Наташка одного с этой фотографии узнала. Он из Брянска. Зовут Сережа (во втором ряду пятый), Точно?..
14 апреля 1975 года
...Раз уж так настаиваешь — скажу. Работаю теперь на звеносборке. Вместе с Верой. Звеносборка давно переехала. Всю зиму пакеты шили в четырех местах. Сейчас в двух, потому что и укладка идет в двух. В голове и где наледь, на 111-м. Обходную дорогу там снимают, укладывают по главному пути. Мост построили, вот к нему и ведут.
У нас все еще зима. Вчера выпал большой снег, и сопки сразу стали светлее, наряднее. А настроение все равно весеннее, ведь по календарю через две недели — май.
Посылаю снимок. На нем рядом со мной Вера. Ты ее, наверно, помнишь. В тот день, когда ты приехал, мы с ней тебе контору ГОРЕМа показывали. В поселке Бам...
12 мая 1975 года
...Вот так, Петя. Сказали — и сделали. Пришел первый поезд в Тынду... 8 мая! Праздник у нас был самый большой за все время.
Ты, наверно, уже читал обо всем этом и по телевидению в последних известиях мог посмотреть. Здесь столько было корреспондентов, фотографов, кинооператоров! (Даже, может быть, мы с Натальей и Верой попали на пленку.) Но я тебе все-таки посылаю праздничный номер нашей газеты «Байкало-Амурская магистраль» — в ней самые точные и подробные сведения, и, как видишь, снимков полно. Хороший подарок сделали бамовцы стране к 30-летию Победы! Небось завидно, что без тебя?..
1 июня 1975 года
...А настроение — нет, не всегда у меня хорошее. Это только по письмам не видно. Сегодня вот, например.
Приехали сюда в командировку горемовские парни, которые прошлым летом в Аносовской рядом с нами в общежитии жили. Встретились мы с ними случайно, в столовой. Пообедали вместе, поболтали, а стали прощаться, они и говорят: «Пойдем посмотрим, где тут у вас знаменитое «серебряное» звено уложили». «У вас»! Понимаешь? Будто сами они не бамовские, а со стороны откуда. И так мне не по себе стало! И так я вдруг поняла, что обидели их, и крепко обидели.
Эти ребята вели укладку по трассе. На всю стройку как передовики гремели. Прошли большую часть пути. А потом их оставили на развитии — укладывать маневровые, запасные пути на станциях и т. д., а дальше по трассе повели укладку другие. Тоже работяги что надо, и темп у них, и качество, и взаимовыручка. Они и подошли к Тынде и «серебряное» звено укладывали. Герои дня. О них повсюду писали.
Но ведь не будь тех, горемовских, которые через Янкан тянули да работали за троих каждый, — не быть бы к Дню Победы в Тынде первому поезду.
Я помню, как они всех удивляли не только качеством и быстротой укладки, а еще и дьявольской выносливостью. Ведь, бывало, сутками не уходили с укладки. Если невмоготу становилось — поочередно по двое спали тут же в тайге и — опять за работу.
Представляешь, о них даже и не вспомнили на митинге ни в речах, ни в приказах. На праздник не пригласили. Справедливо такое?
Конечно, на празднике я ни о чем об этом не думала, а теперь считаю: надо было объединить обе бригады, и пусть бы они вместе уложили «серебряное» звено. Как считаешь, права я?..
4 июля 1975 года
...Теперь уж совсем переехали. Тында какая-то пестрая. На левом берегу — старый поселок. Дома деревянные. На правом — наш, бамовский. Вагончики, сборные дома, «бочки». Река большая, хорошая. Холодная, правда. Но в жару, говорят, купаться можно. Кругом сопки. Есть здесь стадион, парк (оставили кусок тайги в поселке строителей), есть большой клуб, деревянный. Людей полно, а машин, кажется, еще больше. И все прибывает и прибывает техника — отечественная, японская, немецкая...
Идут дожди...
14 июля 1975 года
...Нам на пятерых дали ПДУ. Мы расшифровали так: передвижной домик, утепленный. Не домик, и не дом даже, а хоромы! Две комнаты — 18 и 10 метров, кухня со всякими полками и полочками, туалет, прихожая со шкафами и застекленная веранда. Мечта! Цивилизованные горожане позавидуют!
Привезли наш ПДУ, сгрузили, а собирать некому. Хорошо, ребята-москвичи выручили. (Здесь рядом большой отряд Главмосстроя стоит.) Они после работы пару вечеров потрудились — заработали от нас приглашение на новоселье. Жаль, погода дождливая. И дом собирали под дождем.
А лозунг теперь у нас знаешь какой? «Есть Бам — Тында, даешь Беркакит!» Укладка пойдет дальше на север...
27 июля 1975 года
...Дожди льют! Со всего неба тучи сходятся и опрокидываются над нашим Центральным участком. Просушиться не успеваем. Ручьи превратились в реки, траншеи заливает, размывает дорогу. Путь дает осадку, вагоны стали сходить с рельсов. И в такую-то погоду Верка вздумала выходить замуж!
А грибов тут... Нигде никогда столько не видела, можно косить. И голубика уже синяя, поспевает.
