Начали Кузя с Кекой почти с ничего. С обычной кроличьей пары. Однако прошел месяц-второй — стало кроликов восемь: появился первый приплод. За первым пошел второй. Потом от приплодов пошли приплоды. За год развелось этих кроликов столько, что Кузя с Кекой и счет потеряли. Появилось у братьев с десяток помощников. Рыжий Лентя и тот старался. В спортивной площадке для школы заинтересованы были все.
Заветная цель вновь оказалась рядом. Но…
К этому времени Посиделкин из колхоза уже уехал. Появился у них Рысаков — тот, который все время соревновался с председателем соседнего колхоза «Дубки» Галоповым и бросил свой знаменитый лозунг «ноздря в ноздрю».
Увидел Рысаков Кузиных с Кекой кроликов, ударил себя рукой по лбу, воскликнул:
— Идея! Мясо, пух, шкурки!
В это время колхоз «Березки» отставал от колхоза «Дубки» как раз по сдаче государству мяса. Распорядился Рысаков изловить всех до единого Кузиных с Кекой кроликов. Эти кролики и помогли Березкам догнать Дубки.
Ребят потрясла расправа с их кроличьей фермой. А поговорка «кузя с кекой» лишь еще больше утвердилась в Березках.
Роковое невезение с братьями случилось и в третий раз. Произошло это уже при председателе Лапоногове, перед самым приездом в село Савельева.
Началось с того, что, разочаровавшись в рыбе и кроликах, Кузя и Кека попросили выделить им полоску на пришкольном участке.
Рыжий Лентя тогда восстал. Предугадал мальчишка, что появление на пришкольном участке Кузи и Кеки лишь обернется для всех бедой.
Так оно и произошло.
Став с помощью голоса деда Опенкина председателем, Лапоногов тут же решил строить в Березках дом. Облюбовал он место как раз рядом со школой. Для строительства дома и для личной усадьбы председатель и урезал от школы добрую долю участка. И именно в той его стороне, на которой Кузя с Кекой получили свою полоску.
Люди в Березках совсем не суеверные. Но это сразило всех. На Кузю с Кекой стали смотреть с опаской.
— Может, вселился в мальчишек бес?
Кузя с Кекой сами перепугались.
Хорошо, что вскоре вместо Лапоногова приехал сюда Савельев.
Савельев школе участок немедля вернул.
При Степане Петровиче школьный участок расширился, получил два дополнительных гектара. Во владение школы перешел и пруд, в котором Кузе с Кекой так не повезло с рыбой.
Мечта оборудовать школьную спортплощадку вспыхнула у всех с новой силой. Савельев сказал — поможет. Но не деньгами. Пусть ребята своим трудом сами заработают деньги на спортплощадку. А колхоз им посодействует через районных заготовителей сбыть все то, что вырастят они у себя на участке.
Ребята все, как один, взялись за дело. Отвели два новых гектара земли под горох и капусту. В пруду вновь развели карасей и карпов. Стали выкармливать двух хряков.
Доход оказался удачным. Вырученных денег для спортплощадки вполне хватило.
Школой были куплены и «конь», и кольца, и брусья, и спортивная лестница, и турник, и даже шест для лазания.
Неделю ребята готовили площадку, ровняли землю, вкапывали столбы, устанавливали спортинвентарь. А потом состоялось торжественное ее открытие. Большая часть села собралась тогда у школы.
Спортивными снарядами увлеклись все: и дети, и взрослые.
Вася-ракетчик блеснул на турнике. Даже крутил «солнце». Причем в обе стороны. «Солнце» — это значит на вытянутых руках обернуться вокруг перекладины. Павел Корытов первым испробовал кольца. Зоотехник и дядя Гриша прыгали через «коня». Червонцев залез на брусья и, к удивлению всех, сделал отличную стойку. Вслед за Червонцевым поднялся на брусья Савельев. И у этого стойка вышла вполне приличной.
Дед Опенкин тоже полез на брусья… Но оборвался.
Больше всего народа толпилось около спортивного шеста. На самом его верху висели яловые сапожки — награда тому, кто окажется самым ловким.
Охотников попробовать силы и испытать счастья оказалось множество. Установилась целая очередь.
Никто из ребят не смог подняться выше половины шеста. Зоотехник доверху не долез двух метров. Павел Корытов — метра. Савельев и Червонцев, словно сговорившись, застряли на одинаковом уровне — метрах в трех от заветной цели. Ракетчик почти дотянулся до сапожек рукой. Но не тут-то было. Сил и ловкости не хватило. Под общий смех ракетчик спустился на землю с пустыми руками.
Дед Опенкин решил судьбу не испытывать — на шест не лазил, но стоял рядом, задрав голову вверх, и подбадривал каждого излюбленным криком:
— Газу, газу, больше газу!
