Песне тесно было в душной землянке. Она билась в крохотное оконце, в дощатую дверь, будто звала бутугурцев вдаль, на маньчжурские сопки.
Врач бутугурского батальона Вероника Бережная и санинструктор Аня поехали в Даурию за медикаментами и полдня проторчали на медицинском складе, что ютился во дворе военного госпиталя. В тесном полутемном подвале скопилось множество медиков из других пограничных частей, и надо было ожидать своей очереди. Вероника досадовала, что не вовремя приехали, то и дело поглядывала на часы, а когда стало совсем невмоготу, позвала Аню наверх:
— Задохнемся мы здесь, пойдем погуляем.
Они вышли из подвального склада и по широкой аллее, обсаженной молодыми тополями, направились вдоль красно-кирпичного лечебного корпуса. Дневная жара заметно спала, подул свежий ветерок. Поблекшее солнце, казалось, устало калить подернутую маревом степь, повисло над горизонтом, поигрывая фосфорическими бликами в оконных стеклах госпитальных зданий.
У лечебного корпуса бродили больные в коричневых халатах и серых пижамах, из распахнутых окон выглядывали медсестры в белых косынках. Вероника пристально вглядывалась в лица всех, кто попадался на глаза. Аня со стороны любовалась ею. До чего же хороша! Глаза светлые, большие, брови — как нарисованные, волосы темными волнами. А вот судьба Вероники сложилась не по ее красоте. Все в жизни запуталось, переплелось, да так, что и выхода не видно. Аня знает, почему волнуется Вероника, кого она так жадно высматривает среди проходящих людей. Под высокой крышей этого госпиталя живут два совершенно разных, несовместимых в ее сердце человека. В правом крыле первого этажа, в хирургическом отделении работает муж Вероники Модест Петрович Бережной — главный хирург госпиталя, подполковник медицинской службы. Аня не раз видела этого полного невысокого пожилого человека с маленькой, как запятая, седенькой бородкой. Он часто приезжал на Бутугур, называл ее всегда деткой и непременно угощал кислыми леденцами. Ему не было и пятидесяти, но Ане он казался уже старичком.
А этажом выше, в терапии, лежит тот, к кому тянется сердце Вероники, — их комбат Ветров.
Однажды в бессонную ночь Вероника рассказала Ане, как она стала женой Бережного. В то время Модест Петрович преподавал у них в институте хирургию и поразил ее воображение своими знаниями, авторитетом, славой. Веронике лестно было стать женой самого Бережного, чье имя студенты произносили с глубоким уважением. Ей даже показалось, что она полюбила этого «хирургического кумира». Но это была не любовь, а совсем другое — преклонение перед талантом. Что такое настоящая любовь — та, которая не дает покоя, лишает сна и рассудка, заставляет забыть все на свете, — Вероника узнала позже, когда повстречала Алексея Ветрова.
Уже больше месяца лежит Ветров с больной печенью в этом корпусе. Вероника скучала, мучилась, но крепилась — хотела перебороть себя. И вот не выдержала. Решила хоть издали поглядеть на него: может, полегчает на душе. Ветров на глаза не попался, и Вероника с Аней снова вернулись на склад.
Наконец медикаменты были получены. Расторопный водитель быстро перенес свертки и ящики в санитарную машину, переложил их свежескошенной травой, сел за руль, открыл дверцу:
— Товарищ капитан медицинской службы, пожалуйте!
— Погодите немного, — кивнула ему Вероника и, повернувшись к Ане, сказала:
— Надо навестить Модеста Петровича. Узнает, что была — обидится. Пойдем со мной. Мы недолго.
Они вышли на тополевую аллею, обогнули побуревший от пыли сквер. Вероника шла медленно, казалось, вот-вот остановится и повернет обратно. Предстоящая встреча с мужем тяготила и раздражала ее. Ей вдруг захотелось высказать ему все, что наболело на душе, все, что таила от него не один год. «Зачем скрывать правду? Не лучше ли во всем сознаться?» — спрашивала она себя. Но почувствовала, что не сделает этого.
У других бывает все просто. Выходит девушка замуж и вдруг обнаруживает: муж недостойный человек. Принять решение тут нетрудно: с глаз долой — из сердца вон. В ее отношениях с Бережным все гораздо сложнее. Она в нем не разочаровалась ни капли, по-прежнему ценит и глубоко уважает его и как блестящего хирурга, и как хорошего, порядочного человека. Как же такому сказать: «Ты мне не люб, пойду к другому»? Язык не повернется. Но нельзя и молчать, скрывать правду. Сколько можно фальшивить? Это гадко.
— Счастливая ты, Анюта. Вольная, как птица, — проронила Вероника, медленно поднимаясь на крыльцо.
