Михаил Михайлович Зощенко
Собрание сочинений в семи томах
Том 6. Шестая повесть Белкина
В середине прошлого столетия (1854–1856 гг.) происходила так называемая Восточная война.
Эту войну начала николаевская Россия против Турции. Николай Первый (торжественно говорилось в истории) выступил в защиту христианских народов в Турции. Он выступил в защиту православной церкви в Палестине. Это была борьба за «святые места».
Но тут случилась, так сказать, сильная историческая неувязка. «Христианские народы», за интересы которых ратовал Николай, неожиданно выступили в защиту Турции, а не России. И тем самым обнаружилась истинная подкладка всего дела.
Это была борьба за свое влияние в Турции, это была борьба за еще более святые места — за торговые рынки и за положение на Черном море — за Дарданеллы.
В общем, в борьбе за эти «святые места» против России выступили: Франция, Англия и Италия (Сардинское королевство).
Это была бессмысленная и для всех несчастная война. У русских было убито, ранено и искалечено двести тысяч бойцов. А французские и английские войска только в течение одного дня, во время штурма Севастополя, потеряли десять тысяч человек.
Почти все военные операции сосредоточены были в Крыму. И эти военные действия названы были Крымской кампанией.
Союзники заняли Евпаторию и Балаклаву. И осадили Севастополь.
Эта несчастная война отчасти показала миру, что такое представляла собой николаевская Россия.
За всем поверхностным блеском, за ура-патриотическим криком газет и за палочной муштрой таилась слабость николаевского режима, бездарность начальников и неуверенность их в своих действиях.
Главнокомандующим русской армией в Крыму был назначен бывший генерал-губернатор Финляндии — хилый и придурковатый старик, светлейший князь Меньшиков.
И хотя это не имеет прямого отношения к нашему рассказу, тем не менее мы не можем отказать себе в удовольствии сообщить о нем несколько слов.
Знаменитый хирург Пирогов, приехавший в севастопольский госпиталь, весьма красочно описал эту историческую личность. Этот главнокомандующий Меньшиков по прибытии в Севастополь нарочно выбрал себе вместо приличного помещения какую-то жалкую лачугу. И когда Пирогов зашел к нему представляться, то главнокомандующий встретил его, как-то странно хихикая, и, не скрывая своего удовольствия, показал рукой на жалкий скарб — дескать, вот он, главнокомандующий и светлейший князь, живет среди такой ужасной бедности. Но ничего, дескать, не поделаешь — война.
А так как главнокомандующий выбрал себе это помещение отнюдь не от скромности и не в силу привычки жить бедно или умеренно, то за этим хихиканьем было ханжество, глупость и шутовство.
Вот в каких жалких сиятельных руках была русская армия.
Что же касается техники, то тут Россия стояла на исключительно низком месте. Войска имели устаревшие берданки, в то время как союзная армия была вооружена нарезными ружьями — штуцерами.
Что же касается флота, то несколько наших парусных кораблей не осмеливались даже показать в море своего носа, так как у крымских берегов плавали быстроходные и прекрасно вооруженные английские фрегаты. Черное море было полностью в руках союзников. Огромный их флот находился вблизи Севастополя. А в те дни, о которых идет речь, только у Балаклавы скопилось свыше тридцати различных судов.
Этот маленький заштатный приморский городок Балаклава во время осады Севастополя играл крупную роль. Он был укреплен, и там были сосредоточены военные припасы и склады союзников. Там же находилась главная квартира английского командования. В балаклавскую гавань ежедневно прибывали суда из Франции и Англии.
И вот в ноябре 1854 года в Балаклаву прибыл с ценным грузом новый английский пароход «Принц». Он привез для армии теплую одежду, медикаменты и, как говорят, тридцать бочонков золота в английской и турецкой валюте на сумму свыше двух миллионов рублей для уплаты жалованья войскам.
Прибывший «Принц» был новенький, только что построенный трехмачтовый винтовой пароход. Это была краса и гордость английского флота. Он имел около трех тысяч тонн водоизмещения и был оборудован по последнему слову техники.
Он с честью выполнил свой первый рейс. И утром 8 ноября подошел к Балаклаве.
Однако прибытие его в Балаклаву сразу же омрачилось неудачей.
Дело в том, что балаклавская бухта весьма длинная и узкая, и гавань ее не приспособлена для приемки многих судов. По этой причине большинство кораблей, дожидаясь своей очереди, останавливалось на рейде у входа в бухту.
