Часть груза пароход получил в Галвестоне, за остальным нужно было отправляться в Балтимор. Выяснилось, что следующим рейсом «Саутэрн Принс» пойдет в Бейрут и Смирну. Отпустят ли его потом на регулярные рейсы линейного плавания или до окончания войны оставят трампом — этого никто не знал. Предприимчивый Яновский уже начал выяснять, какими торговыми делами можно здесь заняться. В скором времени он установил контакт с балтиморскими «портовыми крысами» и узнал, что выгоднее всего возить контрабандой смирнские ковры. Правда, риску было больше, чем на юге, да и нажить можно «только» двести процентов на сумму вложенного капитала, но это все же лучше, чем ходить в рейс пустым и довольствоваться штурманским жалованьем.
Как в Галвестоне, так и в Балтиморе Ингус встретил много латышей. Большинство из них приехало в Соединенные Штаты за последние два года, и в основном это были моряки. Они работали на судостроительных верфях и малярами. На заработок они могли жить безбедно. Некоторые пытались уговорить Ингуса, чтобы он остался на берегу, — в плавании, говорили они, он не заработает и половины того, что получит на каком-либо из балтиморских судостроительных заводов или в артели маляров; возможно, ему удастся даже получить место штурмана на американском пароходе или хорошо оплачиваемую должность в порту. Работы здесь было хоть отбавляй, и не хватало рабочих рук.
Ингусу для этого пришлось бы дезертировать с «Саутэрн Принс», а в военных условиях это означало, что он никогда уже не сможет показаться в Англии, где его ждала Мод. Согласится ли она приехать в Соединенные Штаты? Этот вопрос нужно как следует обдумать: прежде всего, следует узнать, как к этому отнесется Мод, и если она примет его план, тогда в следующий рейс можно и остаться.
В Балтиморе Ингус получил письмо от Мод. Она уже знала о том, что пароход переброшен на другую линию и что его теперь нельзя скоро ждать в Манчестер, но приняла это без особого огорчения: «Что же делать? Приходится мириться с обстоятельствами и привыкать к тому, что в жизни иногда не все получается так, как мы хотим. Мало ли что может случиться? Вы живете на одном краю света, я — на другом, рождество наступает и проходит, идут один за другим новые дни с новыми событиями, за которые вчерашний день не несет ответственности…»
Так писала она. По всему видно, Мод примирилась с мыслью, что на рождество свадьба не состоится. Ингус в ответном письме осторожно намекнул ей: может случиться, что его судно задержат за границей до весны, но это окупится. Он предполагает хорошо заработать на палестинских рейсах, и совсем не так уж плохо начать совместную жизнь не с семьюстами фунтов, а с тысячью, а то и больше. Имеющиеся у него сейчас деньги еще нужны ему для оборота, но к осени Мод уже может начать устраивать квартиру — он вышлет ей часть денег. Как она смотрит на настоящий смирнский ковер для гостиной? Он купит его и отправит в Манчестер почтовым пароходом.
Из дома и от Лилии не было известий. Двадцать второго августа, когда в Зитарах запрягали лошадей и родные Ингуса покидали родной дом, «Саутэрн Принс» выходил в море. Ингус не читал весь месяц ни одной газеты и не знал, что в это время происходило на его родине.
1
Рейс «Саутэрн Принс» от Балтимора до Гибралтара длился двадцать дней. Море все время было спокойно. Большую часть Средиземного моря пароход также прошел почти при полном штиле. Спокойная водная равнина, называемая морем из-за своих размеров, в эти дни напоминала скорее большое озеро. После долгих скитаний по бесконечным водным пустыням морякам приятно было ощущать близость берегов. Земля не скрывалась из глаз, днем на горизонте синели полоски суши, города, острова, ночью мерцали огни маяков и многочисленных встречных судов. Человек не чувствовал себя одиноким, бессильным, заброшенным, как пушинка, несомая ветром между небом и пучиной. Близость земли порождала оптимистическое настроение. Оставаясь наедине с морем, человек чувствовал свою подчиненность могучим силам природы, в его представлении океан, ветры, солнце и тучи казались живыми существами, воля и капризы которых играют человеческой судьбой. И сколько еще умных и образованных моряков, находясь вдали от берегов, унимают беспечно насвистывающего товарища:
— Свисти, свисти, высвистишь шторм!