Длинный широкий коридор, выстланный светло-коричневой плиткой, был пуст. По обеим сторонам белели высокие двери и столы дежурных сестер, справа в стенном выеме виднелся шкаф с раскрытыми дверцами, дальше, за ним — широкая дверь с табличкой «Главный хирург».
Бережного в кабинете не оказалось.
— Он уехал в медотдел. Вернется только завтра, — сказала Веронике уже немолодая чопорная хирургическая сестра в туго накрахмаленной белоснежной косынке.
Вероника быстро вышла в коридор, но пошла не к выходу, а к лестнице на второй этаж. Аня сразу догадалась, куда она спешит, — в терапевтическое отделение, к Ветрову! — и крикнула ей вдогонку:
— Я подожду в машине.
Вероника ничего не ответила. Так же спешила она на свидание с Ветровым на Бутугуре — бежала, озираясь в темноте, на условленное место, бросалась в его крепкие объятия. А потом они уходили в степь, бродили по мягкой траве, садились на серый камень, мечтали о будущем. Как это было хорошо: двое в степи, а над ними равнодушная молчаливая луна. А на ковыльной глади лунная дорожка — как на море...
Теперь все это в прошлом. А прошлое не возвращается. На повороте лестницы Вероника замедлила шаги, остановилась. Сердце звало к нему, наверх, а рассудок сдерживал: «Вернись, забудь!»
Никогда не думала Вероника Бережная, что этот строгий, суховатый на вид капитан, которого она когда-то считала педантом и солдафоном, не ведающим ничего, кроме своей боевой подготовки, причинит ей столько мучений. Сначала она просто сочувствовала своему комбату, зная, что у него во время бомбежки погибли жена и ребенок. А потом пришла любовь, которая превратила тридцатилетнюю Веронику в семнадцатилетнюю девчонку. Она искала встреч с Алексеем, глядела в окна и вся преображалась, завидев его ладную фигуру, затянутую ремнями походного снаряжения, поблескивающий на груди орден.
Сближались они медленно, оборвалось все сразу, в один миг. В тот весенний день Ветров получил письмо от чудом уцелевшей жены. Внезапное известие необычайно взволновало его. Он весь сиял от радости.
— Вот это диво! Ты смотри, Вероника: жив мой Игорь, жив! — Глаза его светились от счастья.
Вероника вначале просто онемела от неожиданности. Потом справилась с собой, поздравила Ветрова и поспешно вышла из землянки.
Время шло. Комбата положили в госпиталь. Чтобы поскорее забыть его, Вероника стала каждый день ездить к мужу, принялась наводить уют в его запущенной квартире. Но вскоре поняла: без Ветрова нет ей жизни. В прошлый выходной она решила зайти к нему, но в последний момент передумала: слух разнесется по всему госпиталю, дойдет до Бережного. А нынче, после минутного колебания у поворота лестницы, рассудила по-иному: что же в этом предосудительного, если батальонный врач навестит своего комбата?
В коридоре она спросила дежурную медсестру, где лежит капитан Ветров. У входа в палату чуть задержалась, но пересилила робость и постучала в дверь.
— Войдите! — послышался знакомый голос.
Вероника открыла дверь и сразу увидела Алексея. Он сидел за шахматной доской, обдумывая очередной ход. Увидев Веронику, хотел броситься ей навстречу, но, поглядев на своего партнера, сдержался и, поднимаясь со стула, смущенно проговорил:
— Наконец-то батальонная медицина вспомнила про своего комбата.
Партнер вышел покурить. Когда за ним закрылась дверь, Ветров бросился к Веронике, прижал ее к груди.
— Забыла, совсем забыла. Вот как получается...
— Тихо! Сюда могут войти, — прошептала Вероника, отстраняясь от него.
— Мне уж надоело хорониться.
— А вдруг сестра... — Она отошла к окну, оглядела его с головы до ног. — Ты стал совсем другим. Похудел.
— Жизнь не веселит меня, дорогуша. Одна была отрада и та...
— Скучал по мне? Я тоже скучала.
— Сказать все можно.
— Об этом после. Скажи, как чувствуешь себя? Что говорят врачи? Когда выпишут?
Ветров начал рассказывать о своих злоключениях, посетовал на несговорчивых врачей, которые никак не хотят снимать его с больничного котлового довольствия. Вероника тем временем внимательно рассматривала его, дивилась, как сильно он изменился. Ветров всегда был для нее идеальным военным, она привыкла видеть его в военной форме, бодрым, подтянутым. А сейчас перед ней был бледный, осунувшийся человек в просторной расстегнутой пижаме, из-под которой виднелась нательная рубашка с белыми тесемками вместо пуговиц.
