Ознакомительная версия.
— Приостановить процедуру, — говорил он, открывая дверь и обрушивая на голову обладателя посылки водопад великолепного пустозвонства.
В нем и тогда чувствовался плут, но плут веселый, дерзкий, артистичный и, главное, безвредный для друзей, разве что впадал в меланхолию, когда приходило время расплачиваться с официанткой.
Вспоминая Вахтанга, я поднялся по деревянной лесенке на второй этаж и вошел в правление колхоза.
Это была длинная прохладная комната, перегороженная справа и слева деревянными перилами. Слева от меня, сидя за столом, дремал толстый небритый человек. Почувствовав, что кто-то вошел, он приоткрыл один глаз и некоторое время осознавал мое появление и, очевидно осознав, прикрыл его. Так дремлющий кот, услышав звон посуды, приоткрывает глаз, но, поняв, что этот звон не имеет отношения к началу трапезы, продолжает дремать.
Справа несколько счетных работников усердно щелкали костяшками счетов, и иногда, когда костяшка стучала слишком сильно, дремлющий человек приоткрывал все тот же глаз и снова благодушно закрывал его. Один из счетных работников встал, подошел к несгораемому шкафу и вынул оттуда какую-то папку, и вдруг я понял, что это девушка, одетая в мужской костюм. Меня поразило выражение ее лица, печального, как высохший колодец.
В конце комнаты над большим столом возвышалась председательская фигура самого председателя. Он говорил по телефону. Он оглядел меня с холодноватым любопытством и отвел глаза, прислушиваясь к трубке.
— Здравствуйте, — сказал я по-русски, не обращаясь ни к кому определенно.
— Здравствуйте, — ответила девушка тихо и приподняла свое печальное лицо.
Я не знал, с чего начать, потому что председателя прервать было неудобно, но и стоять так без дела тоже было неудобно.
— Лектор еще не приехал? — зачем-то спросил я у девушки, словно явился на лекцию.
— Товарищ Бочуа уже приехал, — сказала она тихим голосом, вскинув на меня свои большие глаза, — он поехал рассматривать старую крепость.
— Дорогой, за кукурузу не бойся, как львы стоят! — загремел председатель по-абхазски. — Как львы, говорю, только напоминаю насчет удобрения… Давали, но не хватает… Если комиссия-чамиссия, есть что показать, ведите прямо к нам… Чтоб я кости отца откопал, если не выполним план, но, дорогой Андрей Шалвович, больше у нас земли нет. Какие залежные земли — бурку расстелить негде. Здесь агроном сидит, он скажет, если проснется, — добавил председатель игриво и посмотрел на дремлющего человека.
Не успел он договорить, как тот что-то сердито заклокотал в ответ, и, по-моему, заклокотал раньше, чем открыл глаза. Из того, что он сказал, я понял, что он не собирается ради каких-то сумасшедших выкорчевывать чайные плантации. Он замолчал так же неожиданно, как и начал, и закрыл глаза раньше, чем кончил говорить.
Пока он говорил, председатель плотно прикрывал трубку. Заметив, что я смотрю на него, он нахмурился и бросил по-абхазски в сторону девушки:
— Узнай у этого лоботряса, откуда он и что ему надо. — Он снова слился с трубкой и вдруг заурчал тоном гостеприимного хозяина:
— Совсем к нам дорогу забыли, Андрей Шалвович. Нехорошо получается, Андрей Шалвович. Не я прошу, народ просит, Андрей Шалвович.
Я несколько опешил, услышав про лоботряса. Очевидно, он решил, что я не абхазец, и мне ничего не оставалось, как согласиться с этим.
Председатель продолжал говорить. Теперь он заходил по второму кругу.
— …Тонн сто суперфосфат-муперфосфат прошу, как родного брата, Андрей Шалвович.
Я смотрел, как работает девушка. Она что-то подсчитывала, изредка перекидывая костяшки на счетах, словно задумчиво перебирала большие деревянные бусы.
Наконец председатель положил трубку, и я подошел к нему.
— Здравствуйте, товарищ, вы из леспромхоза, — сказал он уверенно и протянул мне руку.
— Я из газеты, — ответил я.
— Добро пожаловать, — оживился он и, кажется, пожал мне руку сильней, чем собирался.
— Вот командировка, — сказал я и полез в карман.
— Даже не хочу смотреть, — ответил он, делая рукой отстраняющий жест. — Человека видно, — добавил он с наглой серьезностью, глядя мне в глаза.
— Я насчет козлотура, — сказал я, внезапно почувствовав, что здесь слова мои прозвучат смешно. Так и получилось. Кто-то из счетоводов хихикнул.