То же самое сделал и «Принц». Он подошел к устью балаклавской бухты и отдал якоря.
Но тут случилось непредвиденное происшествие, которое мы просим запомнить ввиду его исключительной важности для дальнейшей судьбы «Принца».
Первый отданный якорь вместе с канатом неожиданно ушел в воду.
Тогда тотчас отдали другой якорь, но и этот якорь тоже моментально был потерян в воде. В общем, в течение пяти минут пароход потерял оба своих якоря на глубине примерно тридцати пяти саженей.
Совершенно очевидно, что ни один из канатов не был приклепан к барабану, на который навертывался канат.
Так или иначе, английская книга «Последняя кампания», изданная в 1857 году, говоря об этом случае с «Принцем», добавляет, что такая потеря якоря — «это очень обыкновенная вещь на вновь построенных кораблях, поспешно приготовленных для выхода в море».
После потери двух якорей «Принц» ушел дальше в море и временно пришвартовался к корме корабля «Эвон».
И тогда капитан Христи в сопровождении лейтенанта королевского флота Хитченсона отправился к начальнику порта капитану Декру с сообщением, что «Принц» потерял свои якоря и нельзя ли поэтому им тотчас войти в гавань.
Однако капитан Декр отказал в этом. Он сослался на то, что гавань слишком забита кораблями и пока тут нет места для стоянки «Принца».
Тогда (как сообщает «Последняя кампания») капитан Христи указал на место, где он мог бы поставить свой пароход. Но капитан Декр категорически отказался от этого. Он сказал, что свыше тридцати кораблей дожидаются своей очереди у входа в бухту. И что порт даст «Принцу» новый якорь, с тем чтобы пароход пока оставался в море.
10 ноября в Балаклаву прибыл генерал-квартирмейстер и приказал срочно начать разгрузку «Принца», так как прибывший груз был сейчас крайне необходим для войны.
Однако начальник порта Декр сказал, что разгрузка сейчас невозможна ввиду сильного волнения, но в ближайшие дни это произойдет, или же он примет «Принца» в гавань.
11 ноября капитан «Принца» Христи снова явился к начальнику порта и настойчиво просил войти в гавань, так как, по его мнению, было рискованно оставаться в море на одном якоре.
Тогда капитан Декр резко сказал: «Вас ожидает судьба капитана "Резолютт" господина Левиса, которого я вчера арестовал за слишком настойчивое домогательство войти в гавань. Я вам заявляю: "Принц" останется в море до тех пор, пока не выйдет из гавани пароход "Виктория"».
Эти слова капитана Декра неожиданно оправдались. «Виктория» из гавани не вышла. Она во время шторма затонула в бухте, столкнувшись с французским кораблем «Эвон». И «Принц» остался в море навсегда.
В полдень 11 ноября погода резко изменилась. Подул свежий юго-западный ветер, небо покрылось низкими тучами, и на море поднялось сильное волнение.
12 ноября ветер и волнение усилились. И все корабли, стоявшие на рейде, принуждены были отдать оба якоря и вытравить свыше ста саженей каната.
И так как «Принц» имел один якорь, то он поднял пары и этим уравновешивал свою стоянку.
13 ноября ветер не уменьшался. Барометр падал, и можно было ожидать значительного шторма. И находившиеся на рейде корабли стали готовиться к этому.
Несколько же кораблей, предвидя жестокий шторм, ушло в открытое море, чтобы не быть вблизи скал балаклавской бухты.
Но вот на рассвете 14 ноября барометр упал с такой невиданной быстротой, что это многих привело в замешательство.
В семь часов утра хлынул сильнейший дождь, ударила молния, и юго-восточный ветер с неслыханной силой пронесся над Балаклавой.
Этот порыв ветра сорвал крыши со многих домов и опрокинул почти все лагерные палатки.
Яростный шквал начал трепать корабли, находившиеся в море.
Ветер стал усиливаться еще больше, и он усиливался до тех пор, пока не превратился в ураган такой огромной силы, что на море поднялся невообразимый хаос. Пенящиеся столбы воды поднимались к небу. И водяной смерч крутил корабли, которые героически боролись против чудовищной силы. Казалось, что уже ни для кого не было спасения, и корабли один за другим стали терпеть бедствия.
