Владимир Ханжин - Красногрудая птица снегирь

Пойдет или не пойдет Долгушин на то единственное средство, которое может оперативно помочь дороге? Вроде бы крайнее средство. Но парадокс в том, что не оно — крайность. Крайность в ином — не прибегать к нему. Решиться на это — не давать послабления Средне-Восточной — и хочет убедить Баконин Долгушина, уезжая сейчас из Ручьева в Старомежск. Ситуация в таком случае, конечно, еще более обострится, а Средне-Восточная — это жизнеобеспечение нескольких областей. Положим, кошмаров не будет. Не чума, не мор. Но ведь надо же наконец привлечь внимание высоких инстанций к фигуре глубокоуважаемого Глеба Андреевича. Иначе все повторится в будущем. И не раз, не два.

А Глеб Андреевич уверен: Долгушину ничего не остается, как снять с воза часть поклажи. Ждет. Сколько их перебывало здесь, «расшивальщиков», в разные годы! Сдавались.

Вот так и сидит на дороге Глеб Андреевич.

Задумаешься — трудно поверить.

Нынче, когда Баконин виделся с Камышинцевым, тот вспомнил о своем давнем выступлении на собрании партийного актива дороги. Взял слово — и мысли не допускал, что Глеб Андреевич не прислушается. Считал: не может быть! Такой пост человек занимает. Иначе как же он оказался бы на таком посту? Не может быть!

Не может быть, и все.

Чистая душа, он отождествлял человека и его пост. Пост был для него аттестацией человека. Правде он не поверил бы. Сомнения отбрасывались: не может быть!

Глеб Андреевич, тот хоть честно заблуждается. Уверен, что сидит на своем месте. А ведь есть ловкачи и наглецы, они знают камышинцевское «Не может быть!» и работают локтями, прут, прут.

Так как же повернется там, в Старомежске? Что предпримешь, Марк Денисович: уступишь напору аргументов Баконина или, как все прежние «расшивальщики», выручишь Глеба Андреевича?

Поезд через пятнадцать — двадцать минут. Это с учетом опоздания. Вокзал напротив депо, по ту сторону путей Ручьева-Центрального. Портфель Баконин оставил у начальника вокзала. Ручьевское отделенческое начальство сейчас, конечно, там — принято проводить.

А все-таки хорошо, что повидал Пирогова.

Когда он вслед за Пироговым вышел из его кабинета на террасу, сгрудившиеся у модели люди расступились, чтобы дать дорогу начальнику цеха. Кто-то развернул перед ним чертеж, Олег Афанасьевич впился в него взглядом, потом отстранил чертеж и склонился к основанию модели, протянув к ней напряженные, нацеленно-чуткие пальцы. Люди сомкнулись вокруг Пирогова, закрыв его, и застыли в общей наэлектризованности, общем ожидании и готовности действовать по первому же знаку шефа… Картина эта живо встает перед глазами Баконина. Испытывая свежий прилив решимости и азарта, снова вспомнив, на что настроился он, направляясь в Старомежск. Баконин делает жадный, глубокий вдох и невольно ускоряет шаги.

Здесь и далее имеется в виду рубль по денежной системе тех лет.