Героем шеста оказался Лентя. Он повторил свой опыт с березой, то есть предварительно разбежался. Взмахнул на шест Лентя с быстротой изумительной. Тетке Марье даже на минуту показалось, что мальчишка лезет уже по небу.
Сапожки были на Лентю чуть велики. Но дед успокоил, сказал:
— На вырост.
Гуляние на спортивной площадке затянулось до позднего вечера. Расходились домой уже в темноте. Получилось так, что, выходя с площадки, Степан Петрович оказался рядом с Анисьей Ивановной Сыроежкиной. Дороги к домам вели в разные стороны: ему налево, а ей направо. Председатель чуть замешкался, а потом тоже свернул направо.
Рыжий Лентя хотел окликнуть. Но дед дернул его за руку.
Догнал Степан Петрович Анисью Ивановну. Прошли они вдоль улицы. Потом спустились к пруду. Долго молча сидели на его берегу. Сидели, смотрели на воду, на рыбий всплеск.
— Да, вечный огонь, — наконец почему-то снова сказал Савельев.
Глава пятая. Человеческое
«Тетка Марья, твой черед!»
Плохо было в те годы со строительством новых домов в Березках. Многие избы перестояли, давно отслужили свой век. Скособочились многие, но все же чудом каким-то держались. То ли знали они, что смены им все равно не будет, то ли просто жалели своих хозяев.
Плотники появлялись в Березках лишь в первые дни после прибытия нового председателя. Председателю ставили дом. Каждому новый. По личному, значит, вкусу.
Отличались они от других домов. И выше, и лучше, и кровля другая. И места для них выбирались пригожие. Поднялись они над Березками, словно высотные здания.
Роптали, конечно, в душе колхозники. Но вскоре они приметили, что тут и для них есть прямая выгода.
При отъезде старого председателя освобождался, как правило, дом. И тут-то кто-то справлял новоселье, конечно, отбирались люди из самых в селе нуждающихся.
Установили негласно между собой колхозники для этого очередь. В числе нуждающихся находилась и тетка Марья.
Подошла ее очередь как раз к приезду Савельева.
— Ну, тетка Марья, твой черед! — говорили в селе, ожидая нового председателя. — Вот приедет десятый, построит дом. Ну полгода, ну год от силы еще протянешь, а потом будут тебе хоромы.
— Дождалась, дождалась, — крестилась старуха. — Кто же будет у нас десятым? И где он построит дом? И какая крыша — черепица ли, шифер? Небось и веранда будет. Место бы ему подсказать. Пусть строит поближе к сельмагу. Ему все равно на полгода, на год, а мне ведь в том доме до самой смерти…
Десятым приехал Степан Петрович.
— Ну, тетка Марья, пиши пропало. Юкнул, считай, черед, — шутили теперь над старухой.
И все же старуха Маврина (это фамилия тетки Марьи) на чудо в судьбе надеялась.
— Пусть только построит дом, а там еще будет видно. Рано ли, поздно ли — должон же уехать.
Больше всего беспокоило тетку Марью то, что Савельев о собственном доме и вовсе пока ни слова. Живет председатель у деда Опенкина. Целыми днями все в поле и в поле. Не едут в село строители.
— Эка, какой нерадивый! — бурчала старуха. — Даже фундамент еще не вывел.
Решила она поторопить председателя с домом. Подкараулила как-то Савельева. Завела разговор о своем. Правда, не в лоб, а так, между прочим.
— Дом? — переспросил председатель. — К чему же мне дом? Я человек одинокий.
— Для виду, для весу, — наставляет старуха. — Оно и место можно найти завидное. — И тут же Степану Петровичу, мол, рядом с сельмагом, наискосок.
Усмехнулся Савельев.
— А ты относись по-серьезному, — опять о своем старуха. — Ты вовсе мужик не старый. Глядишь, и оженишься. Детишки потом пойдут.
— Посмотрим, посмотрим, — кивает Степан Петрович. — Не будем с этим пока спешить.
— Эх, нехозяйственный человек, — сокрушалась тетка Марья. — И чего ему там хорошего, у деда того Опенкина?!
Ругает она Савельева.
А что же старухе делать? Если ее черед…
Семья у тетки Марьи одна из самых больших в Березках. Однако это только по счету ртов. У тетки Марьи тринадцать внуков. И, представьте, все мальчишки! Мишатка, Гаврюшка, Спиря, Лукашка, Фомка, Ванюшка, Петька, Генка, Капка, Филька, Митька и даже два Кольки. В общем, чуть ли не целый взвод, больше солдатского отделения. То-то будет мужчин в Березках.