Шьем пакеты на Беркакит. Уложили три километра...
20 августа 1975 года
...Так и свадьбу играли — под дождем. Молодых из загса везли в «Магирусе». Красивый, оранжевый, кабина — на четверых! Отдали им десятиметровку, Наташка перешла к нам, в большую комнату. По-прежнему живем «колхозом».
А знаешь, кто он, жених-то? Морячок-уборщица. Теперь на автобазе работает...
14 сентября 1975 года
...Звеносборка теперь здесь, в Тынде. Пакетов нашили на 8 километров. В среду (17-го) начнется укладка на все три направления. Опять понаехали корреспонденты, начальство.
...А мы-то до чего хозяйственные: брусники с сопок наносили целую бочку. Большую, На всю зиму хватит и еще останется. Здесь ее берут не по ягодке, а механизированно. Такими ручными комбайнами, самодельными. Грабельки и бункер. У нас комбайна нет, да нам и не надо. Мы «по ягоды» ходим для удовольствия. А «комбайнеры» — урожай собирают. Солнца теперь полно. Здесь, оказывается, осень всегда золотая...
21 сентября 1975 года
...Вода у нас артезианская, вкусная. Даже звери оценили. Один медведь — очень коммуникабельный — каждый день приходит пить воду на водокачку. Речная ему теперь не нравится. Машинист не против. Выдолбил ему колоду, меняет воду, чтобы свежая была. Рядом, на пенек, сахар кладет. Мы говорим: «Заваривали бы чай, неприлично такого гостя пустой водой потчевать». А он смеется: «Вот спрошу, какой он чай больше любит — «Грузинский» или «Цейлонский», — тогда и заварю».
Медведь его не боится: молодой, доверчивый. А главное — машинист не боится медведя...
20 октября 1975 года
...Вернулась из отпуска, а у нас — новый жилец: спит на моей кровати бабуся лет восьмидесяти — для БАМа явление исключительное. Оказалось, к Вере прабабка из Смоленска прикатила — на зятя и на стройку посмотреть.
Привезла она с собой мешок картошки, из собственного огорода, представляешь? Ей этот мешок и не поднять. Да она и не поднимала его ни разу за дорогу. Рассказывает, что на всем пути добрые люди попадались. Как услышат, что она — на БАМ, сначала дар речи теряют, а потом за мешок этот хватаются и тащат куда ей надо — в камеру хранения, к поезду, к автобусу.
Вообще-то с картошкой это она неплохо придумала. Все у нас тут есть — и мясное, и молочное, и фрукты, а с картошкой неважно, Та, что бывает, — мелкая, пятнистая, невкусная. Нажарили мы бабусиной картошки, гостей созвали и праздник в честь передовой, современной прабабки устроили. А потом Вадим попросил машину, посадил гостью в кабину самосвала и покатал по Тынде, показал все. Особенно ей наши бочки-магазины понравились. Она их сначала за «гаражи для самолетов» приняла. И ведь точно: на ангары похожи.
Девчата вручили мне пять твоих писем, заставив сначала пять раз сплясать. Я их весь вечер читала...
28 октября 1975 года
...Почему же ты не пишешь, куда вас распределяют? Неужели не знаешь до сих пор?
Здесь, в Тынде, работы все больше и больше. Строят девятиэтажки. Путь ведут и на Беркакит, и на запад по Большому БАМу — двухпутку. На восток тоже скоро потянут. А в самой Тынде путей! Сосчитать не берусь. Огромная станция будет. Узел. И сейчас с левого берега посмотришь — внушительное зрелище. Пути забиты составами. Сотни вагонов, (Железнодорожники говорят — плохо, когда забиты. Надо, чтобы оборот постоянный был.) Тепловозы новенькие, нарядные. Санитарный поезд — чуть в стороне.
Представляешь, вагоны — палаты, вагоны — врачебные кабинеты, операционная, рентген, лаборатория... Я раньше думала: санитарные поезда только во время войны бывают. Даже жаль, что ничего не болит, нет причины сбегать туда. Посмотреть хочется.
Когда построят больничный городок, поезд снимется и уйдет по трассе туда, где нет медицинской службы. А сначала он в поселке Бам стоял. Помнишь, когда мы с тобой вечером ходили вдоль путей, ждали твоего поезда, то возле него все время останавливались и поворачивали обратно. Я еще сказала: «Отгадай, что за состав — в окнах свет, а тепловоза нет и табличек на вагонах не видно». Ну, тебе разве до того было? Ты меня воспитывал, с дезертирами сравнивал. До сих пор не понимаю, почему я от тебя все это выслушивала. Наверно, потому, что ты уезжал (ты, а не я! Пусть даже на курсы, но ведь уезжал, а я-то, дезертирка, оставалась все-таки), и я не собиралась когда-нибудь увидеть тебя снова. А теперь вот увижу. Ты ведь к нам, на Центральный, вернешься. Хоть и не пишешь, а понять можно. А раз на Центральный, то Тынду — столицу БАМа — не обойдешь. Оформляться придется здесь — все отделы кадров, все начальники теперь в столице собраны.