— Чтоб я похоронил твой смех, — проурчал председатель по-абхазски и добавил по-русски: — С козлотуром мы провели большую работу.
— А что именно? — спросил я.
— Во-первых, широкая пропаганда среди населения, — председатель загнул мизинец на левой руке и вдобавок пристукнул его правой ладонью. — Сегодня у нас читает лекцию уважаемый товарищ Вахтанг Бочуа. Зоотехника командировали к селекционеру, — он загнул безымянный палец и опять пришлепнул его ладонью. — А что, жалобы есть? — неожиданно прервал он себя и посмотрел на меня черными настороженными глазами.
— Нет, — сказал я, выдержав его взгляд.
— А то у нас есть один, бывший председатель примкнувшего колхоза.
— Нет-нет, — сказал я, — дело не в жалобе.
— Но он свою фамилию не пишет, — добавил он, словно раскрывая всю глубину его коварства, — другими словами подписывает, но мы знаем эти слова.
— Можно посмотреть на козлотура? — перебил я его, давая знать, что жалобщик меня не интересует.
— Конечно, — сказал он, — пройдемте.
Председатель вышел из-за стола. Чувствовалось, как его большое, сильное тело свободно двигается под просторной одеждой.
Спящий агроном молча поднялся из-за стола и вышел вместе с нами на веранду.
— Сколько раз я этому болвану говорил, чтоб почистил загон, — сказал председатель про кого-то по-абхазски, когда мы спускались по лестнице.
— Валико! — крикнул председатель, обернувшись к дверям магазина. — Выйди на минуту, если тебя еще там не женили.
Из магазина раздался смех девушки и дерзкий голос парня:
— А что там случилось?
— Не случилось, а случится, если я запру этот магазин и позову сюда твою тещу.
Снова раздался женский смех, и на пороге появился парень среднего роста с огромными девственно-голубыми глазами на смуглом лице.
— Поезжай к тете Нуце и привези огурцы для козлотура, — сказал председатель, — товарищ приехал из города, можем осрамиться.
— Не поеду, — сказал парень, — люди смеются.
— Плюнь на людей, — сказал председатель строго, — подъезжай прямо туда, мы будем там.
Я теперь понял, что это его шофер. Валико сел на «газик» и, сердито развернувшись, выехал на улицу.
Было жарко. В тени грецкого ореха все еще сидели два старика, и тот, что был с посохом, что-то рассказывал другому, время от времени постукивая своим посохом по земле, так что он уже продолбил порядочную лунку. Было похоже, что он собирается поставить здесь небольшую изгородь, чтоб отгородить свое место в тени орешника от летнего солнца и колхозной суеты.
Председатель поздоровался с ними, когда мы с ними поравнялись, и старики в знак приветствия сделали вид, что приподымаются.
— Сынок, — спросил тот, что был с посохом, — этот, что с тобой, новый доктор?
— Это козлотурский доктор, — сказал председатель.
— А я посмотрел и думаю: армянин, — вставил тот, что был с палкой.
— Чудеса, — сказал тот, что был с посохом, — я этих козлотуров в горах сотнями убивал, а теперь за одним доктора прислали.
— Большой чудак этот старик, — сказал председатель, когда мы вышли на улицу.
— Почему? — спросил я.
— Приезжал как-то секретарь райкома, остановился тут, а старик вот так сидел в тени, как сейчас. Пошел разговор, как раньше жили, как теперь. Старик ему говорит: «Раньше землю пахали деревянной сохой, а теперь железным плугом». — «Что это означает?» — спросил секретарь. — «От сохи земля падает в обе стороны одинаково, а железный плуг выворачивает в одну, — значит, и урожай себе». — «Правильно», — сказал секретарь райкома и уехал.
Мне захотелось в двух словах записать эту присказку, чтобы потом не забыть. Я вынул блокнот, но председатель не дал мне записать ее.
— Это не надо, — сказал он решительно.
— Почему? — удивился я.
— Не стоит, — сказал он, — это фантазия, я вам скажу, что надо записывать.
«Ничего, я и так запомню», — подумал я и спрятал блокнот.
Мы шли по горячей пыльной улице. Пыль так раскалилась, что даже сквозь подошвы туфель пекло.
По обе стороны деревенской улицы время от времени мелькали крестьянские дома с приусадебной кукурузой, с зелеными ковриками дворов, с лозами «изабеллы», вьющейся по веткам фруктовых деревьев. Сквозь курчавую виноградную листву проглядывали плотные, недозрелые виноградные кисти.
— Много вина будет в этом году, — сказал я.
— Да, виноград хороший, — сказал председатель задумчиво. — А на кукурузу обратили внимание?
Ознакомительная версия.
