— Дело в том, — разъяснил я, — что падая я пытался цепляться за нижние ветки, и это смягчило удар.
— О! — воскликнула она. — Это никуда не годится! Нас интересует падение в чистом виде, как у моего мужа!
— То-то же он потерял сознание, — не удержался я.
— Зато как поумнел! — отрезала она голосом, не допускающим полемики.
Тут она снова глубоко задумалась, скорее всего о предстоящем опыте. Но по ее лицу почему-то было видно, что она все еще не одобряет, что я, падая, держался за ветки.
— Нет, народ в деревне диковатый… Засмеют! — заговорила она, как бы думая вслух. — Надо это делать тайно, а мальчика найти со стороны. Да и пожарную лестницу где взять? Просить в сельсовете — опять же засмеют… Не такой уж вы оказались сообразительный, и теперь понятно почему…
— Конечно, — согласился я с тем самым смирением, которое больше всего раздражает, — ведь я, падая с дерева, не потерял сознание, как ваш муж… Ну, если с пожарной лестницей неудобно, привезите из Москвы длинный шест, что ли…
— Шест, — повторила она саркастически. — Уж лучше бы вы помолчали… Значит, мой муж поставит шест возле пня и будет придерживать его. А мальчишка вскарабкается на шест и сверзится на голову моего мужа? Второй раз голова его может не выдержать…
— Но шест можно врыть в землю, а ваш муж будет стоять в сторонке! — с некоторым оттенком истерики воскликнул я.
— Это совсем другое дело! — вдруг просветлела она и, поощрительно посмотрев на меня, добавила. — Вам бы цены не было, если бы не ваша привычка цепляться за ветки.
— А ваш муж очень умный? — полюбопытствовал я, как бы несколько укрепив позиции собственного ума.
— Очень! — оживленно подтвердила она. — День и ночь кроссворды разгадывает, что семечки лузгает! А я, представьте, ни одного слова не могу разгадать!
— Но вы же не падали с дерева, — великодушно заметил я, но потом почему-то добавил: — Или падали?
Но она в это время задумалась и не слышала моих слов.
— У вас случайно нет знакомых в Академии наук? — вдруг спросила она.
— Нет, — сказал я, — а что?
— Если все рассказать в Академии наук, — поделилась она новыми соображениями, — они бы могли выдать мужу справку или там диплом о его феноменальном падении с дерева. И мы бы с этой справкой обратились в Нобелевский комитет.
— Видите ли, — сказал я, — надо доказать, что ваш муж в детстве был идиотом, а потом, упав с дерева, удачно встряхнул мозги и поумнел. А как вы это докажете?
— Да он и сейчас идиот, — воскликнула она, — хотя очень умный! Кроссворды как семечки щелкает. Но вот еще о чем я подумала сейчас. Если нам повезет, на кого выдадут Нобелевскую премию? На него или на меня?
— Только вам! — твердо заверил я ее. — Ваш муж проходит как подопытный кролик. Вы же первая догадались о значении случившегося.
— Это ему послужит хорошим уроком, — заметила она, — а то только я выдвину научную идею, он начинает смеяться.
— А кем он работает? — спросил я.
— Инженером на фирме. И то чуть не выгнали.
— За что?
— Он и в рабочее время кроссворды разгадывает. Если бы не его умище, его давно бы выгнали. Он там лучше всех разбирается в компьютерах. Это же почти все равно что кроссворды.
— А его любовь к кроссвордам — не результат ли падения с дерева? — осторожно спросил я.
— Что вы! — всплеснула она руками. — Я уже об этом думала! Не такая я глупая. Когда упал с дерева, он даже не понимал, что такое кроссворды! Я точно помню, когда он начал разгадывать кроссворды. Сразу после медового месяца, после нашей женитьбы! В первый же год замужества я стала догадываться, что он своим умом не мог дойти до такого ума, до которого дошел. Ну никак не мог! Понимаете, какая тут тонкость?
— Еще бы! — воскликнул я. — Вы каким-то образом догадались о первоначальных возможностях ума?!
— Вот именно! — с жаром подтвердила она. — Я сразу поняла: ну не мог он своим умом дойти до такого ума, до которого дошел. Хоть убейте меня, не мог! Бывший деревенский парнишка! Что-то его подтолкнуло! Но что?! И вдруг он на пятый год женитьбы признается мне, что в детстве упал с дерева. И все стало ясно. Но дерево уже срубили.
— Вы почти гениальны! — воскликнул я. — Но вам надо на опыте доказать, что этот случай — закономерность природы. Иначе не видать премии.
— Да, премия нам ох как не помешала бы, — вздохнув, сказала она. — Ведь очень умные люди не умеют зарабатывать деньги. Кроссворды решают или там стихи пишут…
— А решенные им кроссворды не нужно представлять в Нобелевский комитет? — неожиданно спросила она у меня. — Боюсь, что мы их не сохранили.
Я призадумался. Она тревожно ждала.
— Пожалуй, нет, — сказал я. — Думаю, перед вручением премии ему дадут новенький кроссворд, чтобы он на глазах у шведского короля и почтенной публики его решил.
— Это он запросто, — обрадовалась она. — Король чихнуть не успеет, как он заполнит кроссворд!
Она допила подзабытый кофе и, вставая, спросила у меня:
— Так у вас в самом деле нет знакомого десятилетнего мальчика? Мы бы заплатили родителям…
— Нет, — ответил я твердо, — и никто не доказал, что нужен обязательно десятилетний мальчик. Может быть, можно мальчика и постарше, как ваш. Может, главное — высота и грунт! Когда закономерность поумнения будет доказана, мы всю Россию пропустим через эту высоту! Если, конечно, грунт выдержит. Вы будете новой Жанной д’Арк!
Но она почему-то не подхватила мой пафос.
— Нет, сыном я не могу рисковать, — вздохнула она, — хотя он плохо учится.
Мы попрощались, и она ушла. Я заказал еще пятьдесят граммов коньяка. Выпил за здоровье ее мужа. Стоило, стоило выпить за его здоровье.
