— Добро, — согласился комполка, — оставь кого-нибудь за себя — и поезжай. Через день-два мы будем в Челябинске. Иди.
А тем временем все белое, что уцелело в гигантской Челябинской битве: остатки полков и батарей, кавалерия и саперы, штабы и команды — все это кинулось на восток, навстречу туманным надеждам и туманному спасению. Казачьи арьергарды, обливаясь кровью, пытались сдержать натиск дивизий Тухачевского и пятились, пятились, пятились к Щучьему, к Шумихе, к Юргамышу. И лишь горячая пыль и отгремевший свое порох заносили их след.
* * *
Маленькое зеленое кладбище близ Южной площади Челябинска приняло в свою землю еще один гроб, обитый красной материей и больше ничем не украшенный. Отплакал над могилой сборный оркестр, поставили у холмика чугунные решетки, вкопали у изголовья палку с красной жестяной звездой Лабудзев и приглашенный им деповской народ.
Рабочие уже давно увели домой старушку в черном, а Лабудзев все стоял возле свежего холмика земли и рассеянно озирался вокруг.
Город благоухал яблоками и всякой огородной зеленью, но пулеметчик не слышал этого: кажется, на всю жизнь остался ему один-единственный запах — сладковато-перечный смрад спаленной взрывчатки.
Рядом с могилой Важенина был другой, такой же свежий холмик, и подле него сидел на скамеечке молодой парень в черной рабочей косоворотке. Лицо парня зачерствело от горя, он судорожно глотал слюну, точно никак не мог одолеть плохое, унылое лекарство.
Он сидел сгорбившись, и взгляд его был прикован к фанерной дощечке, на которой химическим карандашом было что-то написано.
Лабудзев, сердечно сострадая парню, подошел ближе, прочел надпись и вздохнул. На фанерке значилось всего одно слово — «Лоза».
— Невеста? — спросил Иван.
Парень не ответил.
— Ну, извини, — вздохнул пулеметчик. — Позволь с тобой посидеть, видишь, у моей могилки еще нет скамьи.
Парень снова не отозвался. Иван сел рядом, опустил голову и замер. Так они сидели, ни на кого не глядя, глотая слезы и сильно сжимая зубы, пока на город не упала черная, как траур, первая августовская ночь.
1961—1986 гг.
Краском — красный командир (термин тех лет).
Новониколаевск — ныне Новосибирск.
Наштабриг — начальник штаба бригады.
Н. Г. Чижов впоследствии, в марте 1920-го года, был избран красным уральским казачеством своим атаманом. Затем заведовал политотделом Запасной армии. Умер в 1921-м году.
Военный комиссар 27-й дивизии.
Р. И. Сокк после лечения, в ноябре 1919-го года, командовал одной из бригад 27-й дивизии. За освобождение Омска и подавление Кронштадтского мятежа награжден двумя орденами Красного Знамени. В мирные годы — на командной и военно-преподавательской работе. Умер 1932-м году.
В годы гражданской войны, порой в ходе боев, красные войска восстановили 22 тысячи километров железных дорог, 3 тысячи мостов, отремонтировали 16 500 вагонов.
Комвост — командующий Восточным фронтом.
Штарм — штаб армии.
Курумы — скопления глыб на пологих горных склонах и плоских вершинах. Останцы — остатки былых высот, уцелевшие от разрушения.
Екатеринбург — ныне Свердловск.
В этом ряду можно назвать, конечно, и Кыштым, и Карабаш, и Копейск, и Златоуст, и многие другие города. Челябинская опорная партийная организация руководила подпольем тридцати пунктов Урала.
Соймановская — в другом написании — Соймоновская. Названа в честь геолога В. Ю. Сойманова.
Фамилия изменена.
Рокада — дорога, идущая параллельно линии фронта.
Так в этих местах называют малую воду.
Шивера — в этом случае каменистый перекат.
Ломь — непроходимый лес.
Куцак — винтовка с укороченным стволом, обрез.
Пайва — заплечный берестяной короб, напоминает понягу.
Капустный хлеб — в иных местах на Урале хлеб пекли в капустных листьях.
Вор (башк.).
Красный волк (башк.).
Новониколаевск — ныне Новосибирск.
Чехи мятежного корпуса носили голубые мундиры.
Южная площадь — ныне площадь Революции.
Скобелевская — ныне ул. Коммуны.
Солдатская (Казарменная) площадь — ныне площадь Павших Революционеров. Бывший плужный завод «Столль и К°» теперь носит имя Дмитрия Колющенко. На табличках четырех центральных улиц Челябинска фамилии Колющенко, Могильникова, Тряскина и Болейко.
Имя Евдокима Васенко ныне носит одна из центральных улиц Челябинска.
Екатеринославская губерния, главный город Екатеринослав (ныне Днепропетровск).
В процессе становления (нем.).
С глупостью сами боги борются напрасно (нем.).
Отжившая идея (нем.).
Разрешите представиться, я… (фр.).
Проводите меня, пожалуйста (фр.).
Заранее благодарю вас (фр.).
Не за что (фр.).
Ты думаешь, что движешь, а тебя самого движут (нем.).
Я последую вашему совету (фp.).
Уфимская — часть нынешней улицы Кирова.
Все хорошо, что хорошо кончается (фр.).
Рада встретиться с вами… (англ.).
Шутливое выражение, в этом случае — глава попойки (лат.).
Солдаты Зайцев и Маликов двадцать пятого июля 1919 года, на другой день после освобождения Челябинска, были увезены из ямы и с почетом похоронены близ главной площади города.
«Хорошо заметь!» и «Так!» (лат.).
«Сибирская речь», двадцать шестого декабря 1918 года.
Смотря по обстоятельствам (фр.).
После нас хоть потоп (фр.).
Азеф Е. Ф. (1869—1918 гг.) — один из руководителей партии эсеров, провокатор, состоявший на службе в департаменте полиции. Был разоблачен в 1908 году.
Зырянская — теперь улица Леонтия Лепешкова.
Столяр Александр Николаевич Зыков после гражданской войны учился на курсах совхозных директоров, руководил крупными совхозами. В последние свои годы был директором Дома старых большевиков под Москвой, в Переделкине.
Завод братьев Покровских — ныне там пригородный Митрофановский совхоз.
С. А. Кривую и ее тридцать с лишним товарищей судил в уфимской тюрьме сброд пьяных офицеров. В ночь с семнадцатого на восемнадцатое мая, после жесточайших пыток, всех приговоренных зарубили и истерзали огнем во дворе тюрьмы. Ни один революционер не упал на колени перед злобой врага.
В челябинской газете «Степная коммуна», после изгнания Колчака, были обнародованы слова партийного прощания:
«…от рук наемников буржуазии погибла честная и преданная идее коммунизма Соня Кривая… Своей беззаветной преданностью, неустрашимой работой в организации она по заслугам получила имя «Мать организации».