Ингус вспомнил своего отца, старого, закаленного капитана, как он во время затянувшегося мертвого штиля расхаживал по палубе, свистел и скреб ногтями мачту, думая в простоте душевной вызвать такими манипуляциями появление ветра, разбудить дремлющие силы стихии. Позже, находясь уже на берегу, он сам над этим смеялся и старался превратить все в шутку. Но попробовал бы кто-нибудь пошутить над ним в море!
Оставалось еще около полутора суток хода до Яффы, когда ночью запел такелаж судна — первый предвестник шторма. Мрачно загудели металлические ванты, пронзительно зазвенела радиоантенна. И спящее озеро проснулось, проявило свой морской характер, мощными валами окружило судно. «Саутэрн Принс» перенес десятки жесточайших штормов и вышел победителем из свирепых оргий Бискайского залива, поэтому угрозы Средиземного моря не казались ему страшными. Небольшая неприятность, легкая качка на волнах и немного затянувшийся рейс — вот и все, что следовало ожидать. Возможно, кто-нибудь из команды ушибется, вывихнет руку или ногу или волной смоет что-нибудь с палубы — для моряков это привычное дело.
Но произошло совершенно непредвиденное, за одну ночь погубившее добрую славу капитана как хорошего судоводителя, приобретенную им за долгие годы службы. В течение первой ночи и всего следующего дня пароход успешно боролся со штормом и к вечеру подошел к берегам Палестины. Капитан поторопился ввести судно в порт и допустил оплошность: вошел в опасную прибрежную зону. Он рассчитывал на мощные машины и морские карты, упустив в своих расчетах то случайное и неотвратимое, что, словно черная кошка, перебегает дорогу смелым мореплавателям.
В одиннадцать часов вечера испортилась рулевая машина. В открытом море, вдали от берегов, где морские пучины не таят никаких ловушек, это не такая уж большая беда! Машину можно исправить за несколько часов, а пока что управлять ручным рулем. Но сейчас дело значительно осложнялось. Справа и слева находились мели, и, потеряв способность маневрировать, большой пароход мог легко попасть в лабиринт прибрежных подводных скал. Сила шторма, казалось, возрастала с каждым мигом. За те несколько минут, пока моряки приводили в действие ручкой руль, «Саутэрн Принс» развернулся бортом к ветру, и порыв ветра силой в двенадцать баллов быстро погнал стальной гигант к берегу. Тут же неподалеку на отмелях кипели и клокотали разъяренные волны.
Капитан понял: судно уже не повернуть носом в открытое море — и приказал выбросить якорь. Словно раскаты грома, загрохотала якорная цепь, выскальзывая из клюза; на миг она туго натянулась, потом ослабла и мягко обвисла почти вертикально вдоль бака парохода.
Выбросили второй якорь, но и он не помог.
— Якоря ползут! — крикнул Яновский в рупор капитану.
— Полный назад! — распорядился капитан.
Но прежде чем машина успела остановить скользивший вперед пароход и сдвинуть его в обратном направлении, мощный толчок потряс корпус судна, опрокинув всех стоявших на палубе моряков, — «Саутэрн Принс» сел на мель так основательно, что своими силами уже не мог сдвинуться. Да еще произошло это во время прилива, когда вода стояла высоко. Что же будет с судном через несколько часов, когда начнется отлив и мель превратится в островок?
Капитан велел радисту посылать сигналы бедствия.
2
Далеко от места аварии, между Красным и Аравийским морями, в порту Аден стоит удивительное судно. Оно совсем небольшое — что-то среднее между большим буксиром и маленьким пароходом. Хотя на нем имеются подъемный кран и в носовой части — грузовой трюм, никто никогда не видел, чтобы оно перевозило грузы. Оно прочно построено, очень устойчиво и содержится в безукоризненном порядке. Оборудованное мощными машинами, совсем не соответствующими его тоннажу, оно месяцами, даже годами стоит в порту в бездействии. Нос судна и борта оснащены толстыми фендерсами, на палубе видны свернутые в кольца толстые шланги насосов, а в кладовой хранятся водолазные костюмы и всякие иные принадлежности. Стоит это странное судно в порту у пирса, и весь год днем и ночью дымит его труба. В котлах постоянно поддерживается пар, чтобы в любой момент можно было выйти в море. На судне две команды: одна дежурит на палубе, выполняя обычные обязанности моряков, стоит на вахте, поддерживает огонь в топках, как во время рейса. Радист постоянно находится у приемника, неустанно прислушиваясь к таинственному шепоту мира, а штурман сидит в рубке, разложив перед собой четыре морские карты. Другая команда в это время на берегу, отдыхает, выпивает, играет в карты. Через определенный срок экипажи меняются.
