из-за лимана слышна близкая канонада…
Неизвестный. Русские начали наступать и подошли ближе. Ну, все? Я спешу.
Козловский. Все.
Неизвестный исчезает. Долгое молчание. Слышны тихие всплески воды. Откуда-то сверху раздается близкий выстрел, потом второй. На сцену, не замечая Козловского, входит Васин с красноармейцем. У Васина в руках карабин.
Васин. Плохо следите. Здесь кто-то подплывал к берегу.
Красноармеец. Так вы же стреляли, товарищ майор. Ничего же не видно.
Васин. Не видно, потому что поздно заметили. Вызовите мне командира! Быстро! Я буду ждать здесь. (Всматривается в темноту.)
Козловский пытается незаметно пройти.
Стой! (Вскидывает карабин.)
Козловский (видя, что ему не уйти). Свои.
Васин. Кто свои?
Козловский. Я, товарищ майор, – Василенко.
Васин (подходя к нему, продолжает держать карабин на изготовку). Что вы здесь делаете?
Козловский. Товарищ майор… Да опустите карабин, это же я. Я вам сейчас объясню…
Васин (не обращая внимания, продолжает держать карабин). Что вы здесь делаете?
Козловский. Да вот пошел проверять посты, как и вы, очевидно.
Васин. Это не ваша рота. Что вы здесь делаете?
Козловский. Я же говорю, товарищ майор. Проверяю посты. Ну что ж, что не моя рота? Мы, политработники, обязаны всюду иметь глаз.
Васин. Политработа тут ни при чем. Это не ваша рота. Извольте ответить, что вы здесь делаете, я вас в последний раз спрашиваю.
Козловский (вдруг решившись). Александр Васильевич!
Пауза.
Дядя Саша!
Васин. Бросьте глупые шутки. Племянник!
Козловский. Да, племянник.
Васин. У меня нет племянника Василенко.
Козловский. Да, но у вас есть племянник Николай Козловский. Коля.
Васин. Так.
Козловский. Александр Васильевич, я вам сейчас все объясню.
Васин. Так. Я слушаю.
Козловский. Вы меня плохо помните?
Васин. Да. Плохо.
Козловский. Но вы вспомните Николаев, вспомните, как вы бывали у мамы на Трехсвятской улице. Мне тогда было пятнадцать.
Васин. Вы что, действительно мой племянник?
Козловский (торопливо). Действительно. Действительно. Я с вами поэтому и говорю сейчас так. Я же мог бы ничего не сказать.
Васин. Что вы здесь делали?
Козловский. Я… я буду говорить с вами начистоту. Вы должны понять меня, как бывший офицер, как дядя, как брат моей матери, наконец.
Васин. Ну? Я вас слушаю.
Козловский. Я хочу вас спасти. Немцы завтра же предпримут последнюю атаку города. Мы все погибнем. И вы погибнете, если…
Васин. Если что, разрешите узнать?
Козловский. Если я не спасу вас и себя. Зачем вам погибать? Вы же с ними ни душой, ни телом. Зачем?
Васин. Вы затем и явились сюда под чужой фамилией, чтобы меня спасти?
Козловский. Нет, не буду лгать. Не только за этим. Но и за этим. Да, за этим. Я знал, что вы здесь.
Васин. Что же вы мне предлагаете?
Козловский. Спастись.
Васин. Позвольте спросить: как?
Козловский. К утру переплыть туда. Вместе – вы и я. Вас хорошо встретят, я вам ручаюсь. Они поймут, что вы только по необходимости… Я уже говорил там о вас.
Васин. Говорили?
Козловский. Да, говорил. Я говорил, что у меня здесь дядя, что он нам не враг и что его нужно спасти.
Васин. Так. А сюда вы зачем пришли?
Козловский. Оттуда переплывал человек. Я с ним говорил… Я хотел переправиться туда с вами под утро и договорился об этом. Я все равно хотел отсюда идти к вам, так что даже лучше, что мы встретились здесь.
Васин. Весьма возможно.
Козловский. Вы согласны?
Васин. Мне надо подумать.
Козловский. Соглашайтесь. Другого выхода все равно нет. Ну, вы выдадите меня – и меня расстреляют. Я смерти не боюсь, иначе я не переправился бы сюда. Но что из этого? Погибну я – через полдня погибнете вы: я – от руки русских, вы – от руки немцев. Зачем вам это? Зачем вы на этой стороне? Что вам хорошего сделали они, чтобы из-за них губить и себя и меня? Если бы не все это, не эта революция, вы бы давно имели покой, уважение, были бы генералом, наконец. Но даже не в этом дело. Дело в том, чтобы спастись. Понимаете вы это или нет?!
Васин. А вы точно знаете, что завтра предстоит атака?
Козловский. Да. Точно.
Васин. Хорошо. Пойдемте в штаб и там у меня спокойно обсудим, как лучше все это сделать.
Козловский. Что ж тут обсуждать?
Васин. Как что? Вы говорите со мной, как мальчишка. Если это делать, то делать как следует. Надо захватить штабные документы, карты. Если переходить, надо переходить так, чтобы это ценили; делать это, как взрослые люди, как офицеры наконец, а не как какая-нибудь дрянь. Неужели вы этого не понимаете?
Козловский. Да. Вы совершенно правы, но…
Васин. Боитесь, что я вас там выдам? Я мог бы сделать это и здесь, не таская вас в штаб. Не валяйте дурака. Кстати, вот вы – так называемый разведчик, а вы знаете, что сегодня через полчаса у Южной балки туда должна переходить Апощенко? Вы сообщили это вашему лазутчику? Не догадались?
Козловский. Нет, догадался. И сообщил. Вы обо мне слишком плохо думаете.
Васин. Если так, то хорошо.
Входят сержант и красноармеец.
Товарищ сержант, я снял с поста часового. Тут кто-то подплывал к берегу. Я слышал всплески, а он ничего не слышал – проспал. Замените другим.
Караульный начальник. Есть, товарищ майор.
Васин (Козловскому, взглянув на часы). До рассвета осталось всего три часа, пошевеливайтесь!
Васин и Козловский скрываются.
Занавес
Картина шестая
Штаб Сафонова. Ночь. За столом, очевидно, после ужина, – Глоба, Панин, лейтенант. Шура убирает со стола. Глоба мурлычет себе под нос. Молчание. Лейтенант, вынув из кармана гимнастерки фотографию, разглядывает ее.
Глоба. Это что у тебя?
Лейтенант. Девушка.
Глоба. А ну, дай.
Все молча по очереди смотрят на карточку.
Интересная из себя. (Передает Панину.)
Панин. Да, красивая. (Отдает лейтенанту.)
Лейтенант. Полгода не видел. Забыла уже, наверно.
Глоба. Дай-ка! (Смотрит еще раз. Отдает карточку.) Нет, не забыла.
Лейтенант. Не забыла?
Глоба. Факт. Очень симпатичная девица. Полное доверие у меня лично вызывает. Не забыла. Ты и беспокоиться брось.
Лейтенант (смотрит на карточку, Панину). А у вас есть, товарищ старший политрук?
Панин. У меня? Где-то есть.
Лейтенант. Показали бы.
Панин. Далеко где-то.
Лейтенант. Показали бы.
Панин (роется в карманах, вынимает карточку). Измялась вся.
Лейтенант (смотрит). Ишь какая! (Перевертывает.) Простите, тут письмо. Я случайно…
Панин. Ничего, тут ничего, собственно, не написано.
Лейтенант. А глаза какие! Эта – ждет! Эта непременно ждет…
Входит Сафонов.
Сафонов. (отряхиваясь).
