накачивать свою пятисотку. Да и что такое пятисотка но сравнению с моторной? На моторе — три-четыре рейса, ни больше. Полчаса времени. Успеют они к трактору неизвестного Кости Копытина, выберутся еще сегодня из Найлона и к утру, если ничего не случится в пути, будут на побережье Берингова моря.
Конечно, Валерий из кабины еще раньше заметил людей у костра: он вел трактор к ним. У самой кромки горловины он развернул машину, провел метров сто вдоль берега, подальше от ужинающих людей, и выключил мотор. Все — из кабины и из саней — сошли на твердую землю.
— Вон меня кассирша ждет, — сказал Валерий, показывая на противоположный берег. — Во-о-н, за машиной стоит. — Он сложил ладони рупором, закричал: —!)со-е-ей! — И замахал руками: вот, мол, где я, сейчас приплыву. Фигура у машины повторила его движение: вас поняли, ждем, — Лодку надувать надо, — продолжал Валерий. — Где она у вас?
— Так вот же наш начальник пошел договариваться, — указал на удаляющегося от саней Трубникова Андрей. — Подожди.
Валерий почему-то с сомнением покачал головой и снова, на этот раз озабоченно, произнес:
— Ждут. Плыть скорее надо. А с шофером, который кассиршу привез, я договорюсь, он вас прямо к конторе подвезет.
Люди на том берегу тоже видели, как один человек шел к костру, где сидели хозяева лодок, и, конечно, думали, что сейчас Валерий на моторе к ним приедет.
А Трубников шел к костру. Он знал, что за его спиной Паша и Андрей разгружают сани, складывают вещи и снаряжение у берега, прикидывают, что взять первым рейсом и сколько раз придется переправляться через нильхин.
Было десять часов вечера. Солнце, скрытое горой, еще не успело нырнуть в океан. Его лучи подсвечивали водную гладь сбоку, отчего пенные валы у берега казались грознее, выше и красивее.
За многие годы экспедиций Трубников приучил себя и своих подчиненных к идеальному порядку в лагере. Поэтому его взгляд мгновенно отметил, что палатка поставлена под высоким двухметровым берегом — это хорошо! — но укреплена кое-как, брезент трепыхался на кольях, будто белье на веревках; за палаткой валялись чехлы от спальников; у земляного берега, чтоб не попал песок в стволы, стояли карабин и ружье.
Трое у костра сосредоточенно хлебали каждый из своей посудины уху: пахло свежей рыбой.
— Добрый вечер!
Двое кивнули, продолжая есть, а третий, самый молодой, не донеся ложку до рта, приветливо посмотрел на Трубникова и один за всех ответил:
— Здравствуйте.
Трубников оглядел их. Двое в возрасте, третий — почти мальчишка. Один из старших — тонкий, длинный, как Дон Кихот, второй — словно Санчо Панса, — коротенький, толстый, не успел еще живот растрясти в длительных походах.
— Тоже экспедиция? — спросил Трубников.
Дон Кихот быстро, между делом, взглянул на него, буркнул неприветливо;
— Да. А что?
— Коллеги, значит. Чем занимаетесь?
Дон Кихот, шаря ложкой в котелке, криво улыбнулся, посмотрел на Трубникова с чуть прикрытым этой улыбкой презрением. Ну, только что слов не произнес: «Коллеги! Всякий, напяливший на себя экспедиционное обмундирование, уже коллега…»
